Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей

— Да, думаю, так. Какой ваш любимый?

— «Маленькая принцесса», пожалуй (реальный фильм 1939 года — прим. переводчика).

— О, он хороший. А моим всегда был «Хейди». — Заметила она, посмеиваясь, и я поняла, что смеюсь вместе с ней.

К нашему смеху присоединилась Клара, а через секунду и Хейди. Никки тоже рассмеялся, потому что именно так вы поступаете, будучи социальным животным. Я наблюдала за тем, как озарилось лицо смеющегося ребенка, и почувствовала, как это делает меня счастливой. Блядские гормоны. Моя жизнь ведь не совместима с детьми, так?

— А потом наступил пубертат, и я забыла про «Хейди» и Ширли Темпл. — Сказала Брианна.

— Моя мать умерла до того, как я стала подростком, так что мы на какое-то время остались вдвоем с отцом.

— О, мне жаль. — Произнесла Брианна и коснулась ладонью моей руки.

В обычной ситуации такой поступок от незнакомца меня бы выморозил, но сейчас все было в порядке. Брианна вроде бы действительно мне сочувствовала и сожалела о том, что я потеряла мать так рано, и у меня не было стольких воспоминаний о ней, сколько было у нее.

— Охота нравилась моему отцу больше, чем Ширли Темпл, так что я научилась стрелять.

Брианна убрала свою руку и внимательно на меня посмотрела. Я вдруг поняла, что Хейди, возможно, пошла отнюдь не в своего папу.

— Как все забавно повернулось. Вы выросли копом, а я — агентом по продаже недвижимости, которая встретила своего мужа на работе.

— Ну вот так вот все складывается. — Сказала я. — Если вы назовете нам клуб и танцовщицу, которая вывела Джоселин на сцену, мы на этом закончим.

— Назовите также время, когда вы приехали в клуб и уехали из него. — Добавил Олаф с дивана.

Я покосилась на него, и было что-то чертовски дисгармоничное в том, что он сидел за моей спиной, пока я торчу тут с ребенком на руках и вспоминаю свою мать. Его жизнь была совсем не похожа на ту, в которой мы с моей мамой устраивали марафон фильмов с Ширли Темпл.

Брианна дала нам необходимую информацию. Олаф все записал в своем телефоне, пока мы, девочки, держали близняшек. В обычной ситуации я бы вернула Хейди ее маме, но она вела себя спокойно, а Клара просто была счастлива оказаться на руках у своей матери. Мне показалось логичным, что дети должны оставаться спокойными и счастливыми, пока мы собираем информацию. Да, я руководствовалась логикой, а не тем, что мне было приятно держать на руках ребенка.

В дверях я вернула Хейди ее матери, так что теперь у Брианны было по ребенку в каждой руке. Она подбодрила девочек, чтобы они помахали нам на прощание. Клара замахала первой, потом к ней подключилась Хейди. Я помахала им в ответ, направляясь к машине Олафа. Он тоже вскинул руку, чтобы помахать, и улыбка Брианны засияла ярче, а вот Хейди махать перестала. Она из этих двоих будет самой умной.

54

Я позвонила Эдуарду из машины и попала на голосовую почту, так что решила написать ему сообщение. Если нам не придется допрашивать вторую подругу Джоселин, то можно сразу поехать в стрип-клуб и попытаться раздобыть адрес танцовщицы, которая подтверждала алиби Джоселин. Я забила адрес клуба в свой телефон, чтобы нам было проще его найти. Поиск танцовщицы начнем оттуда, они ведь все работают под псевдонимами.

Я не знала, как мне относиться к тому, что Олаф пойдет со мной в стрип-клуб. Все равно что лису притащить в курятник и надеяться, что она никого не сожрет, но он дал слово, что будет вести себя хорошо. Либо я ему верю, либо нет. После интервью с Брианной весь этот день казался мне настоящим экзаменом, который проверял Олафа на прочность.

— Тебе понравилось держать на руках ребенка. — Произнес Олаф, и что-то такое было в его голосе, чего я не смогла разобрать — обвинение, удивление?

Мне пришлось приложить усилие, чтобы не скривиться, пока я пыталась подобрать слова для ответа.

— Ну, это не было ужасно. — Сказала я, наконец, и даже по моим собственным меркам это прозвучало жалко.

С губ Олафа сорвался презрительный звук — нечто среднее между фырканьем и рыком.

— Ты лжешь мне или себе?

— Я не лгу. Я просто не знаю, что сказать, ясно?

— Тебе было некомфортно. — Заметил он.

— Да, было. Мы можем сменить тему?

— Почему тебя беспокоит тот факт, что тебе было приятно держать на руках ребенка?

— А тебя он почему беспокоит? — Парировала я.

— Я не сказал, что он меня беспокоит.

— И кто теперь врет?

Олаф обратился к Никки, который сидел на заднем сиденье.

— Ты должен был ощутить, что ей понравилось взаимодействовать с ребенком.

— Как и сказала Анита, это не было ужасно, но она не могла насладиться этим, потому что испытывала слишком противоречивые чувства по этому поводу.

Из всех людей на этой планете меньше всего я хотела делиться своими репродуктивными проблемами с Олафом. Как, впрочем, и с тем из моих женихов, кто продолжал продавливать тему детей. Никки в этом вопросе занимал фактически нейтральную позицию, так что это было приятной переменой после целой толпы людей, которые лучше меня знали, что мне надо делать со своей маткой.

На моем телефоне заиграл рингтон Эдуарда, «Bad To The Bone», так что я знала, кому отвечаю. Он не стал здороваться, и просто перешел сразу к делу.

— Мы едем в офис шерифа. Встретимся там.

— Что случилось? — Спросила я.

— Повариха Маршанов, Хелен Граймс, явилась в офис шерифа и подтвердила версию Джоселин. Она принесла с собой телефон Бобби Маршана, в котором есть какие-то улики против него.

— Какие еще улики? — Не поняла я.

— Шериф сказал, что мы должны сами их увидеть. Судя по всему, он уверен, что эти улики перевернут дело, и весь паззл, наконец, сложится.

— Ну блядь. — Сказала я.

— Мы ведь всегда хотим поскорее закрыть дело, Анита.

— Обычно я тоже этого хочу.

— Шериф всерьез намерен грохнуть паренька Маршана, так что не делай поспешных выводов об уликах, пока мы сами их не увидим. — Думаю, он сказал это не столько ради меня, сколько ради Ньюмана.

— Справедливо. Ладно, сейчас развернемся и подъедем.

Олаф нашел ближайший перекресток, хотя я ничего ему не говорила. Он развернулся на дороге, чтобы мы могли вернуться в офис шерифа. Только тогда я поняла, что он сделал.

— Ты в курсе, куда мы едем? — Поинтересовалась я.

— Обратно в офис шерифа. — Ответил он, не отрываясь от дороги и держа свои большие руки на руле, на девяти и трех часах — благодаря подушкам безопасности это был новый стандарт хвата.

— Я не говорила об этом вслух.

— Я слышал, как Эдуард сказал это по телефону.

— Ты нас обоих слышал?

— Да.

Я повернулась к Никки.

— Ты тоже все слышал?

— Ага.

— У меня есть некоторые способности настоящего ликантропа, но я бы не смогла услышать весь разговор.

— Вероятно, тот факт, что ты — всего лишь носитель, но не перекидываешься, ограничивает твои способности. — Предположил Олаф.

— Наверное. Даже у тебя в человеческой форме слух не такой крутой, как в львиной.

— Я не проверял. Большинство людей не разговаривает рядом со мной по телефону, когда я нахожусь в львиной форме.

— Не сомневаюсь.

— В таком случае я бы решил, что люди воспринимают всех ликантропов в своей жизни одинаково.

Мне не слишком понравилось, что он запихнул себя в одну коробку с теми оборотнями, которых я знаю, но я решила забить. Иногда ты сам выбираешь, сраться тебе с человеком или нет.

— Если честно, дома мы спокойно говорим по телефону, и неважно, кто рядом и в какой форме.

— В таком случае контроль ваших оборотней в этой форме воистину совершенен, если остальные воспринимают их, как должное.

— Мы все уже давно живем с ликантропией — гораздо дольше, чем ты. Требуется время, чтобы научиться контролировать своего зверя. — Сказал Никки.

— Мне говорили, что для новичка мой уровень контроля потрясающий.

— Это правда. Ты впечатлил меня своим контролем во Флориде, когда мы в последний раз работали вместе. — Заметила я.