Избранные произведения - Жуакин Машадо де Ассиз

И через два дня Даниэл навсегда уехал в Минас-Жерайс.

Сезар провожал его часть пути. Поступок друга рассеял последние подозрения. Как бы там ни было, но Даниэл знал, в чем состоит его долг.

Однако в каком положении оказались супруги? Сезар много думал об этом и решил, что ему не справиться с мукой и огорчениями такой жизни.

Первые дни после отъезда Даниэла не принесли им облегчения. Сезар испытывал явное замешательство, Франсиска стала печальнее, чем прежде, и оба они были так далеки друг от друга, что Сезар понял: если он ничего не придумает, то суждено ему беспросветное отчаяние.

Он отдавал себе отчет в том, что его нарочитая холодность не может расположить к нему жену. И он решил снять маску, стать тем, кем он был на самом деле: преданным, любящим и страстным мужем, — а ведь именно таким в глубине души представлялся Франсиске супруг ее пылкой мечты, когда она еще питала развеявшиеся как туман надежды на соединение со своим возлюбленным.

Поначалу Франсиска с привычным равнодушием принимала знаки супружеской любви, но постепенно, по мере того как рубцевалась ее сердечная рана, на уста Франсиски возвращалась улыбка, правда, пока еще как редкий солнечный луч на пасмурном зимнем небосводе, но луч этот — предвестник наступающей весны.

Сезар не отступал, в любви он искал все новые и новые ласки, которыми надеялся завоевать сердце Франсиски, не роняя своего достоинства главы семейства. Каких только развлечений не предоставлял он ей! Все силы своей души он отдал на достижение заветной цели. Она добра, нежна, откровенна, способна любить и сделать его счастливым. Черные тучи, омрачавшие супружеский небосклон, развеялись, остались только легкие облачка, которые унесет ветерок благоденствия… Так думал Сезар, придя к выводу, что лучше любить и убеждать, чем угрожать и наказывать.

День ото дня тускнело воспоминание о Даниэле. Вместе с душевным покоем вернулась к ней и прежняя красота. Франсиска менялась, и, пока шла эта неторопливая внутренняя работа, сердце ее освобождалось от прежней любви и в душе появлялись первые ростки законной, священной супружеской привязанности.

И в один прекрасный день оказалось, что Франсиска и Сезар, сами того не заметив, любят друг друга так, словно познали это чувство впервые. Сезар победил. Они даже говорили о Даниэле, но имя это не вызывало печали у Франсиски, ревности — у Сезара.

Однако чего стоила эта победа! Скольких душевных мук стоила она Сезару, отдавшему все силы на завоевание души своей жены. Не раз ему казалось, что он унижает себя, изо дня в день отвоевывая сердце, которое отец Франсиски должен был отдать ему девственно свободным, а на самом деле оно стало полем битвы с любовью другого.

Вину отца своей жены он видел в том, что, не сумев сберечь сердце дочери, он обрекал на муки и мужа, которого сам ей дал, и возлюбленного, которого отнял у нее…

Но когда Сезар понял, что Франсиска любит его, он стал думать иначе, он благословил ошибку тестя, которого недавно проклинал. Теперь ему безраздельно принадлежали искренняя любовь, нежность и преданность жены. И Франсиска, истосковавшаяся по любви, наконец обрела у домашнего очага то счастье, какое не вымолила слезами.

Сказать, что супруги счастливо прожили до конца дней своих, — значит повторить традиционную концовку любого романа, но что поделаешь, если это истинная правда.

Я хочу привести только одно доказательство, в которое тоже не так-то просто поверить.

Несколько лет спустя после событий, о которых я рассказал, Даниэл вернулся в Рио и снова встретился с Франсиской и Сезаром.

Сожалею, но никак не могу сказать, что это был прежний юноша с поэтическим и возвышенным характером; я вынужден признать, что время и жизнь повлияли на него. Время заставило его позабыть те благородные идеалы, которые поддерживала в нем юношеская поэтичность и любовь Франсиски; жизнь способствовала этой перемене. Внутренний облик Даниэла совершенно изменился под влиянием времени, людей, жизни. Он вернулся в места, где любил, где пережил душевное горе, но сам уже был иным. Он стал тщеславен, слегка высокомерен — все это наложило отпечаток на его манеры, поведение и отношение к жизни.

Я знаю, читатель был бы доволен, если бы мой рассказ закончился, как и полагается, — тем, что герой гибнет во время бури, посылая свету последние проклятия, а небу — последний вздох своей музы.

Так было бы красивее, но дальше от действительности.

С нашим Даниэлом судьба обошлась иначе, и я предпочитаю рассказать правду, а не идти на поводу у поэтически настроенного читателя.

Когда Даниэл снова вернулся в Рио, Франсиска блистала совершенной красотой; она была уже не прежняя наивная девушка, а восхитительная женщина, сознающая свою силу.

Даниэл почувствовал, что старая любовь возрождается, а точнее, рождается в нем новое чувство, иное, чем прежде, но к голосу разума не прислушался.

Тщеславие и страсти не внемлют доводам рассудка.

Вернувшись с бала, где был и Даниэл, Франсиска сказала Сезару:

— Знаешь, у меня появился новый поклонник.

— Кто же это?

— Даниэл.

— А!

— Прочитай эту записку.

Франсиска протянула Сезару записку. Сезар прочитал ее про себя. Даниэл утратил поэтичный слог, духовные перемены сказались на стиле.

— Это смешно, — заметил Сезар, — а ты что скажешь?

— Скажу, что он глуп. По-моему, с этой запиской можно сделать только одно — обратить ее в пепел. Ведь такая участь постигла мои девичьи глупости и твои мучения, правда?

Произнеся эти слова, Франсиска взяла у Сезара записку и поднесла ее к свече.

— Погоди, — сказал Сезар, останавливая ее.

— А почему?

Взгляд Франсиски был так ясен и спокоен и в то же время исполнен такого упрека, что Сезар склонил голову, отпустил ее руку и проговорил:

— Жги.

Франсиска подожгла записку и держала ее до тех пор, пока пламя не подобралось к самым пальцам.

Потом она взяла Сезара за руки и сказала:

— Ты понял, какое глубокое презрение испытываю я к этому человеку? Я любила его в юности — он тогда был поэтом, а теперь я его презираю — он такой заурядный. Но я презираю его не только потому, что он зауряден, а потому, что люблю тебя. Такая любовь и была мне нужна — чистая, откровенная, преданная, совершенная. Чего еще можно желать!

Вместо ответа Сезар поцеловал ее.

На следующий день в десять часов утра доложили, что пришел Даниэл.

Сезар хотел было сказать, чтобы его провели в гостиную, но Франсиска опередила его и велела слуге ответить, что их нет дома.

— Но почему? — спросил Сезар.

— Потому что я люблю тебя, — ответила Франсиска.

ОРАКУЛ

© Перевод Н. Малыхина

Когда-то я знавал одного человека, который мог служить примером того, на что способна злая судьба, когда задумает преследовать несчастного смертного.

Леонардо (так его звали) начинал как учитель, но неудачно, за год он потратил все, что имел, и остался всего с тремя учениками.

Тогда он решил поступить на государственную службу, запасся необходимыми рекомендациями, даже проголосовал против своих убеждений, и когда казалось, что судьба вот-вот улыбнется ему, против кабинета министерства, как это обычно бывает, проголосовало большинство, и правительство подало в отставку. К власти пришла та партия, к которой прежде принадлежал Леонардо, но доверия ему уже не было из-за его опрометчивого поступка.

Затем с помощью друга своей семьи он открыл свое торговое дело, но невезение и мошенничество служащих довели его до банкротства; он возблагодарил господа, когда кредиторы согласились получить часть своих денег в неопределенном будущем.

Будучи человеком более или менее образованным и побуждаемый не столько своими склонностями к литературе, сколько нуждой, он основал литературную газету, но она скоропостижно скончалась через пять месяцев, так как публика любит получать газеты и не любит платить деньги за подписку.

Тем временем к власти снова пришла та партия, которой он принес в жертву свою совесть, заслужив этим ненависть прежних товарищей. Леонардо отправился к министру и напомнил о своих заслугах, но благодарность не принадлежит к числу основных добродетелей политиков, и Леонардо был оттеснен новыми людьми, от которых зависели голоса на выборах.

Хотя неприятности и нелепые случайности преследовали Леонардо, он не утратил веры в провидение. Постоянные удары судьбы причиняли ему боль, но, едва оправившись от них, он снова бросался в бой, уверовав в бог знает где вычитанную сентенцию: «Удачу, как женщину, завоевывают упорством».

Итак, он готовился к новому приступу на судьбу, в связи с чем ему надо было съездить на Север, когда вдруг увидел Сесилию Б., дочь коммерсанта Атаназио Б.