Посмертные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Джингль улыбнулся и немедленно повернулся к дверям.

— Остановитесь, — закричал мистер Пикквик.

Джингль остановился.

— Мне бы ничего не стоило отмстить, — сказал Пикквик, — и наказать вас примерным образом за все эти подлые поступки…

Здесь Иов Троттер отвесил низкий поклон, приложив руку к своему сердцу.

— Я говорю, — продолжал мистер Пикквик, пылая благородным гневом, — мне бы очень легко было наказать вас примерным образом; но я ограничиваюсь на этот раз только тем, что сорвал с вашего лица подлую маску, которую вы осмеливаетесь носить на глазах честных людей. Пусть это послужит для вас уроком, сэр, и поводом к исправлению на будущее время. Я, со своей стороны, доволен и тем, что исполнил долг свой в отношении к обществу честных людей.

Когда мистер Пикквик дошел до этого заключения, Иов Троттер, с комической важностью, приставил руку к своему уху, показывая таким образом, что он не желает проронить ни одного звука.

— Мне остается только прибавить, сэр, — продолжал мистер Пикквик, вспыхнувший теперь отчаянным гневом, — что я считаю вас негодяем… мошенником… и таким мерзавцем, с каким разве может сравниться только этот негодный ханжа в серой ливрее. Вы стоите один другого.

— Ха, ха, ха! — залился Джингль. — Добрый старикашка… толст и мягок… не горячитесь только… нездорово… душа уйдет в пятки… Прощайте, Пикквик… увидимся. Ну, Иов… отваливай.

С этими словами мистер Джингль нахлобучил свою эксцентричную шляпу и молодцевато вышел из дверей. Иов Троттер приостановился и, скорчив плутовскую улыбку на своем лице, отвесил мистеру Пикквику комический поклон. Затем, бросив неописуемо наглый взгляд на мистера Уэллера и махнув рукой, добродетельный лакей выюркнул из комнаты.

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик, когда верный его слуга тоже хотел идти вслед за ним.

— Чего изволите?

— Останьтесь здесь.

Мистер Уэллер был, казалось, в нерешительном положении.

— Останьтесь здесь, говорю я вам, — повторил мистер Пикквик.

— Что же, сэр? Неужто вы не позволите мне потаскать немного этого плаксу?

— Ни под каким видом.

— Один подзатыльник, по крайней мере?

— Ни-ни.

Первый раз мистер Уэллер в продолжение своей верной службы при особе ученого мужа обнаружил недовольный и даже оскорбленный вид; но его физиономия скоро прояснилась, когда он узнал, что мистер Моззель, провожая ненавистных гостей, спихнул их обоих с верхних ступеней лестницы, так что они кубарем покатились на грязный двор, потерпев значительное повреждение своих членов.

— Итак, сэр, обязанность моя кончена, — сказал мистер Пикквик, обращаясь к почтенному мэру, — я свято исполнил свой долг в отношении к ближним, и теперь совесть моя спокойна. Позвольте проститься с вами, почтенный представитель закона. Благодарю вас душевно от себя и от имени своих друзей за оказанное гостеприимство. Завтра мы возвращаемся в Лондон. Будьте уверены, что тайна ваша умрет в наших сердцах.

Затем ученый муж учтиво раскланялся с дамами, дружески пожал руку мистеру Нупкинсу и вышел из комнаты вместе со своими друзьями.

— Наденьте шляпу, Самуэль.

— Да она, сэр, осталась внизу.

И он побежал за шляпой.

Должно теперь заметить, что в кухне не было никого, кроме хорошенькой горничной, и так как шляпа была заложена неизвестно куда, то мистер Уэллер и мисс Мери принялись искать ее вместе и долго искали они без всякого успеха. Озабоченная мисс Мери под конец даже принуждена была стать на колени, и в этой интересной позе она усердно начала перерывать все вещи, лежавшие в маленьком углу подле двери. Это был ужасно неуклюжий угол. Добраться до него можно было не иначе, как затворив наперед дверь.

— Вот она, — сказала, наконец, Мери, — вот ваша шляпа. Она ли?

— Дайте я посмотрю.

И, чтобы посмотреть на свою шляпу, он тоже принужден был стать на колени: иначе нельзя было подойти к мисс Мери.

— Да, это моя шляпа, — сказал Самуэль. — Прощайте, душечка.

— Прощайте, — сказала горничная.

— Прощайте, — сказал Самуэль и, говоря это, он имел неосторожность уронить свою шляпу, отысканную с таким трудом.

— Какой вы неловкий! — сказала Мери. — Вы, пожалуй, опять потеряете, если не будете осторожны.

И, единственно для избежания такой потери, мисс Мери собственными руками надела шляпу на голову мистера Уэллера.

Оттого ли, что хорошенькое личико горничной сделалось в эту минуту еще милее, или, быть может, это было естественным следствием случайного столкновения молодых людей, только мистер Уэллер поцеловал мисс Мери.

— Вы это нарочно сделали, мистер Уэллер? — сказала хорошенькая горничная, краснея как маков цвет.

— Нет, душечка; а вот теперь будет и нарочно.

И он поцеловал ее в другой раз.

— Самуэль, Самуэль! — кричал мистер Пикквик, продолжавший все это время стоять на ступени лестницы.

— Иду, сэр, — отвечал Самуэль, выбегая из кухни.

— Как вы долго пропадали, любезный, — сказал мистер Пикквик.

— Извините, сэр. Насилу доискался.

Так ознаменовалась первая любовь молодого человека.

Глава XXVI. Краткий отчет о процессе вдовы Бардль против старого холостяка

Исполнив свой филантропический долг в отношении к ближним и достигнув таким образом главнейшей цели своего путешествия в Ипсвич, мистер Пикквик решился немедленно воротиться в Лондон, с тем чтобы вникнуть в сущность кляузнических крючков, которыми подцепили его бессовестные Додсон и Фогг. Действуя сообразно с этим решением, ученый муж, поутру на другой день после описанных нами событий, взлез на империал первого дилижанса, отправлявшегося из Ипсвича, и вечером в тот же день в вожделенном здравии прибыл в столицу, сопровождаемый своими друзьями и верным слугой.

Здесь президент и его ученики должны были расстаться на короткое время. Господа Винкель, Топман и Снодграс отправились каждый на свою квартиру, чтобы немедленно заняться приготовлениями к предстоящей поездке на Дингли-Делль; а мистер Пикквик и Самуэль Уэллер, считая неудобным свое прежнее жилище, поместились с превеликим комфортом в Ломбардской улице, в гостинице и одновременно таверне «Коршуна и Джорджа».

Окончив свой обед и допив последнюю кружку пива, мистер Пикквик расстегнул жилет, скинул галстук и сел перед камином, положив свои ноги на экран и забросив голову на спинку кресла. В эту минуту в комнату вошел мистер Самуэль Уэллер с дорожной сумкой под мышкой.

— Самуэль, — сказал мистер Пикквик.

— Сэр, — сказал мистер Уэллер.

— О чем я теперь рассуждаю?

— Не знаю, сэр.

— Вот о чем. Так как все мои вещи остались на прежней квартире у миссис Бардль, в Гозуэльской улице, то я считаю необходимым взять их оттуда, прежде чем мы вновь отправимся из города.

— Очень хорошо.

— Вещи должны быть отправлены в квартиру мистера Топмана, — продолжал мистер Пикквик, — но вам необходимо наперед пересмотреть их, пересчитать и привести в порядок. Я желаю, Самуэль, чтобы вы отправились в Гозуэльскую улицу.

— Сейчас, сэр?

— Сейчас.

Самуэль повернулся к дверям.

— Погодите, Сэм, — сказал мистер Пикквик, вынимая кошелек из кармана. — Надобно свести денежные счеты. За квартиру я ничего не должен, но вы все-таки заплатите за весь срок, до Рождества то есть. Срок моего контракта кончается через месяц: вы можете отдать эту бумагу миссис Бардль, возьмите с нее квитанцию и скажите, что мою квартиру она может отдать внаймы, когда ей угодно.

— Слушаю, сэр. Еще чего не прикажете ли?

— Ничего больше.

Мистер Уэллер медленно пошел к дверям, как будто выжидая дальнейших приказаний, отворил одну половину двери и медленно переступил за порог, как вдруг мистер Пикквик остановил его опять:

— Самуэль.

— Чего изволите? — сказал мистер Уэллер, быстро поворачиваясь назад и затворяя за собою дверь.

— Я не сделаю никаких возражений, если вы захотите разведать исподволь характер чувствований миссис Бардль и ее отношения ко мне. Узнайте, если хотите, до какой степени пущено в ход это нелепое и кляузное дело. Повторяю, вы можете входить во всякие соображения и расспросы, если пожелаете, — заключил мистер Пикквик.

Самуэль многозначительно кивнул головой и вышел из дверей. Мистер Пикквик снова положил ноги на экран, покрыл глаза шелковым платком и погрузился в сладкую дремоту. Мистер Уэллер, не теряя ни минуты, отправился исполнять поручения своего господина.

Было уже около девяти часов, когда он достиг Гозуэльской улицы. Две свечи ярко горели в передней маленькой гостиной, и две женских шляпки волновались из-за оконных штор. У миссис Бардль были гости.

Мистер Уэллер постучался в дверь и принялся насвистывать песню в ожидании ответа. Минут через пять в коридоре на мягком ковре послышались шаги, и вслед за тем, собственной особой, явился маленький сынок вдовицы Бардль.