Голод - Лина Нурдквист
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дверь не захлопнулась за мной, а осторожно примкнула к косяку. Вы разговаривали между собой там, внутри, а я вцепилась в свою корзину для дров, стоя на крыльце, ища выхода, ловя ртом воздух. Вдохнула кислорода и почувствовала, как глубь леса зовет меня. Дыра в заборе была такого размера, что я могла протиснуться через нее и пойти дальше к вышке. Сколько раз мои дети убегали через эту дыру в заборе.
Звездочка моя.
Я помнила ее смех, улетающий к небесам, помнила ее тельце в руках землевладельца, когда он ударил ее головой о забор. Помню утренний ветерок и ее тяжесть на моих руках, когда я унесла ее прочь из дома. Помню, как сидела у дороги, пытаясь удержать руками свои трясущиеся колени, когда оставила ее. Мою Малышку. Как тревожилась за нее, как тосковала по ней. Как я мечтала, чтобы она вернулась ко мне! Стоя одна во дворе, я смотрела на небо, ища глазами свои звезды, но был день, и они прятались от меня.
Помогите мне, мои звезды!
Лежа под землевладельцем ради вас – давным-давно – я искала глазами те, что светили яркими точками среди других, расплывчатых. Две звезды, не три, которых я сделала своими поверенными, чтобы у вас был дом, где вы могли бы вырасти.
Малышка, подарили ли тебе взбитые сливки на день рождения?
Трава у меня под ногами была мокрая и прохладная. Я забыла надеть обувь.
Ты заметила капельки воды, притавишиеся в листьях манжетки, Малышка? Заметила росу, которой когда-то угощала нас из своих ладоней?
Из других времен у меня в голове отдавались эхом слова Армуда.
Унни, нет смысла переживать попусту.
Я вспомнила, как много лет назад брела по горам, неся тебя на руках, мой мальчик – всего лишь крошечный тючок. Наша семья уже тогда была сплоченной – куда бы ни шел один, за ним следовали другие. Помню, как умер тот, кто стал тебе отцом, помню, как оборвала корни Малышки, и ее уже не было рядом с нами, помню, как перестала вздыматься грудь Туне Амалии и похолодело ее тело. Помню, как однажды я увидела звездопад – он был такой красивый – и загадала два желания: снова увидеть тебя сияющим, Руар, и получить назад мою Малышку. И от души пообещала, что если эти мои желания исполнятся, я больше ничего не буду желать.
Помню и еще кое-что: как ты писался в кровать, когда по ночам к нам являлся землевладелец, хотя тебе уже исполнилось семь лет. Помню, как тебе сполнилось восемь, девять, десять, одиннадцать, помню, как мы с тобой тащили по летнему лугу звериные останки и в ту же ночь носки сапог землевладельца оставляли следы на земле между нами. И еще я подумала о том, как ты смотрел на эту женщину за работой, на выражение ваших глаз – куда бы ни пошел один из вас, второй последует за ним. Вы хотели быть вместе. Ты нашел свою Бриккен, она заботилась о тебе, заставляла тебя сиять. Моя Малышка так близко ко мне, что я могу прикоснуться к ней пальцами, и она счастлива. Исполнились главные желания моей жизни.
Вы оба потеряли все. И однажды я пообещала тебе. Пообещала тебе, пообещала себе.
Все это должно закончиться.
Что бы там ни случилось.
Все останется здесь. Дальше ни шагу.
Тьма обступила нас, но я сказала: «Нет, спасибо, хватит». Не допустить повторения. Мои плечи опустились, ослабла хватка на ручке корзины. В глаза мне попали лучи солнца, я заморгала, стоя на крыльце дома, погрузившись в свои мысли. Я знала, что зерновые уже взошли на полях, а ветер играет в кронах берез у дороги. Так будет всегда, что бы ни случилось с домом, с нами в доме. Я видела ее – незримую нить, связывающую всех нас, и могла защитить нас. Тошнота пронеслась мимо, внутри меня осталась только радость. На ветках трепетали листочки. Тропинку вдалеке я хорошо знала – ее я протоптала сама, когда пришла сюда.
Пусть так и будет. Я вытерла глаза ладонями. Не так много вздохов мне осталось, но у меня есть слова, которые не должны быть произнесены. Все будет хорошо, если я исчезну. Я наполнила корзину дровами, так что их хватило бы на эту готовку, и на следующую, и еще на одну. Потом отставила корзину в сторону и стала искать цвета, которые, как я знала, притаились в траве вокруг нашего торпа. Сплела для моей девочки венок из колокольчиков, клевера и ромашки. Потом вернулась к вам в дом.
Разделила бисквит на два слоя, заполнила пространство фруктами и ягодами, щедро украсив торт взбитыми сливками.
Моя девочка сидела за кухонным столом Армуда, подшивая край на салфетке. Подойдя к ней, я обняла ее за плечи.
– Вот, – сказала я, обводя рукой комнату, – Здесь твое место на земле.
Осторожно надев венок ей на голову, я предложила и тебе сесть к столу. Разрезала торт, мы вместе поели его, и я увидела, что она наша. Я положила ей еще кусочек, добавив побольше взбитых сливок и все то, чего не могла сказать. Почувствовала, как сливки укладываются в животе, и сидела, глядя на деревья и сад, теперь принадлежавшие нам. Вы начали ходить по дому, возиться с посудой и другими делами, и я заметила, как легко разгорались дрова в печи, когда она разводила огонь. Ее пальто висело рядом с дверью, а прямо под крючком осталось светлое пятно на полу, где он всегда стоял, когда брился. Однажды он существовал, и мы все были вместе.
Я улыбнулась всему этому. В деревянном сундуке нашла то, что искала – они сияли ярко, как когда я увидела их в первый раз. Металл холодил мне ладонь. Зеркало я тоже достала, а потом стянула с пальца свое собственное кольцо, удивляясь старческим коричневым пятнам на тыльной стороне ладони – как звезды на небе. Мое собственное кольцо звякнуло, когда я положила его рядом с кольцом Армуда. Подойдя к ней, я раскрыла ладонь, чтобы отдать ей то, что у меня было. Два золотых кольца как страховка и разбитое зеркало как подарок
