Плененные страстью (Сборник) - Бертрис Смолл

— Может, вы и правы. Я так и сделаю, но только если скажете правду. Вы когда‑нибудь измеряли себя?

— В жизни такого не было.

— Что же, когда‑то не мешает и начать.

Она принялась мерить его плоть расставленными пальцами.

— Здесь шесть дюймов… так… а второй рукой… всего девять! Когда в следующий раз встретитесь с врагом в бою, можете ошеломить его не только вашими повадками хамелеона, но и размером ужасного копья.

Кровать затряслась от смеха.

— И какому испытанию подвергнуть его, полковник Коули?

Смех мгновенно стих.

— Пососи меня, Абигейл. Так сильно, как можешь. Я хочу пройти в твое горло как можно глубже.

Абигейл снова покатала отросток между ладонями. Налитая кровью головка дрогнула.

— Но я уже делала это вчера ночью, полковник Коули. Сегодня я хочу чего‑то другого.

Губы Роберта чуть скривились в улыбке.

— Ваши фантазии, мисс Абигейл.

Абигейл нежно погладила стержень и представила Роберта в разгар битвы.

— Ты когда‑нибудь ласкаешь себя?

— А ты?

Дробь дождевых капель тихим эхом отдалась в домике. Абигейл подавила страх и нерешительность и призналась в самом постыдном:

— Иногда.

— Как все мы. Единственная проблема для солдата — найти уединенное местечко, но иногда даже это не важно.

— Покажи мне, как ты играешь с собой.

Роберт, кажется, покраснел, но в хижине было слишком темно, чтобы сказать наверняка. Мысль о том, что он способен стесняться так же сильно, как она, согрела ей душу и сильнее разожгла решимость.

— Ты сказал — все, Роберт.

Снова опустив ресницы, он положил поверх ее ладоней свои.

— Продолжай потирать меня… вот так.

Ладони Абигейл горели, но она быстро научилась нехитрым движениям, и вскоре он отнял руки, отдавшись на ее волю.

Судя по мучительно напрягшемуся телу, он почти готов. Недаром жилы на шее натянуты, как тетива.

Но тут набрякшая головка внезапно приобрела цвет старого бургундского вина. Не успела Абигейл удивиться, как она дрогнула и извергла фонтан беловатой жидкости. Сдавленный стон сорвался с уст Роберта. Абигейл подняла голову. Роберт закрыл глаза и ощерился, как от невыносимой муки. Медленно‑медленно черты его лица разгладились, приняв выражение абсолютного покоя. Ресницы поднялись.

Абигейл утонула в глубине глаз, видевших столько боли и смерти, и в эту минуту ей хотелось отдать этому человеку все на свете.

Она чуть коснулась пальцем озерка семени на животе.

Его суть. Эссенция.

Прошлой ночью он излил это в нее.

— Ну как, Абигейл, правду пишут в книгах? Я действительно изменил цвет?

Абигейл представила его в себе… и он делает с ней все эти восхитительные вещи, которые она только сейчас наблюдала. Слезы затуманили ее глаза.

— О да, полковник Коули.

Он так и впился в нее взглядом. Как раз в тот миг, когда Абигейл показалось, что она заплачет, или рассмеется, или выкинет что‑то совершенно неуместное, морщинки вокруг его глаз снова смешливо залучились.

— Так, значит, копье, Абигейл?

— Предпочитаешь другое название?

— Член.

Кровь бросилась в лицо Абигейл. Подобные слова в приличном обществе не употреблялись.

— Таран.

— «Петушок».

— Посох Иакова.

— Господи, — рассмеялся Роберт, — где ты набралась подобных выражений? Ах да, твоя эротика. Ты была совершенно поглощена чтением, когда я заглянул вчера в окно. О чем шла речь?

И прежде чем Абигейл успела ответить, он сполз на пол. Она с интересом наблюдала, как болтаются мошонка и поникшая мужская плоть. Довольно волосатые… и странно‑трогательные. Каким беззащитным выглядит этот огромный мужчина!

Роберт, нежась в лучах ее внимания, обернулся и поднял руку с журналом.

— Этот?

— Какой номер?

— Двенадцатый. У тебя вся подборка?

Абигейл укуталась в покрывало. Но Роберт потянул его к себе.

— Подойди к окну.

Абигейл удивленно заморгала. Обмякшая плоть уже успела затвердеть.

— Зачем?

— Хочу, чтобы ты мне почитала.

Рот Абигейл сам собой открылся.

— Ни за что!

— Стыдишься?

Абигейл попыталась отвернуться. Это правда. Она действительно стыдилась. Стыдилась своих желаний. И одновременно делала все, чтобы они исполнились.

— Н‑нет. Не стыжусь, — пролепетала она наконец. — Просто чувствую себя совершенно уязвимой. Не каждый день женщина открывает самые интимные свои секреты.

Смуглое лицо Роберта словно ожесточилось. Вероятно, с таким лицом он убивал на поле брани. Он сильно сжал ее руку. Их ладони встретились: нежная и загрубевшая, мягкая и мозолистая, теплая и прохладная.

На какую‑то долю секунды она почувствовала себя в ловушке. И поняла, что он тоже захвачен желаниями, которые на все время шторма принадлежали им обоим.

Он рывком поднял ее с постели.

— Говорю же, встань у окна! Нет, у другого.

Абигейл обогнула буфет и нерешительно подошла к уцелевшему окну. За раздвинутыми занавесками безумствовала стихия. Роберт вежливо подвинул ей стул.

— Садись.

Абигейл чинно опустилась на стул спиной к свету. Дерево неприятно холодило пылающую, невыносимо чувствительную кожу. Роберт бросил на пол подушку и, встав на колени перед Абигейл, протянул журнал.

— Найди страницу, на которой ты остановилась, когда я ворвался в дом.

Абигейл пролистала журнал. Свет был таким слабым, что разобрать слова было трудно. Ощущение нереальности происходящего вновь овладело ею.

— Отыскала?

— Да.

— Читай прямо с того места, на котором я прервал тебя. Но прежде объясни, с чего начинается рассказ, чтобы я смог понять, в чем дело.

Абигейл неловко откашлялась.

— История называется «Роза любви, или Приключения джентльмена в поисках наслаждений». Перевод с французского. Мужчина по имени Луи собрал целый гарем и наконец похитил Лору, прелестную девственницу. Я как раз дошла до того места, когда он расписывает Лоре грядущее блаженство, если она позволит лишить себя невинности.

Роберт подался ближе, окутав ее своим теплом. Прозрачная капелька сорвалась с кончика его жезла и ударилась о Колено.

— И каким же образом он ее убеждает?

Абигейл набрала в грудь воздуха и ощутила его запах. И свой собственный. Взглянула в ставшие такими близкими глаза.

— Проник пальцами в ее… пещерку.

Глаза полыхнули таким светом, что Абигейл задохнулась. Не сводя с нее взгляда, Роберт стиснул ее бедра и потянул к себе, пока ее ягодицы не оказались на самом краю стула.