Огненный цикл. Сборник научно-фантических рассказов - Хол Клемент

Когда на следующее утро пострадавший очнулся, он увидел перед собой толпу крестьян. Глаза незнакомца забегали по лицам, выражая крайнее недоумение.

— Не хотели бы вы поесть? — спросила хозяйка, но незнакомец ответил на непонятном для всех языке.

— Иностранец! — воскликнули крестьяне. — Карл, поди-ка сюда. Ты же был в плену у англичан, вот и поговори с ним…

Карл, преисполненный чувства собственного достоинства, подошел к постели:

— Хау ду ю ду, мистер? Ар ю, э-э, больны? Андестенд? Ай эм э фармер. Ар ю, э-э, летчик, э-э, забыл уж, как по-ихнему летчик. Сейчас. Ар ю пилот?

Собравшиеся в комнате напряженно прислушивались.

Незнакомец покачал головой и заговорил:

— Глюм. Эвиллия унте крама. Глюм.

Он приподнялся, ткнул себя в грудь указательным пальцем тонкой, бледной руки и повторил: «Глюм!» Крестьяне переглянулись и постучали пальцами по лбу.

— Он явно голову ушиб… — пробормотал один, а другой добавил:

— Надо бы сдать его в полицию.

Так они и сделали. Незнакомец, чудом оставшийся в живых после катастрофы, был передан полиции, и его отправили в окружной центр, где сдали властям. Там от него прежде всего потребовали разрешения на въезд, но ничего не добились. Его передавали из инстанции в инстанцию, пока в дело не вмешался магистрат.

И незнакомец предстал перед магистратом. О том, как проходило заседание, я могу сообщить подробно со слов свидетеля, служащего магистрата Иоганнеса Бекля.

Незнакомца ввели. Жестом предложили ему расположиться на одном из стульев напротив комиссии, и члены магистрата, среди которых были и филологи, качали допрос, который я привожу дословно.

— Как нам стало известно, молодой человек, вы называете себя Глюмом, и мы выяснили точно, что имени у вас нет. Что вы на это скажете?

— Бримм!

— Так. Вы стенографируете, коллега? Запишите! Итак, господин Глюм, сообщите нам, пожалуйста, когда и где вы родились, кто вы по профессии. Делали ли вам прививку оспы? Не больны ли вы какой-нибудь заразной болезнью?

Незнакомец долго и сосредоточенно молчит, потом очень долго говорит. Никто ничего не понимает. Когда он закончил, слово взял бургомистр.

— Поскольку в настоящее время с так называемым господином Глюмом нет возможности достигнуть взаимопонимания, предлагаю создать специальную комиссию по обучению данного индивидуума немецкому языку, что должно, однако, сопровождаться строжайшим контролем, ибо пока не установлено, не является ли так называемый Глюм симулянтом или вообще преступником, скрывающимся от правосудия. Прошу голосовать. Кто за это предложение?

Проголосовали единогласно. Так называемого Глюма увели.

Через два месяца незнакомец настолько освоил немецкий язык, что появилась возможность с ним объясняться.

И вот он снова предстал перед магистратом. Я и на этот раз воспользуюсь протоколом, любезно предоставленным мне. коллегой Иоганнесом Беклем, которому приношу свою сердечную благодарность. Особенно хотелось бы мне остановиться на второй, наиболее примечательной части беседы. Вопросы задавал коллега Цурре из юридического отдела. Я опускаю предпосланное им вступление и начну сразу же с его вопросов.

— Итак, господин Глюм, мы уже наслышаны, что вы достигли определенных успехов в немецком языке, и поэтому просим вас ответить на наши вопросы. Гм… Так откуда вы прибыли?

— Я с далекой планеты. Имя ее Марс…

— С Марса, значит. Так-так. Ну, что же, по этому поводу вопросов больше не имею. Перейдем к следующим. Скажите, пожалуйста, а что вас здесь, на Земле, интересует?

— На Марсе все люди болеют. Каждый день умирают десять раз десять тысяч. Из космоса, с других звезд прилетают большие мухи…

— О да! Мухи иногда здорово докучают, не правда ли, коллеги? Ха-ха! Но вернемся к нашему вопросу. Вы не увиливайте. Итак, чего вы добиваетесь в нашем округе?

— Я, Глюм, и другие, мы давно уже летаем. С звезды на звезду. Как только начинается болезнь, мы садимся в ракеты и улетаем…

— М-да, от так называемой ракеты ничего не осталось. Вся рассыпалась. Видно, материал некачественный. И все-таки, господин Глюм, скажите нам наконец, что вам здесь нужно?

— Я, Глюм, прочь из темного пространства. Лишь бы с Марса прочь. Прочь от огромных мух. Я летать дни и дни и еще дни. Потом мой компас гр… агл… капут! Да. Звезда недалеко. Я, Глюм, на звезду править. Она все больше, больше, вижу моря, сушу, зелень… Я плакать от счастья. Все ниже лететь, все ниже… Тут трение воздуха, другой воздух, чем у нас на Марсе, и вот я, Глюм, наконец у вас.

— Да, тянулось все довольно долго. Я полагаю, что парень просто свихнулся, так что зря мы ожидали какой-то сенсации. А он всего-навсего перелетел… Так что нам с ним теперь делать, коллеги? Как вы полагаете, Бирмайстер? Послать обратно? Разумеется, это было бы проще всего, но, боюсь, из этого ничего не выйдет. У нас же, коллеги, средства не запланированы, понимаете?! Мы не можем позволить себе дорогостоящие эксперименты. А вы что скажете, коллега Маркер? Послать в Берлин? А кто возьмет на себя ответственность? Со всякой чушью соваться в Берлин! К тому же не забывайте об экономии, коллеги! Кто возместит наши убытки? Никто! Самое лучшее — дать ему временное удостоверение, и пусть он где-нибудь устроится на работу. Э-э, Глюм, господин Глюм, вы кто по профессии?

— Я, Глюм, делать аппараты, чтобы свет слушать и звук видеть. Я так делать искусство. В большим театр…

— Нестоящее дело! К чему мне слушать свет? С меня достаточно, что я его вижу. Так какую же работу мы ему дадим? Ну, Шипке, вам нужен человек для контроля за уличным освещением? Великолепно, возьмите этого Глюма! Здесь он и знания свои Применить сможет. Для блага общества. Коллега Глюм, я вас поздравляю. Вы будете работать с нами, будете служить нашему народу и прогрессу. Постарайтесь повышать показатели и становитесь полноценным членом нашего общества!

На этом протокол прерывается. Марсианина действительно назначили ответственным за уличное освещение, и он стал «инспектором по свету». Поначалу он чувствовал себя не совсем уверенно в новом амплуа, возможно, его томила тоска по родине. Хотя коллега Цурре считал, что он просто всем голову морочит. Вечерами человека с далекой планеты, которого теперь звали «коллега Глюм», можно было видеть на улице. Запрокинув голову, он долго смотрел в небеса. Но прошло время, и инспектор Глюм привык к своей службе. Он быстро усвоил язык и все профессиональные тонкости. Он даже научился играть в «козла» и в карты и частенько после очередного собрания сиживал со своими коллегами, потягивая пиво, и резался в «скат» или «дурака». Он вступил в профсоюз, а после выборов стал казначеем магистрата.