100 магнитоальбомов советского рока - Александр Кушнир

"За пару часов до начала записи мы встретились с Башлачевым в "Сайгоне", - вспоминает Сергей Фирсов, организовавший ту сессию. - СашБаш ужасно волновался и сказал мне: "Я не могу петь просто так. Мне нужны зрители". Мы взяли с собой несколько знакомых девчонок, которые во время записи сидели в комнате, слушали песни и хлопали..."

Это была легкая и удивительно воздушная по настроению запись. Не задавленный грузом бытовых проблем, Башлачев пел с каким-то молодецким задором, озорно и лихо: "И в груди - искры электричества / Шапки в снег - и рваните звонче / Рок-н-ролл - славное язычество / Я люблю время колокольчиков".

Любопытно, что после окончания сессии Башлачев сказал Вишне: "Никому не переписывай "Вахтера"! Это стрем страшный!" "Абсолютный вахтер", написанный в марте 85-го года, был, пожалуй, одним из самых политизированных номеров в репертуаре Башлачева: "В каждом гимне - свой долг, в каждом марше - порядок / Механический волк на арене лучей / Безупречный танцор магаданских площадок / Часовой диск-жокей бухенвальдских печей". На башлачевских квартирниках во время исполнения "Абсолютного вахтера" хозяева звукозаписывающей аппаратуры нажимали по просьбе автора кнопку "стоп".

...В следующий раз Башлачев оказался в студии в январе 86-го, накануне своего выступления в Московском театре на Таганке. Во время однодневной сессии, состоявшейся на квартире администратора московской рок-лаборатории Александра Агеева, Башлачев спел 24 песни. Трехчасовая запись, получившая название "Время колокольчиков" (ее фрагмент был издан спустя три года "Мелодией" на виниловой пластинке), оказалась тяжелой, мрачной по духу и трагичной по настроению. В ней есть какое-то жутковатое очарование, в особенности - в минорной эпохальной балладе "Ванюша" и в шаманоподобной "Егоркиной былине". В тот день Башлачев узнал о смерти своего трехмесячного сына. 

"На этой записи много брака: завывания, стучит микрофон, звенят колокольчики на груди, - вспоминает Агеев. - Башлачев хотел, чтобы все было как на концерте. Дубли он требовал стирать: "Нерожденное дитя"! 

Башлачев объяснял, что каждому человеку отпущена определенная доля творчества, которую он получает в течение всей жизни по чуть-чуть. Но если человек очень захочет и очень попросит, то все это ему будет выдано сразу. "Я попросил", - говорил он, не уточняя, кого и как. 

Если не считать нескольких ранних композиций, датированных 83-м годом, а также созданных за несколько месяцев до смерти "Когда мы вдвоем" и "Архипелаг гуляк", все башлачевские песни были написаны в течение двух лет - с весны 84-го до весны 86-го года. 

"Башлачев говорил, что песни буквально "осеняли" его, да так внезапно подчас, что он едва успевал записывать их на бумагу, - вспоминает Артем Троицкий, который осенью 84-го года стал первооткрывателем башлачевского таланта. - Более того: смысл некоторых образов, метафор, аллегорий бывал ему самому не сразу понятен - и он продолжал расшифровывать их для себя спустя месяцы после написания". 

"Я хочу связать новое содержание, ветер времени, ветер сегодняшних, завтрашних, вчерашних дней, - говорил Башлачев в одном из интервью. - Конечно, это не будет принципиально новая форма, потому что принципиально новые формы невозможно придумать. Это будет развитие прежних. Частушка и рок-н-ролл - я просто слышу, насколько они близки".

...Последний альбом Башлачева "Вечный пост" был записан весной 86-го года в студии "Звуков Му", расположенной на втором этаже дачи Александра Липницкого на Николиной горе. Башлачев приехал из Питера вместе со звукооператором "Аквариума" Славой Егоровым. В студии они появились абсолютно "чистыми" - никакого алкоголя, никакой дури, никаких девушек. Похоже, что в те солнечные апрельские дни СашБаш действительно испытывал некое умиротворение. "Нет ни кола да ни двора / Но есть Николина гора / Я не считаю мель рекой, но есть апрель и есть покой", - написал он тогда на вкладыше одной из кассет Александра Липницкого. 

Запись осуществлялась на 4-канальную портостудию Yamaha, приобретенную Липницким в обмен на древнерусскую икону из его коллекции. Летом 85-го года на этой портостудии пробовали записываться "Звуки Му", но, несмотря на несколько удачных треков, в полноценный альбом эта работа так и не превратилась. Битва Башлачева с упрямой техникой протекала не менее драматично, чем у Петра Мамонова за год до этого. 

"У СашБаша складывались какие-то мистические отношения с приборами, - вспоминает Егоров в аннотации к лазерной версии этого альбома. - Я помню, как он раздевался в студии догола, стоял при записи вокала на коленях, ползал на четвереньках, - словом, пробовал все способы борьбы с микрофоном. Он не мог петь в пустоту, в абстракцию... Он не мог петь в обстановке студии, потому что студийная работа обязывает к многократному повторению одного и того же процесса... И у Башлачева возникал энергетический конфликт: он не мог петь по-старому в каждый следующий момент времени... Он не мог решить свой конфликт со временем, не мог попасть в то самое состояние, в котором был полчаса назад".

Вишня и Агеев вспоминают, что почти все песни Башлачев записывал с первого дубля и лишь некоторые - со второго. Естественно, ни о какой продуманной работе со звуком в условиях однодневных сессий, выполненных в режиме кавалерийской атаки, речь тогда не шла. И в то же время, как бы тяжело ни происходили звукозаписывающие баталии в студии на Николиной горе, факт остается фактом: единственный раз в жизни Башлачев действительно работал со звуком. 

Альбом "Вечный пост" открывался "Посошком" - любимой песней Башлачева, которую сам он называл не иначе как "русский блюз" и с которой довольно часто начинал свои концерты. "Отпусти мне грехи! Я не помню молитв / Но, если хочешь - стихами грехи замолю / Объясни - я люблю оттого, что болит / Или это болит оттого, что люблю?"

"Все от винта!" - чуть ли не единственная в башлачевском репертуаре песня, усеянная россыпью прямых мелодических цитат из деревенских частушек. С годами частушечного в ней становилось все меньше, а нерва, голого ритма и жестких гитарных аккордов - все больше. 

В "Вечный пост" также вошли две композиции сибирского цикла, связанные с поездкой Башлачева в Новосибирск осенью 85-го года: "Как ветра осенние" и "Сядем рядом". Про "Сядем рядом, ляжем ближе" Башлачев говорил, что эта песня была написана после того, как он увидел во сне девушку и понял, что это была сама Любовь. 

Три композиции: "Когда мы вместе" ("Исповедь"), "Имя имен" и "Вечный пост", названные критиками "завещанием Башлачева", были написаны за считанные недели до начала записи альбома и впоследствии существовали исключительно в концертных вариантах. 

Во время этой сессии Башлачеву так и не удалось зафиксировать на пленку 20-минутную "Егоркину былину" и "Мельницу", с которыми он безуспешно провозился около половины студийного времени. Их место на альбоме не менее достойно заняло "Имя имен" - психоделическое путешествие по российским "стежкам-дорожкам", где "вольный ветер на красных углях ворожит Рождество" в древнем царстве куполов и колоколов. 

"Имя имен" (второй вариант названия - "Псалом") - неповторимый взгляд поэта в глубь веков, нечто среднее между ворожбой и медитацией. "Имя имен ищут сбитые с толку волхвы" - Башлачев идеально отразил интонации того времени: монотонные языческие пришептывания, чередования тембров, паузы и внезапные речитативы. 

...После многодневной студийной работы Башлачев все-таки остался недоволен тем, в каком виде его былины-баллады оказались записанными на пленку. "Все не так", - была его дежурная фраза во время этой сессии. 

Спустя полгода Башлачев то ли намеренно, то ли случайно стер оригинал этого альбома. По одной из версий, он сознательно "заметал следы". 

"Башлачеву не нравилось ничего из того, что им уже было сделано, - вспоминает Егоров. - Все, что относилось к материи, уже не имело для него смысла. Это было его философией, и он, по крайней мере, старался в это верить... У него никогда не было своих записей. Он никогда не слушал свои песни. И мне кажется, он старался о сделанном им не думать вообще".

И все-таки часовой цикл песен, собранных в альбоме "Вечный пост", не исчез бесследно. Спустя десять лет на московской фирме General Records была отреставрирована одна из нескольких копий, сделанная Александром Липницким на качественную западногерманскую аудиокассету сразу после окончания сессии в мае 1986 года. Несмотря на серьезные повреждения, ее удалось "довести до ума" и выпустить на компакт-диске. 

И последнее. По сей день сложно объективно выбрать из башлачевских записей какую-то одну, которая наиболее ярко и многогранно отражала бы его творчество. Одна из причин этой неполной картины кроется в том, что полноценная архивная работа с наследием - несмотря на выпуск антологии его песен на компакт-дисках, осуществляемый "Отделением "Выход" - еще не проведена. Неудивительно, что время от времени возникают слухи о каких-то абсолютно неизвестных или полузабытых записях Александра Баш-лачева...