Изгой. Том 1 и Том 2 - Олеся Шеллина

заживлять раны? Небольшую царапину, да без проблем, я же наверняка смогу умереть, порезав пальчик, а вот рану в печени никак нельзя, печень — это святое. Я закрыл глаза, вызывая темную волну и направляя ее к поврежденной печени, которая двинулась к ней неохотно, словно что-то мешало ей подойти к поврежденному органу. Я мысленно надавливал на волну, буквально заставляя ее двигаться дальше, краем сознания продолжая слушать занимательный диалог.

— Нет, Дима-сан, я не наложница Ёси-сана, — я не видел, но готов был поклясться, что Марико покачала головой, и ненадолго замолчала, видимо думала действительно ли нужны разъяснения от нее или это все-таки причина, по которой Дмитрий хочет продолжить с ней диалог. — Наложница, это официальное положение женщины, чуть ниже, чем жена, но лишь немного. Так, в отсутствии официальной жены, наложница выполняет все обязанности последней: следит за домом, управляет финансами семьи, и тому подобное. Но наложницу могут иметь только самураи, а Ёси-сан самураем не является, до даже, если бы являлся, я слишком ничтожная личность, чтобы стать наложницей представителя клана. Конечно, сказки я в детстве читала про то, как гейша или куртизанка становились наложницами и женами, но это всего лишь сказки, которые к действительности, увы, не имеют никакого отношения, — она замолчала, а я сосредоточился на поднявшейся волне, все глубже и глубже погружаясь в нее, чувствуя, что так далеко я пока не заходил. Черная волна внезапно резким толчком достигла печени и как только прикоснулась к поврежденному органу, сразу начала вливаться в нее огромным потоком. Такой боли я не испытывал никогда, но благо она была всего лишь секундной, и я не успел потерять сознание от болевого шока.

Внезапно боль прекратилась, в принципе боль, даже та ноющая, которая доставала меня последние несколько дней. От неожиданности, я даже не сразу понял, что перед глазами словно всплыла проекция моего тела, в каждую клеточку которого проникали темные ручейки. Но вот одно место на правом боку эти ручейки почему-то обходили стороной. Я пригляделся, и увидел порез как раз там, где находилась печень. Все же первичные ощущения, что поток проник куда нужно, оказались ложными. В печень то они проникли, а вот дальше по какой-то причине входить не хотели. Но мне настолько удалось разогнать эти потоки, что они умудрились заблокировать все болевые рецепторы. Нет, это конечно хорошо, но лучше от этого мне все равно не станет. Как бы я не старался, направляя и усиливая потоки, они все так же обходили саму рану стороной. Именно сюда вонзилось чертово оружие этого подонка Михо, который весьма умело прикидывался нейтральным к нам, отбросам общества, а сам, оказывается, мало чем отличался от того же Оми, для которого все, кто находился хотя бы на одну ступень ниже, были вовсе не люди, да и вообще не живые существа, так, комки грязи, которые по какой-то непонятной причине оказались у него на дороге. И ладно бы просто переступил, так ведь чаще всего не может удержаться, чтобы не раздавить и не размазать тонким слоем.

Злость переросла в ярость, и я внезапно очень четко увидел, как одна из темных ниточек тянется к зияющему участку, и пытается проникнуть в него. Выбросив из головы все посторонние мысли, я уже целенаправленно направил темные нити в рану, наблюдая за тем, как они заполняют зияние и словно сшивают края, образуя своеобразный мост, по которому начинает течь все больше темных ручейков, до этого момента обходящих зияние стороной.

Рана не исчезла, но на нее будто бы наложили заплатку, под которой сложно стало разглядеть происходящие процессы, настолько плотно она заполнилась моей темной составляющей. И что, мне теперь постоянно разгонять себя до такого состояния, чтобы регенерация работала в полную силу?

— Как вы себя чувствуете? — я вздрогнул и распахнул глаза, мгновенно убирая из них тьму. Но Марико все равно заметила и вздрогнула, отводя взгляд. Она так и не смогла привыкнуть к этому взгляду, хотя видела эту тьму гораздо чаще, чем кто бы то ни был. Она вызывал у нее трепетный ужас и не понятный мне страх.

— Лучше, — коротко ответил я, прислушиваясь к себе, и отмечая, что мое лечение не прошло даром, и я действительно чувствую себя гораздо увереннее, чем еще час назад. Ну, боли, по понятным причинам не было. — А ты решила побыть для разнообразия вежливой? — она снова вскинула на меня глаза, и я усмехнулся. — Ну, раз ты здесь, помоги мне подняться, а то у меня скоро пролежни образуются.

— Ты уверен, что можешь встать и не изойти кровью? — я внимательно посмотрел на девушку. Ну, было разок, на следующий день после ранения, когда я думал, что самое опасное уже позади. Оказалось, что рана начинала кровоточить от малейшего движения. И довольно сильно. Не знаю, сколько я тогда потерял крови, потому что элементарно вырубился. А теперь она была действительно обеспокоена, и это, если честно, ставило меня в тупик.

— Вот заодно и проверим, к тому же, скоро мы достигнем цели, и все равно нужно начинать расхаживаться. Сомневаюсь, что Петр-сама позволит нам оставаться на дирижабле, ожидая, когда же я окончательно поправлюсь, а пользование услугами штатных инвалидных кресел сразу после приземления ставит меня в очень сложное и неловкое положение, я же как ни крути японец, хоть и не самурай, — я протянул ей руку, и Марико помогла мне подняться на ноги, поддерживая за талию.

Шатало меня, конечно, знатно, сказывались дни валяния на кровати. Ноги плохо держали, голова кружилась, и я довольно сильно наваливался на свою… а кем она мне все-таки приходилась, учитывая, что я услышал перед тем, как занялся, наконец-то, самолечением.

— Что вы делаете? — как только мы выбрались за перегородку, к нам подлетел лекарь. — Вам нельзя вставать.

— Позвольте мне самому судить о том, что мне можно, а чего нельзя просто категорически, — я не хотел, чтобы мои слова прозвучали настолько резко, но сдерживаться тоже не собирался.

— Ваша рана, я вообще не понимаю, что с ней, и почему она не реагирует на лече… — он замер на полуслове, глядя куда в ту самую область на моем теле, где еще недавно зияло ранение. — Как вы это сделали? — Ошарашенно прошептал он, забыв о Марико напрочь. Теперь его волновали непонятные метаморфозы с моей печенью, которые он в силу специфики своего дара вполне мог видеть. — Никогда не встречал ничего подобного.

— Как дела у вашего пациента, Дмитрий? — мы все резко развернулись на звук голоса князя, при этом я едва не завалился, сумев потерю