До захода солнца (ЛП) - Эшли Кристен

Вампиры были похожи на людей. Это означало, что Люсьен получил ДНК своего отца, в это мне было трудно поверить. Люсьен мог быть придурком, но он был горячим придурком, который мог быть забавным, милым и нежным. Этьен не обладал ни одной этой чертой (за исключением, черт возьми, я должна была признать, по части горячий), видно, гордился этим. Если бы Магдалина не была такой милой и открыто любящей своего сына, я бы подумала, что она родила его ни от Этьена. В Люсьене не было ничего похожего на отца. Они даже не были похожи внешне, Этьен был светловолосым и голубоглазым, высоким, но худощавым для вампира. Люсьен был больше похож на свою мать. На самом деле, он был невероятным мужским воплощением ее классически прекрасной женственности.

Крессида повернула свои (чертовски, я должна была признать, великолепные) небесно-голубые глаза к сыну и спросила с притворной невинностью:

— Прекратить что?

Джулиан пристально посмотрел на нее, затем приказал:

— Нам нужно поговорить в кабинете.

Она изящно протянула руку к обеденному столу, где Эдвина в данный момент подавала нам десерт.

— Но мы еще не закончили ланч.

Джулиан отодвинул свой стул назад, заявив:

— Потом съешь.

— Джулиан, не груби, — ответила Крессида.

Я посмотрела на свои колени и улыбнулась, потому что было забавно услышать эти слова от нее. Она грубила с самого начала, когда взяла меня за руку, сжала ее и пробормотала: — Мм... вкусная.

— Мама, сейчас же, — прорычал Джулиан, и я посмотрела на сына Люсьена.

Было странно, что у Люсьена, которому, как я знала, было более восьмисот лет, но это не имело значения, учитывая его внешность и жизненную силу, было двое взрослых детей. Также странно было то, что его родители выглядели как его современники. И в равной степени странно было то, что оба его ребенка явно получили лучший выбор генофонда. Джулиан был великолепен в грубоватой, мужественной манере своего отца. Изобель была красавицей, должно быть, изящество ей передалось от матери, но черты Люсьена тоже проступали в ней.

Они оба мне понравились. Они явно были близки и нежны друг с другом, со своим отцом и бабушкой и до сих пор терпели выходки Крессиды. Они также с большой осторожностью и бдительностью относились к своему дедушке, что означало, что они были далеко не глупыми. И они были добры и приветливы со мной, что было приятно.

При этой мысли я услышала, как Люсьен скомандовал:

— Иди с Джулианом.

Я подняла голову и посмотрела через стол туда, где сидел Люсьен. Я сидела во главе стола с противоположной от него стороны. Люсьен усадил меня сюда, я не думала, что в этом может быть что-то не так, учитывая, что это был мой дом. Но когда он усадил меня на это место, остальные обменялись взглядами, и я записала в свой мысленный список поговорить с Люсьеном об этом позднее.

Он также пристально смотрел на Крессиду, было ясно, что он не находит ничего забавного в ее поведении.

Крессида посмотрела на Люсьена и ехидно ухмыльнулась:

— Я не хочу пропустить десерт Эдвины. — Затем ее голова повернулась ко мне, и она закончила. — Я знаю Эдвину много лет. Она лучший повар. Не правда ли?

Смысл ее слов был ясен.

Видишь?

Полная стерва.

— Или ты пойдешь сама, или я отнесу тебя туда, — выпалил Люсьен, Крессида посмотрела на него, и я поджала губы.

— О, — промурлыкала она, ее глаза вспыхнули страстным светом, лицо соблазнительно смягчилось. Ни то, ни другое мне не понравилось. Ни с тем, ни с другим я ничего не могла поделать. — Я выбираю второй вариант.

Сука. Однозначно сука.

Люсьен открыл рот, но я рискнула, заявив:

— Люсьен, действительно, Крессида права. Никто не должен пропускать десерт Эдвины, — заявила я. Взгляд Люсьена скользнул по мне, но я посмотрела на Крессиду. — Как видите, — я указала на тарелку перед собой, — выглядит восхитительно. Конечно, если ты хочешь поболтать с Джулианом, и тебе лень пройтись после такого сытного обеда, Люсьен может отнести тебя в кабинет. — Я пожала плечами и улыбнулась ей. — Все идет вход в доме Лии. Так что, как пожелаешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Глаза Крессиды сузились, глядя на меня.

Моя улыбка стала шире.

Я услышала, как Изобель хихикнула.

Глаза Крессиды сузились еще больше.

Я заставила себя перестать улыбаться.

— Запах Бьюкенен.

Эта реплика исходила от Этьена, я посмотрела на него, он изучал меня так, что у меня мурашки побежали по коже.

— Я, конечно, чувствовал его на Отборах на протяжении многих лет, но не пробовал. Ты, моя дорогая, изменила мое мнение. Полагаю, у тебя есть двоюродные сестры, которые скоро будут присутствовать на Отборе? — спросил он, но не стал дожидаться моего ответа. Я обязательно сделаю так, чтобы меня освободили от наложницы, и буду действовать быстро, заявлю о своих намерениях на твоих родственниц.

О да, по моей плоти поползли мурашки, и я почувствовала вкус желчи, учитывая, что она внезапно подкралась к моему горлу.

Я не хотела, чтобы мои двоюродные сестры обслуживали этого человека, поэтому мои глаза метнулись к Люсьену, чтобы сообщить ему об этом факте. В тот момент, когда я поймала его, заметила в них напряжение. Я знала, что это значит, и проглотила желчь, решив, что Этьен мне не нравится еще больше, учитывая, что он отвратил меня от десерта Эдвины. Не знала, что это было, но, судя по всему, она переборщила со взбитыми сливками, так что было наплевать.

Теперь я поняла, что мне придется подавить привкус желчи.

Я глубоко вздохнула, оглянулась на Этьена и тихо солгала:

— Уверена, они будут польщены.

На самом деле, в чем я была уверена, что предупрежу своих тетушек о его намерении и подготовлю своих двоюродных сестер к такому повороту событий. Они могли бы отказать ему, и им пришлось бы ждать другого Отбора, но оно того стоило.

— И как тебе нравится служить своему Хозяину? — не унимался Этьен, я сочла его вопрос грубым. Я никогда не обедала с вампирами, за исключением, конечно, Люсьена и Стефани, но то, что я делала для Люсьена и с ним, было личным, а не темой для разговоров за обедом. И мне не понравилось, как он сформулировал вопрос. Я в начале называла Люсьена «Хозяин», поэтому догадалась, что это общепринятый язык в их культуре. Но все же, конкретно как Этьен сформулировал свой вопрос, мне показалось, было совсем нехорошо.

Мой пристальный взгляд снова обратился к Люсьену, его челюсть была твердой, глаза все еще смотрели пристально.

Я была права, может это и общепринятый язык у них, но Этьен вел себя грубо.

Я заставила себя слегка улыбнуться Люсьену, оглядела элегантную столовую, где мы сидели, и оглянулась на Этьена.

— Уверена, что все сделала хорошо, — ответила я. — По крайней мере, с моей стороны. Вам лучше спросить у Люсьена, согласен ли он со мной.

— О, Люсьен всегда наслаждается своей едой в полной мере, — вставила Крессида. Я боролась, чтобы моя спина выпрямилась, даже когда почувствовала, как воздух в комнате стал плотным, но она еще не закончила. — Конечно, учитывая все, что у тебя есть, ему это нравится еще больше.

— Достаточно.

Это было сказано Магдалиной тихо и неожиданно, и все взгляды обратились к ней, чтобы увидеть, что она смотрит на Крессиду.

— Ты сидишь за столом Лии в доме Лии и ешь ее еду. Она наложница. Она — Бьюкенен. А ты неоднократно проявляла к ней неуважение, — снова тихо продолжила Магдалина, ее голос был мягким, и, если бы не острый взгляд ее глаз, даже нельзя было понять, что она сердится.

Но ее острый взгляд, такой острый и пронзительный, что его невозможно было перепутать.

Магдалина еще не закончила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я точно знаю, если бы Люсьен назвал твоего Тео твоей «едой», ты бы бросила ему вызов без колебаний. И все же ты сидишь здесь, за столом его наложницы, в ее присутствии и в его присутствии, и угощаешь их обоих своей дерзостью. Я проявляла к тебе терпение, Крессида, до сих пор. Еще одна демонстрация твоего неуважения к этой семье, я брошу тебе вызов.