Речные заводи (том 1) - Най-ань Ши

– Но я хочу вина, – сказал У Сун, – хоть и от мяса не откажусь.

– Мяса я вам сейчас нарежу, уважаемый гость, – сказал хозяин, – но вина больше не подам.

– Что за чудеса! – удивился У Сун и, обращаясь к хозяину, спросил: – Почему ты не хочешь дать мне еще немного вина?

– Уважаемый гость! – оказал хозяин. – Ведь на вывеске у дверей написано: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала».

– Что это значит? – спросил У Сун.

– А то, – отвечал хозяин, – что хоть у нас вино и свое, самодельное, но по вкусу и качеству не уступает настоящему выдержанному вину. Кто выпьет три чашки, сразу пьянеет и уже не может пройти перевал, находящийся на пути. Вот почему мы и назвали наш кабачок: «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала». Поэтому четвертой чашки путники уже не спрашивают.

– Если это правда, – засмеялся У Сун, – так почему же я выпил три чашки и не опьянел? – Свое вино я назвал «Ароматом, проникающим сквозь бутыль», или еще: «Вино, что валит с ног за порогом». На вкус оно тонкое и приятное, а пройдет немного времени – и свалишься с ног.

– Не болтай глупостей, – сказал У Сун. – Что ж, я тебе не заплачу за него, что ли? Налей-ка мне лучше еще три чашки!

Убедившись, что У Сун не пьян, хозяин снова наполнил все три чашки. У Сун выпил и сказал:

– А в самом деле хорошее вино! Давай-ка, хозяин, уговоримся: я стану платить тебе отдельно за каждую чашку, а ты знай подливай!

– Уважаемый гость, – продолжал уговаривать его хозяин. – Не надо больше пить. Ведь этим вином недолго и до бесчувствия упиться, а тогда ничем не поможешь!

– Да брось ты чушь городить! – рассердился, наконец, У Сун. – Если б ты даже подлил в вино зелья, то и тогда мой нос разнюхал бы!

Видя, что такого не переспоришь, хозяин снова налил ему три чашки.

– А ну-ка принеси еще цзиня три мяса! – приказал У Сун.

Хозяин удалился, нарезал еще два цзиня вареной говядины и наполнил вином три чашки. А У Сун знай себе ел да пил. Наконец, он достал серебро и, подозвав хозяина, сказал:

– Посмотри-ка, хозяин, хватит тут заплатить за вино и закуски, которые я брал у тебя?

– Даже многовато, – оказал тот, пересчитав серебро, – вам полагается еще сдача.

– Никакой мне сдачи не нужно, – сказал У Сун. – Налей-ка мне лучше на эти деньги еще вина.

– Уважаемый гость! – воскликнул хозяин. – Да разве вы столько выпьете? За ваши деньги причитается еще шесть чашек!

– Ну раз причитается, так давай их сюда полностью, – сказал У Сун.

– Вы вон какой здоровенный! – сказал хозяин. – Как напьетесь пьяным и свалитесь, так вас и не поднять!

– Хорош бы я был, если бы тебе еще пришлось меня подымать! – возмутился У Сун.

Но хозяин кабачка упорно отказывался подавать вино. Тогда У Сун разозлился и заорал:

– Что, я у тебя бесплатно пью, что ли? Перестань меня сердить, не то я все тут к чертям разнесу! Вверх дном переверну твой дрянной кабачок!

«Ну, парень, видно, готов! – подумал про себя хозяин, – и раздражать его не стоит». Он наполнил вином еще шесть чашек и подал У Суну. Лишь опорожнив восемнадцатую чашку, У Сун, наконец, взял свою палицу и, поднявшись, сказал:

– А ведь я еще не пьян, хозяин! – и, выйдя из дверей кабачка на улицу, он рассмеялся и сказал: – Вот тебе и «Выпьешь три чашки и не пройдешь перевала», – и, взяв в руки палицу, зашагал прочь.

Однако хозяин кабачка поспешил вслед за ним, крича вдогонку:

– Уважаемый гость, куда это вы направились?

– Что тебе надо? – спросил, остановившись, У Сун. – Разве я не расплатился с тобой?

– Это я из добрых намерений, – сказал хозяин кабачка. – Вернитесь-ка обратно и прочитайте объявление властей.

– Что там еще за объявление? – спросил У Сун.

– Да о том, что на перевале Цзин-ян-ган, который лежит перед вами, недавно появился огромный тигр с глазами навыкате и белым пятном на лбу, – сказал хозяин. – Он нападает на путников, идущих через перевал ночью, и пожирает их. Так погибло уже человек тридцать. Сейчас власти приказали охотникам в определенный срок убить этого тигра. На дороге к перевалу повсюду вывешены объявления о том, что проходить через перевал можно лишь группами и только до вечера. Ночью переход запрещен, в особенности одиноким путникам. Если человек идет один, он должен подождать попутчиков. Сейчас как раз уже наступило то время, когда переход запрещается, а вы, я смотрю, идете, как ни в чем не бывало. Так вы можете ни за что ни про что погибнуть. Вам лучше провести ночь у меня, а завтра утром, когда соберется человек тридцать, вы пойдете все вместе через перевал.

Выслушав его, У Сун рассмеялся и сказал:

– Я из города Цинхэ, ходил через этот перевал раз двадцать и никогда не слышал, чтобы здесь водились тигры. Брось-ка ты меня морочить всякими дурацкими рассказами! Никакой тигр мне не страшен!

– Я лишь желал предупредить вас об опасности, – сказал хозяин кабачка. – Если вы мне не верите, идите и сами прочитайте объявление властей!

– Да что за чертовщину ты порешь! – крикнул У Сун. – Если там и есть тигр, я все равно его не испугаюсь! Ты, видно, позарился на мое добро и хочешь ночью убить и ограбить меня, вот и стараешься запугать меня своим дурацким тигром!

– Подумать только! – обиделся кабатчик. – Ему добра желаешь, а он вот как это понимает! Это вместо того, чтобы сказать спасибо! Ну как знаешь, не веришь, так иди себе на здоровье! – и, покачивая головой, хозяин вернулся в кабачок.

У Сун же со своей палицей в руках зашагал к перевалу Цзин-ян-ган. Сделав около пяти ли, он оказался у подножья горы и здесь увидел большое дерево, с которого был снят кусок коры и выведены две строчки иероглифов. У Сун немного знал грамоту и, подняв голову, прочел: «В связи с тем, что за последнее время на перевале Цзин-ян-ган есть случаи нападения на людей тигра, прохождение через перевал разрешается с девяти до трех часов дня только группами. Не подвергайте себя опасности!»

Прочитав это, У Сун рассмеялся и сказал:

– Все это штучки кабатчика. Он запугивает путников, чтобы заставить их ночевать в своем кабачке. А какого черта мне-то бояться! – и, взяв наперевес свою палицу, он стал подниматься в гору. День клонился к вечеру. Багровый диск солнца медленно опускался за горы. Под действием винных паров У Сун медленно взбирался на гору. Но не прошел он и половины ли, как увидел полуразрушенную кумирню, а на ее воротах объявление с казенной печатью. У Сун остановился и стал читать. Объявление гласило: «Настоящим уездное управление Янгу предупреждает торговцев и путников, что на перевале Цзин-ян-ган недавно появился огромный тигр, который нападает на людей. Всем старостам близлежащих деревень приказано совместно с охотниками уничтожить зверя. Торговцам и путникам, следующим по этой дороге, разрешается проходить здесь только группами с девяти часов утра до трех часов дня. В остальное время, а равно и одиноким путникам, во избежание опасности, проход воспрещается. О вышеизложенном доводится до всеобщего сведения. Правление Чжэнхэ, год, месяц, число».

Прочитав это объявление, У Сун только теперь поверил, что в этих местах и в самом деле водится тигр. Он хотел было вернуться в кабачок, но потом подумал: «Если я вернусь туда, хозяин станет издеваться надо мной да еще подумает, что я трус. Нет, нельзя идти обратно», – решил он.

– Да какого черта мне бояться! Пойду вперед, а там посмотрим! И он двинулся дальше.

Через некоторое время У Сун почувствовал, как заиграло в нем вино. Он отбросил за спину войлочную шляпу, взял палицу подмышку и начал подыматься на перевал. Обернувшись, он увидел, как солнце медленно село за гору. Стояла как раз десятая луна. Дня были короткие, ночи длинные, и темнело очень рано. Продолжая путь, У Сун говорил себе: «Какой там еще тигр? Просто народ запугал друг друга и теперь боится проходить через перевал».

У Сун шел вперед, а вино все больше и больше горячило его. Держа в одной руке палицу, он другой распахнул рубашку. Покачиваясь из стороны в сторону, У Сун пробирался через густой лес. Вскоре он увидел гранитную глыбу, большую и гладкую, точно полированную. Подойдя ближе, он прислонил к ней свою палицу и сам повалился на нее, чтобы немного вздремнуть.