Чемпионы - Борис Порфирьев

Чего только он не наслушался за двадцать лет о британских футболистах! Портреты Алекса Джемса и Тэда Дрейка, занимавшие почётное место в его детском альбоме, успели давно выцвести. Боже мой, что тут говорить, когда эти футболисты в глазах болельщиков всего земного шара давно превратились в легенду!.. Спортивные обозреватели называли Англию «футбольной державой» и даже «футбольной Меккой». Лучшие профессиональные команды мечтали попасть на острова. И ни одной из них — за всю историю футбола — не удавалось победить британцев у них дома… Недаром Англия была родиной футбола…

И вот Ванюшкина мечта свершилась — он в Лондоне. Правда, он мог и не оказаться здесь, но Ванюшка всегда был удачником — его, как и Севу Боброва, взяли для усиления «Динамо»… Как бы то ни было, завтра он выступит против одного из сильнейших спортивных клубов — «Челси», о котором английские газеты пишут, что он претендует на славу знаменитейшего «Арсенала».

Ещё вчера Ванюшка ничего не знал об игре своего противника. Чего только им не рассказывали об английских футболистах! Одни говорили, что англичане бьют по воротам лишь с пяти метров, другие доказывали: наоборот, только издали. Одни утверждали, что излюбленный пас англичан — короткий; другие — длинный… Мнения были самые противоречивые. Только в одном не расходились говорившие: англичане — профессора футбола, а игроки «Челси» среди них — академики. И самый главный академик — Томми Лаутон, за которого «Челси» две недели назад заплатил 14 тысяч фунтов стерлингов. Говорили, что такого бомбардира не было после Тэда Дрейка: а ведь Дрейк тренировался с завязанными глазами, чтобы не глядя забивать мячи в ворота!.. Впрочем, о ком не слагали подобных легенд? Даже о нём, о Ванюшке, говорили, что ему запрещено бить правой ногой (о чём будто бы судьям напоминает повязка на его колене), потому что от его удара ломаются штанги и замертво падают люди… Но, вообще–то говоря, дыма без огня не бывает: Ванюшка действительно славился пушечным ударом.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что и Лаутон оказался игроком экстракласса, в чём только что могли убедиться московские футболисты. Тому поколению, которое успело сразиться с басками, Лаутон напомнил Исидро Лангару. Глядя на него, Ванюшка не позавидовал своим защитникам. Да, Лаутон доставит им ещё немало неприятных минут; и лучше других это понимает тренер Якушин и капитан команды Семичастный, недаром они сегодня не спускали с него глаз. В общем, придётся держать ухо востро с этим Лаутоном; впрочем, «Челси» — достойное обрамление для своего премьера: все игроки техничны, тренированы, отлично подготовлены для встречи…

Так размышлял Ванюшка, когда их вишнёвый автобус катил по асфальтовым улицам Лондона. Было десятое ноября 1945 года; погода, в отличие от московской, стояла тёплая; многие из футболистов сняли пальто, те самые пальто, по которым их узнавали лондонцы и о которых вчера писал «Дейли мейл»: «11 молчаливых людей в синих пальто»… Всё, что писали о них английские газеты, многим из ребят было в диковинку, Ванюшка же давно привык к этому, но ревностно собирал все заметки и, как и в детстве, наклеивал их в альбом. Вот и сейчас он думал о том, что скоро к ним в отель придёт корреспондент «Правды» и будет переводить очередные небылицы. А пока он поглядывал через стекло на старинные дома, в первых этажах которых были магазины и рестораны, рассматривал вывески, зеркальные витрины.

Они сошли на набережной. Закованная в камень Темза катила свои воды под арками мостов. Скрипели лебёдки, раздавались пароходные гудки. Вода казалась серой и тяжёлой как свинец. Утренний туман почти рассеялся, сквозь лес мачт был ясно виден противоположный берег… Они прошли под каштанами Вестминстерского парка. Кованые кружева аббатства смутно вырисовывались на фоне облачного неба, маячил силуэт парламента, а дальше — над колокольнями церквей — величественно возвышался купол собора святого Павла… Когда кормили голубей, подскочил корреспондент с фотокамерой в руках. Но разговаривать с ним не хотелось даже тем, для кого всё это было внове, и они ушли, понимая, что своим уходом дают лишний повод для легенд о «странном поведении молчаливых людей в синих пальто».

Над дворцом был вскинут штандарт, обозначавший, что королевское семейство дома. Гулкие удары «Большого Бена» напомнили об обеде, и Якушин заторопился в гостиницу. Но аппетита ни у кого не было. В памяти была свежа игра «Челси», которую они только что смотрели. Когда метрдотель подкатил на колёсах столик с закусками, Ванюшка, как обычно, с деланной небрежностью проговорил:

— О, чего тут только нет! И сельдерейный сок, и сандвичи с кроликом! Но я остановлюсь на спарже! О, спаржа — это вещь!..

Он продолжал петь дифирамбы спарже. Но все сидели хмурые и, как ему показалось, подавленные. Он переглянулся с Якушиным, и тот поощрительно кивнул ему. Надо было развеселить ребят, вывести их из оцепенения. И Ванюшка беспечно болтал. Однако ни одна из его острот не растопила льда молчания. Казалось, сама обстановка ресторана действует на ребят угнетающе — просторные столы, застланные накрахмаленными скатертями, дубовые полукресла с высокими резными спинками, квадратный камин, бесстрастное пламя которого почти не освещало сумеречного зала… Даже тяжёлые серебряные приборы и конусы окаменевших от крахмала салфеток навевали тоску. Нарушив строгий порядок стола, Ванюшка отодвинул от себя тарелку, отбросил нож, развернул салфетку и, заткнув её за воротник, потирая руки, посмотрел с выражением комического вожделения на камин, в котором, проткнутые вертелами, жарились кролики.

— А я понял, — воскликнул он, — почему в Лондоне так усиленно потчуют нас кроликами: хотят, чтобы мы превратились в них! Английский двуспальный лёва против русского кролика! Заманчивая перспектива!

— Ну, тебе–то это не угрожает: ты отказался от сандвича с кроликом в пользу спаржи, — возразил Коля Дементьев.

Но Ванюшка продолжал весело развивать свою мысль. Постепенно ребята перестали хмуриться, кто–то уже улыбнулся, кто–то рассмеялся. И когда корреспондент «Правды» вошёл в зал, его встретили возгласами:

— Ну, что там о нас пишут?

— Рассказывайте о новых сенсациях!

— Сколько угодно, — сказал тот, раскладывая перед собой газеты. — Знаете ли, почему лондонцы не должны ждать от вас многого? Не знаете? Так вот, слушайте, что заявляет один спортивный обозреватель: «Если русские футболисты играют с незасученными рукавами, тогда я должен сказать, что они недостаточно хороши, чтобы играть с нашими первоклассными футболистами…» Или вот ещё. Это пишет обозреватель из «Санди экспресс», который наблюдал за вашей тренировкой: «Это попросту начинающие игроки. Они — рабочие, любители, которые ездят на игру ночью, используя свободное время…»

За столом сразу все зашумели, засмеялись. А корреспондент продолжал рассказывать о своих беседах с лондонцами, которые не очень–то верили газетам; многие из них ему говорили, что если русские играют в футбол так же, как воевали, то «Челси» придётся нелегко. Были среди них даже такие, кто видел единственное спасение англичан в Томми Лаутоне. Один обозреватель заявил, что «Челси» расписалась в своём бессилии, перекупив этого бомбардира перед приездом русских. Корреспондент перевёл две цитаты: «Русские боятся Лаутона, но не «Челси»; «Если Томми не будет закрыт, русский самовар распаяется».

Над самоваром снова смеялись.

Но уже на следующее утро, когда сидели полукругом над макетом футбольного поля, лица у всех опять были сосредоточенные.

— Как будем играть? — спросил Якушин.

Видя, что пауза затягивается, Ванюшка ответил:

— Классическим «дубль–ве». Мы же на родине этой системы.

— А раз на родине, тем более должны противопоставить свою систему. У англичан она замёрзла. Мы должны им навязать темп, гибкость, тактическое разнообразие. И, конечно, коллективную игру, — и, переставляя по зелёному четырёхугольнику белые и красные фишки, Якушин начал объяснять тактический замысел: — Бомбардиры Бобров и Теренков при любой возможности должны бить по воротам… Защиту придётся усилить… Лаутон достанется Семичастному; держи его, Михаил, не отпускай ни на шаг, прозеваешь — гол будет на твоей совести…

Ванюшка видел, что спокойствие Якушина передалось футболистам.

Но спокойствие ли?..

В том, что это не было спокойствием, он убедился в день матча. Даже он, знаменитый Теремок, забивавший голы туркам, болгарам, французам, баскам, финнам, не был так взвинчен ни перед одной игрой. Впрочем, однажды он всё–таки испытывал подобное волнение: это было в Вятке, в игре, которая решила его судьбу. Воспоминание о том, что он забил тогда два мяча, должно было сейчас успокоить его, но не успокоило… А что уж тут было требовать от парней, которые впервые выехали за границу?!