100 великих загадок Африки - Николай Непомнящий

Цена любознательности оказалась слишком большой. Сделав ряд открытий на западных и южных берегах, установив, что река Сокото течет в сторону Нигера, нанеся на карту устье реки Шари, Клаппертон и Дэнхем без Аудни, который тяжело заболел и умер, не вынеся тяжелого скитальческого быта, вернулись в Англию. Диксон Дэнхем подвел итог: «Я позволю себе высказаться в том смысле, что наш отряд существенно раздвинул рамки познаний по географии и природным условиям Африки, вынеся за скобки то, что понять нам не по силам. Сахара страшна и коварна. В песках ее погибло немало цивилизованных смельчаков, ослепленных, сбитых с толку призраками и миражами, схожими по силе воздействия с пустынной жаждой, медленно убивающей. И это все по злой воле творится рядом с водой, пригодной для питья, но зачастую непригодной для пребывания рядом».

Первые европейцы у озера Чад

Дэнхем в дневнике экспедиции подробнейшим образом описывает впечатления от «нашествий ужасных водных миражей-призраков, поначалу безобидно радующих яркостью красок и четкостью очертаний, разнообразием проекций несуществующих в действительности предметов, людей, зверей». Путешественник высказывает предположение, что «понять мираж, проникнуть в него, стать его частью никак нельзя, не поняв рельефные, почвенные, климатические особенности Чада, не став частью озера и его племен – тиббу, хауса, муба, канебу, канури и рыжих арабов». Что мы и попытаемся сделать, вникнув в смысл наиболее впечатляющих фрагментов записок наблюдательного путешественника. Итак, читаем.

«Общение наше с аборигенами моря было осложнено незнанием их языков. Сами они разноплеменные народы каким-то непостижимым образом общались. Хороший сюрприз ждал нас в племени сяо. Вождь этих рослых смуглых людей – Толок – сносно изъяснялся по-английски. Толок, обрадованный встречей с нами, рассказывал, что далекие предки народа сяо были великанами, легко переносящими на плечах туши убитых огненными стрелами слонов, глыбами перегораживающими реки, переговаривающимися друг с другом на сотни километров. Мы усомнились. Толок велел соорудить для нас ночлег вблизи высоченных песчаных холмов, по его словам, захоронений предков-великанов. Провели мы там три ночи, убедившись, что вождь не сказочник.

В первую ночь нас разбудило потрескивание над холмами. Пески клубились под луной. Длилось это с полчаса. Мы обомлели, когда увидели над холмами человеческие фигуры гигантских размеров – обнаженные, прекрасного телосложения, черно-бронзового цвета. Фигуры стояли неподвижно, словно чего-то ожидая. Мы вскоре увидели парусник с оборванными снастями, плывущий со стороны берега. Топы мачт его искрили. Парусник остановился над холмами. Утром его охватил огонь. Когда лучи восходящего солнца, причудливо разбитые на три световых потока – красный, синий и зеленый – дали ход дневному свету, парусник просыпался на наши головы белым мелким песком. А великаны, несмотря на дневное освещение, оставались на месте ровно два часа. Мы смело направились в их сторону, но они при нашем приближении как бы уходили в песчаные холмы.

Клаппертон решился идти дальше. Это стоило ему обморока. Очнувшись, он удивился, что рядом нет гигантов, предупредивших его, что мы вторглись в чужие владения.

Толок сказал, что единственный выход для нас – пожертвовать пару сандалий и, стоя на одном из холмов, попросить у великанов прощения. Мы тотчас же отправились в компании вождя на холм. Толок закопал в песок сандалии из кожи буйвола. Мы попросили прощения. В следующую ночь пролился ливень – явление для аборигенов долгожданное. Толок сказал, что мы прощены, так как колодцы племени полны до краев.

На прощание вождь подарил нам древний керамический горшок, на внутренних и внешних поверхностях которого весьма искусно были изображены великаны – мужчины и женщины. В ход художники пускали охру, зеленую краску, серебристый лак. Предмет искусства великих людей обернулся к нам бедами, потому что отныне по ночам преследовали призрачные твари, возникающие на фоне озерной волны. Мы прежде никогда не видели, как горит вода. А тут она горела, выбрасывая клубы пара. Что-то отвратительное, отравляющее, ядовитое залегает под дном Чада. Уж не преисподняя ли? Надобно искать рациональное объяснение кажущимся иррациональными вещам».

Можно предположить, что ниже дна озера Чад, в сезоны дождей охватывающего площадь 19–26 тысяч квадратных километров и имеющего ничтожную глубину 2–4 метра, веками скапливались останки растений и животных, выделяющих прорывающиеся на поверхность ядовитые галлюциногенные газы. Немудрено, что люди, попавшие в зону их действия, начинают грезить наяву. Косвенные свидетельства о проявлении этого феномена есть в путевых записках Диксона Дэнхема.

«Часто мы сталкивались с таинственным явлением, – пишет Дэнхем. – Как только укладывались на отдых, пустыня вокруг, да и озерная вода начинали выбрасывать острые песчаные струи. Фонтаны били недолго. Оттого окружающая среда делалась тусклою, имеющей запах прогорклого масла. Головы наши кружило, подкатывалась тошнота, и мир приобретал неприятные краски, из которых выползали люди-звери, стремящиеся к диалогам с нами. Диалоги шли и шли, несомненно, как игра наших собственных мыслей. Обозначался опасный предел всему этому. Близкий к гибели предел. Чаще всего мы наблюдали кораблекрушения на Чаде, вполне натуральные. И все при том, что озеро это никогда не было судоходным, и ходили по нему утлые долбленки аборигенов. Пусть наши видения вынашивают в себе песчаные яды. Не могут же те яды уносить и возвращать разные предметы, даже отдавая те, что нам не принадлежат».

Здесь путешественник говорит о телепортации, об общениях с призрачными существами, ее осуществляющими: «На день-два из наших мешков бесследно исчезали ножи, булавки, фляги со спиртом, хина, брикеты пороха и запасы дроби. Дважды пропадал мой дневник. Поиски, сопровождаемые взаимными подозрениями в розыгрышах, не приводили ни к чему. Предметы, необходимые нам, сами собой возвращались. Я видел обнаженные по локоть руки подсовывающие их. К вору обратился, без гнева осведомившись, кто он и как делает неприятности. Наблюдалось это при костре ночью. Вор предстал призраком покойного нашего товарища Уолтера Аудни. Ответил он, что проделывает шутки, чтобы мы не забывали о нем. Проделывает, оборачивая твердые предметы в свой разряженный дух, что возможно только у воды в Сахаре и поблизости от некоторых других водоемов Земли. Аудни сказал, что теперь он помогает нам во всем.

Общение с призраком конкретного Аудни, бесспорно, проистекает из болезненного состояния моего в условиях Сахары, как мы поняли, отличающейся преследующими нагромождениями миражей, мозговых аффектов. Исчезновение предметов, очевидно, принадлежит к дополнительной составляющей окружающего мира, еще не познанной человеком».