Северное море (СИ) - Хокка Юлия

Юлий отвел взгляд и ничего не ответил.

— Думаю, мы сможем её нейтрализовать, — произнес Илья.

— Ну, раз так, то сяду.

Мы с дровосеком поменялись местами, как и попросил зеленоглазик, я села на переднее пассажирское сиденье рядом с ним и застегнула ремень безопасности. С того момента, как отец однажды сказал, что в первую очередь за свою жизнь мы всегда несем ответственность сами, я ни разу не ездила в машине не пристёгнутая. Забавно, но именно это мне вспомнилось и тогда, когда Итан подвозил до аэропорта. Да уж, в машине пристегивалась, но ходила ночью мимо леса, залезала в чужие дома и садилась на байки к незнакомцам. Да, всё верно.

На удивление, Настя всё еще продолжала крепко спать, а вскоре послышалось и мирное сопение плюшевого мишки. Первые минут пятнадцать мы с «принцем» ехали молча, затем Юлий негромко спросил:

— Зачем ты меня искала?

Я никак не ожидала, что он поднимет эту тему, и ответила лишь спустя несколько секунд почти шепотом:

— Я уже говорила. Ты был мне нужен. Очень.

— Зачем нужен?

— Не знаю… Я… Мне было тяжело без тебя, я очень скучала, скучала по разговорам с тобой, по… тебе. Один раз увидела в Москве парня на мотоцикле, подумала, что ты, подбежала… а это не ты. Было тяжело.

— Но прошло два года. Это много. Разве не стоило отпустить и жить дальше?

В тишине, нарушаемой лишь шумом колес, негромкий голос Юлия звучал как-то по-особенному, даже по коже прошли мурашки, и сердце… снова сжалось.

— Я пыталась. В какой-то момент даже казалось, что удалось. У меня почти появился парень, но с ним ничего не сложилось, а потом ты снова спас меня, вытащил из воды, и все чувства, которые я спрятала глубоко в душе, вернулись.

Я сказала все честно и откровенно, привыкла говорить с ним только так. От Юлия не получалось закрыться даже после всего, что произошло. Черный Вольво несся по пустой дороге, освещаемой фонарями. Лес стоял такой темный, что сложно было разглядеть отдельные деревья. Начался дождь.

— Зачем бегать за мужчиной? Если он не бегает сам за тобой, то к чему это всё?

Ответа на этот вопрос не нашлось. Я молча сидела, глядя на то, как дворники убирают капли воды с лобового стекла. Руки слегка дрожали.

— Я очень за тебя испугался, — еле слышно произнес Юлий спустя какое-то время.

Он не отводил изумрудных глаз от дороги.

— Когда? — не поняла я.

— Когда увидел, как ты тонешь, — он ненадолго замолчал, затем продолжил. — Пришли с Беркутом на плотину, хотели немного поплавать, мы как раз вернулись с одного дела… Я увидел девушку, и как только узнал тебя, ты сразу начала странно себя вести… и я понял, что ты тонешь. В воду бросился не думая, вытащил тебя. Попросил Илью присмотреть и ушел, надеялся, что ты поверишь, что спас тебя он. Думал, что так будет лучше. Не хотел напоминать о себе лишний раз.

— Я всё равно не забывала.

— Я тоже… — шепотом ответил Юлий.

Не поверив собственным ушам, я повернулась к нему:

— Что?

Но парень не повторил свою фразу, лишь набрал полную грудь воздуха и тяжело вздохнул. Он слишком сильно сжимал руль, буквально вцепился в него руками.

— У тебя новое тату, или мне кажется? — прищурившись, я пыталась разглядеть его левое запястье.

— Если ты про надпись, то да.

— А что там написано, не могу понять?

Юлий покусал свою губу и лишь после этого ответил:

— North Sea.

Коротко кивнув, я не сразу осознала значение этого словосочетания, но уже через секунду показалось, что грудь пронзили куском льда. North Sea. Северное море.

«Вы похожи. Ты и северное море», — в голове тут же всплыла фраза, произнесенная мной на берегу Финского залива.

Некоторое время мы ехали в тишине: я – отвернувшись к окну, он – глядя на дорогу. Сложно сказать, что мной двигало, когда я задала парню этот вопрос:

— Ты любишь её?

Помолчав, на выдохе Юлий ответил:

— Не знаю. А способен я вообще нормально любить?

Наверное, хорошо, что Настя не слышала этого, а продолжала мирно спать.

— Ну, Илью, Итана ты же любишь. Бетту, в конце концов, любил. Разве нет?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он ничего не ответил.

— Как вы познакомились?

— С Настей? — тон парня стал чуть более расслабленный. — На свадьбе у знакомого Ильи. Мы были со стороны жениха, она – подруга невесты. Правда, я и раньше ее видел, она с криминалом не связана, но из нашего круга. Ну, внешне понравилась, потом заметил, что она на меня смотрит, улыбается. Пригласил потанцевать, пообщались. На второй день снова. И как-то закрутилось.

Снова не ожидая от самой себя, я задала еще один вопрос:

— Вы быстро переспали?

Наверное, на меня так действовала ночь. Помогала не думать, а делать. Точнее говорить.

— Не хочу обсуждать это, — спокойно ответил Юлий, и я кивнула, но потом парень призадумался. — Хотя, ладно. В первую неделю знакомства.

А потом он решил немного попытать меня:

— Ты сказала, что у тебя почти появился парень. Кто он? И почему не сложилось?

Я рассказала, как познакомилась с Артёмом в метро, напомнила, как увидела их с Ильей из машины, когда мы ехали на дачу к Никите, и попыталась объяснить, что не сложилось, в принципе, обоюдно.

— Он слишком творческий, слишком романтичный, слишком милый. Мне не хватало какой-то мужественности, стойкости… И, самое главное, в какой-то момент поняла, что чувств у меня к нему почти нет. Но его это не особо расстроило тоже. Даша недавно сказала, что Тёма сейчас, вроде, встречается с какой-то девчонкой, которая преподает классическую гитару. Если у них все хорошо, то я рада. Он хороший.

— Понятно… А с Ромой что?

Вау, Юлий помнил про Рому. Хотя, наверное, это неудивительно.

— Ничего. Можно сказать, что мы не общаемся. Чувства к нему остались в прошлом.

— Это хорошо. Так, твое сердце сейчас максимально свободно? Никого не любишь, ни по кому не страдаешь, никем не увлечена?

— Издеваешься?

— Нет, — он сделал небольшую паузу, — прости.

— Настя знает, чем ты занимаешься?

— Отчасти. Говорю же, она из нашей компании. Она знает, что я не самый законопослушный бизнесмен-коммуникатор, да еще и, в каком-то смысле, коллектор-инкассатор. О каких-то вещах и людях она знает, но в подробности не посвящаю, да она и не просит. Ну… её подруга, у которой на свадьбе мы познакомились, тоже вышла не за самого святого человека в обществе… Так что она изначально все понимала и принимала.

— Ясно. Получается, ты все-таки пришел к серьезным отношениям, дозрел? Или это Настя так на тебя повлияла?

— С чего ты взяла, что у нас с ней серьезные отношения?

— Вы же давно вместе, она не на одну ночь, разве, я не права?

— Права, отчасти. Только для меня серьезные отношения не только это подразумевают. Ладно, — он почесал скулу, — неважно. Как там мама, как отец?

Дождь прекратился, темнота с каждой минутой становилась всё мене кромешной. Я рассказала Юлию про семью, про работу в книжном, поделилась планами на жизнь, упомянула желание переехать. Парень меня в этом поддержал. От обыденных разговоров, похожих на те, что мы вели два года назад, на душе стало одновременно светло и тоскливо.

— Юлий, могу я попросить тебя максимально честно ответить на один вопрос? Обещаю, что это ни на что не повлияет и ничего не изменит.

Он приподнял черные брови и прикусил губу.

— Ну, попробуй. Спроси.

Сердце, уже немного привыкшее к обществу парня, вдруг снова на миг замерло, после чего принялось бешено метаться в груди. Ладошки стали влажными, руки вновь задрожали.

— У тебя пару раз проскакивали неоднозначные фразы, и я плохо их понимаю… Ты… — голос стал странным, в горле пересохло, — как ты ко мне относишься? Или как относился?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Я не был к тебе равнодушен тогда и неравнодушен до сих пор.

— Тогда я еще больше ничего не понимаю.

— Так не пытайся, зачем?

Сзади кто-то зашевелился. Я отвернулась к окну.

— Не лучшее место и время для подобных диалогов, — произнес Юлий.