Ничего неизменного - Наталья Игнатова

В Кариане хватало демонов, но даже слабейшие из них питали отвращение к полукровкам. Она не была плодом любви или хотя бы страсти, что оправдало бы ее существование, сделало ее красивой в глазах чистокровных демонов. Шиаюн была флюктуацией, каким-то непонятным и трудно приемлемым последствием одной из трапез своего отца. Никто не отдаст сердце волоконцу мяса, застрявшему между зубов.

Карианские демоны годились лишь на то, чтобы ненавидеть их и ждать, когда придет время с ними разделаться.

Шиаюн ошиблась с Калиммой. Правительница Тарвуда, окруженная непроглядной тьмой, по своей воле направляла движение небесных сфер, меняла времена года, была властна над покоем мертвых. Легко было принять ее за демона, а оказалось, что Калимма — дух. Дух могущественный, наделенный сердцем и разумом, но не способный принять силу демона. У Калиммы просто не могло появиться такого желания — ее природа противоречила всему демоническому, была полной противоположностью, и хорошо, что княгиня наотрез отказалась от предложения подчинить себе Ядро. Они исключали друг друга, место в мире было только для чего-нибудь одного, а попытка взаимодействия привела бы к уничтожению. Ядра. Калиммы. Или их обоих.

Шиаюн ошиблась с Бераной. А ведь и Берану принял бы за демона любой, кто способен смотреть и видеть. Ее не окружала тьма, как Калимму, наоборот, она вся светилась, как самый прозрачный и солнечный летний день. Этот свет, так же как тьма вокруг княгини — был верным признаком демонической природы. И когда вампир отказался от крови Бераны, Шиаюн поняла, что не ошиблась. Вампир, пьющий из демона, необратимо меняется, пока в конце концов, не станет демоном сам. Поэтому другие вампиры убивают таких прежде, чем преображение завершится. Ни один мертвяк, даже самый дурной и глупый, не пойдет на такой риск, поэтому насчет крови Бераны не осталось сомнений, и окружавший ее свет не позволял сомневаться, и Шиаюн поняла, что ей повезло без всяких чар подчинить себе чистокровного демона. 

Увы, сердце Бераны оказалось человеческим.

В ее жилах текла кровь демонов, но ее сердце, ее суть, принадлежали людям.

Бесполезное сердце. Бесполезная суть.

Демона мог бы заменить человек. Кто-нибудь, кто прошел бы с Шиаюн весь путь к Ядру, и пожелал принять его силу. Это казалось несложным: человек принимает силу Ядра, становится демоном, отдает свое сердце Шиаюн, и чистокровным демоном становится она. Потом осталось бы только поглотить Ядро, чтобы сравняться с Господами в могуществе. Во всемогуществе.

И решить, что делать со смертным, ставшим демоном и подарившим ей сердце.

Вот только, если демоны умели дарить с безоглядной щедростью, доступной лишь истинно сильным и истинно богатым, то смертные — нет. Шиаюн могла зачаровать любого, могла влюбить в себя весь Тарвуд, и мужчин, и женщин, и даже духов, в изобилии населявших эти волшебные земли, но сердце, отданное под чарами, не стало бы подарком. Настоящим. Сделанным от души.

Шиаюн доводила смертных до отчаяния и легко получала их сердца, но как убедить отчаявшегося человека в том, что ему нужны власть и могущество? И как довести до отчаяния того, кто эти власть и могущество обрел?

Вампир не уходил из мыслей. Его кровь воплощала призраков, делала их уязвимыми. Вампир мог открыть путь к Ядру, даже если бы оказалось, что призраки охраняют подземелья под Блошиным Тупиком. А когда Шиаюн поняла, что его кровь делает Берану сильнее, поняла, что он могущественней демона, пусть и испорченного негодным сердцем, она заручилась его поддержкой. 

Как умела.

Получилось хорошо.

Шиаюн впервые столкнулась с существами, на которых не действовали чары, но не растерялась, и была довольна собой. Если бы только еще она не испугалась того, второго, вампира! Старшего.

Она думала отдать сердце Бераны и сказать, что нужно делать дальше. Вампир пообещал освободить Блошиный Тупик от магов — от всех магов — и заодно от остальных людей, но этого было недостаточно. Внизу, в подземельях, могли ожидать призраки. Вмешательство Эрте Алакрана не позволило Шиаюн заключить с вампиром договор на ее условиях, но той ночью, на мельнице, она собиралась закончить начатое.

Как-нибудь. Пусть даже и без чар. Этому мертвому мальчику семнадцать лет и он романтик, какими бывают только семнадцатилетние. А ей больше пятисот, и она умна, как только может быть умен демон. Она убедила бы вампира отправиться с ней вниз, в катакомбы под Тупиком, но столкнулась с другим мертвецом.

Если бы она не испугалась, если бы не убежала, он убил бы ее.

Что это за мертвые, чья кровь сильнее крови демонов? Что за мертвые, на которых не действуют чары? Они неправильные. Пришли из неправильного мира. Если бы не призраки, Шиаюн постаралась бы забыть про вампира Бераны. Или избавилась от него — это еще лучше. Она думала о том, как хорошо было бы забыть, как прекрасно было бы избавиться, а вампир словно бы задавшись целью показать, насколько он может быть опасен, сам пришел к ней. В ее владения, в тарвудский Порт.

Он пришел, и убил тело Койота.

Славный мальчик.

Сердце Койота принадлежало Шиаюн с первых дней ее жизни на Тарвуде. Жестокий, властный, целеустремленный, решительный, Койот мечтал о неуязвимости. Когда он узнал, что Шиаюн может оживить Голема, бесполезной грудой металла пылящегося в подвалах Адмиралтейства, он сам отдал ей сердце. Плоть Голема стала его плотью, а его сердце превратило обычную боевую машину в не знающего себе равных убийцу. Но расставаться с человеческой плотью Койот не собирался, он любил жить, умел наслаждаться жизнью, он совсем не хотел лишаться смертного тела. А вампир Бераны превратил это тело в безголовый труп. Ах, какая досадная неприятность!

Какое удачное стечение обстоятельств для Шиаюн, нуждавшейся в смертном, который захочет взять силу Ядра.

Она вернула Койота из Хаоса. Сердце демона хранило от разрушения весь Тарвуд, а лютой злобы в сердце Койота, его неукротимого стремления отомстить, хватило, чтобы сохранить стальную плоть Голема.

Койот хотел стать живым, и Шиаюн сказала ему, что для этого потребуется. Всего-то, принять силу Ядра подарок. Став демоном, Койот обретет могущество, достаточное, чтобы занимать любые приглянувшиеся тела. Это куда лучше, чем одно-единственное тело, пусть и родное.

Койот был согласен на все. И, конечно же, он был согласен, взяв подарок, передать его Шиаюн. До тех пор, пока Шиаюн владела его сердцем, Койот готов был выполнять любые ее желания.

Теперь, когда все сложилось наилучшим образом, требовалась самая малость — раздобыть кровь вампира. Такое ее количество, чтобы хватило на все оружие Голема. Лучше всего было бы облить ею Голема с головы до ног, потому что он весь — оружие, но если не получится, то постараться, чтобы хватило на мечи, метательные лезвия и арбалетные болты. Шиаюн наблюдала за боем в «Кабане», за бойней, в которой два мертвеца уничтожили шестнадцать живых магов, и знала, как действует кровь этих вампиров. Крысы, ставшие ее глазами, быстро погибли, но Шиаюн видела, как сабля старшего воплощает призрачных слуг Херрика Азама. Легко было представить, как Голем воплощает призраков, охраняющих пути к Ядру. Голем — неуязвимый и совершенный убийца. Единственный, кто теперь нужен Шиаюн, чтобы пройти сквозь тарвудские подземелья.