Опасен для общества. Судебный психиатр о заболеваниях, которые провоцируют преступное поведение - Бен Кейв

Я закусил губу.

Культура – это важно. Я люблю культуру, и мне нравится узнавать о других культурах. Так что услышать, что я не понимаю чью-то культуру, было вообще-то ударом ниже пояса.

Я мысленно переформулировал его комментарий.

«Я понимаю, что в обществе существуют из-за меня проблемы, но я достаточно эгоцентричен и нарциссичен и буду использовать эту напряженность для оправдания моего решительного отрицания, что я болен, постоянного употребления рекреационных наркотиков и применения насилия к тем, кто бросает вызов моему мировоззрению необразованного человека».

– Вы употребляете спайс? – спросил я, но он только рассмеялся.

Спайс – это синтетический продукт из каннабиса, и Гай был не первым человеком, которого я видел глубоко возбужденным и сексуально расторможенным после его употребления.

– Послушайте, Гай, я бы хотел вернуть вас в отделение, но мне нужно знать, что там вы не будете представлять ни для кого угрозы. Я не могу допустить, чтобы вы напали на кого-то еще.

Я видел, как медсестры крепче сжали его руки, когда он начал сопротивляться.

– Ваше общество так поверхностно, – прорычал он в мою сторону. – Вы преследуете любого, кто бросает ему вызов.

Может быть, я просто искал выход из судебной психиатрии, но к тому времени, когда человек получает пятьдесят обвинительных приговоров и пятнадцать тюремных сроков, я оставляю за собой право подвергать сомнению его жизненный выбор. Я назначил следующую встречу, вышел из комнаты, и потом мы вернулись в сестринский кабинет, чтобы решить, что делать.

– Я не думаю, что мы можем выпустить его из изолированной палаты. Он все еще очень враждебен и зол, – начал я.

Команда была в целом согласна. Один из сотрудников хотел позвонить Робину, чтобы узнать, как у него дела, и мы решили продолжать давать пациенту те же лекарства. Мы были готовы вводить их внутримышечно, если он будет отказываться от таблеток.

– Ты будешь заниматься комиссией, Бен? – спросила одна из медсестер.

Я совсем забыл: Гай подал апелляцию по поводу его задержания двумя месяцами ранее, и это означало, что дело рассмотрит комиссия по психическому здоровью.

– Когда состоится заседание?

– В понедельник.

– Да, будем надеяться, что к тому времени он выйдет из изолированной камеры. Я напишу о том, что происходит.

У Гая, возможно, из-за его многочисленных правонарушений, а возможно, из-за того, что его отец был сказочно богат, были просто отличные адвокаты, и семья воспользовалась услугами одного из них, чтобы выставить Гая на комиссии в лучшем свете. Иногда такое случается.

Как правило, первым показания дает врач, поэтому я рассказал суду о болезни Гая, хронической шизофрении, не поддающейся лечению, его личности (нарциссической и антисоциальной) и об употреблении наркотиков, что было причиной насилия и поджогов.

Затем настала очередь адвоката допрашивать меня и подвергать сомнению доказательства, которые я только что предоставил.

ЗА ЭТИ ГОДЫ МНЕ ДОВЕЛОСЬ ПОЗНАКОМИТЬСЯ СО МНОГИМИ АДВОКАТАМИ. ВСЕ ОНИ ТАЛАНТЛИВЫЕ, НЕКОТОРЫЕ ИЗ НИХ ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ОДАРЕННЫЕ, И ВСЕ ОНИ ХОРОШО ВЛАДЕЮТ ИСКУССТВОМ СЛОВА.

Вы, вероятно, знакомы с некоторыми из их приемов, например не задавать вопрос, если они еще не знают ответа. Но у них есть и другие уловки.

– Вас зовут Бен Кейв? – спросил он меня.

Ну конечно, черт возьми, а как еще? Вы же видите мой пропуск с моей фотографией на нем, и я уже представился комиссии.

– Да, меня зовут Бен Кейв.

Он улыбнулся и кивнул, как будто соглашаясь со мной.

Затем они задают следующий вопрос – такой, на который знают ответ.

– И вы видели моего клиента во вторник на прошлой неделе. – Звучит пока как утверждение, поэтому он быстро добавил: – Не так ли, доктор?

– Да, все верно.

Вскоре он заставит вас ответить «да» на все его вопросы. Он руководит вашими ответами. Он диктует, как себя вести.

– Итак, доктор, прав ли я, когда говорю, что, разговаривая с моим клиентом в прошлый вторник, вы не обнаружили никаких доказательств того, что он страдает религиозным бредом?

Должен заметить, что слово «доктор» тут не является выражением уважения, как можно было бы подумать. В нем есть уксусный привкус, как будто они только что обнаружили, что вино Шато Лафит Ротшильд перебродило.

– Да, – согласился я, – но когда я увидел его в пятницу…

– Доктор, простого «да» или «нет» будет достаточно. Просто отвечайте на вопрос.

– Да, – говорю я.

Они душат в зачатке ваши ответы.

То есть вы поняли идею: адвокаты ведут вас. Они обусловливают ваши ответы. Они контролируют допрос и пытаются контролировать и ваши ответы.

– Итак, доктор, прав ли я, говоря, что у моего клиента не было явного бреда или галлюцинаций, когда, он, как предполагается, напал на члена сестринского персонала?

Предполагается?

Я мысленно вернулся к этому эпизоду.

– Не было никаких признаков бреда или галлюцинаций, но он был очень расторможен…

– Доктор, только простой ответ, пожалуйста, – сказал он, поднимая руку, как будто я был перевозбужденным щенком. – И вы согласитесь, что, несмотря на большое количество лекарств, которые он был вынужден принимать, не было никаких признаков расстройства мышления?

– Да.

– Итак, доктор, если я правильно понимаю, бред, галлюцинации и расстройство мышления являются основными признаками психоза. И вы говорите, что у него не наблюдалось ни того ни другого?

Да, но нет, но да, но нет. Разве у меня не должно быть адвоката, кричащего «ВОЗРАЖАЮ»?

– Что ж, я вижу, что у доктора Кейва нет для меня ответа. Давайте обратимся к вопросу о том, употреблял ли мой клиент запрещенные вещества, как утверждалось. Нет никаких фактических доказательств того, что мой клиент употреблял наркотики, не так ли, доктор?

– Нет, это потому, что он…

– Доктор, есть объективные доказательства употребления наркотиков или нет?

– Нет…

Но когда кто-то принимает внутримышечные лекарства и шесть медсестер удерживают его у бильярдного стола, а затем переносят в одиночную палату, а вашего заместителя – заведующего отделением только что забрали в больницу, анализ мочи на наркотики – это не самое первое, о чем вы думаете.

– Нет, теста на наркотики не проводилось, – вынудил он меня признать, как упрямого десятилетнего ребенка, которого снова заставляют извиняться за то, что он разбил окно соседа мячом для гольфа.

«Извините, мистер и миссис Блэкуэлл. Наверное, сейчас самый подходящий момент признаться, что еще я и ваши яблоки украл».

– Доктор Кейв, возможно, вы могли бы сообщить суду, когда у моего клиента в последний раз были какие-либо психотические симптомы?

Я отмотал назад и, признаюсь, мне было трудно вспомнить, когда в последний раз этот парень проявлял явную паранойю или страдал галлюцинациями.