Жажда - Дж. Уорд

Он продолжал смотреть на пейзаж, не желая показывать ей слабость, отразившуюся на лице. По крайней мере, его голос звучал наполовину нормально.

Изголовье кровати скрипнуло, говоря о том, что она села еще дальше на матрац.

– Я никуда не уйду. Обещаю.

Еще одна причина любить ее. Будто он нуждался в них.

Вин глубоко вздохнул и начал с пресловутой преамбулы:

– Когда ты молод, то думаешь, что все, происходящее с тобой, вокруг… внутри тебя, нормально. Потому что ничего иного ты не знаешь. А в пять лет я пошел в детский сад, где на горьком опыте узнал, что другие дети не могут двигать вилки, не прикасаясь к ним, или останавливать дожди на задних дворах, или знать, что будет на ужин, не разговаривая со своими матерями. Понимаешь, мои родители не могли сделать ничего из того, что мог я, но я все равно всегда чувствовал огромную разницу между нами, поэтому не думал, что это странно. Просто думал, что они не такие, как я, потому что они – родители, а не дети.

Он не стал углубляться в то, как различными способами узнавал, что не похож на других детей, и как эти маленькие говнюки поступали с ним, наказывая за странности. Рассказ о постоянных побоях со стороны парней, или насмешках девчонок не повлияет на то, поймет и поверит ли ему Мария-Тереза, или же нет. Кроме того, от жалости ему всегда становилось не по себе.

– Я чертовски быстро научился не болтать о своих способностях, да и скрывать это было не сложно. К тому же тогда я проделывал лишь небольшие фокусы, ничего особо из ряда вон выходящего, но все изменилось, когда мне исполнилось одиннадцать, и я начал выдавать этот гребаный бред с бормотаниями. Это стало большой проблемой. Видения приходили где и когда угодно. Я не имел над ними никакой власти, и вместо того, чтобы вырасти из этого, что произошло со всеми теми манипуляциями и небольшими видениями будущего, припадки становилось только хуже и хуже.

– У тебя дар, – сказала она с немалым трепетом.

Вин оглянулся через плечо. Краски возвращались к лицу Марии-Терезы, на что он даже надеяться не смел, но с ее мнением он согласиться не мог.

– Я считаю это проклятьем. – Он снова посмотрел в окно, на ряды крошечных машин далеко, далеко внизу. – Повзрослев, я стал больше и сильнее, поэтому издевки перешли в разряд менее существенных проблем, но эти видения не прекращались. Меня все больше и больше раздражало ощущать себя уродом. В конце концов, я решил, что должен поговорить с кем-то, поэтому пошел к этому экстрасенсу в центре Колди. Чувствовал себя полнейшим, блин, идиотом, но был в отчаянии. Она мне помогла, объяснила, что делать, и хоть я не особо верил, пришел домой и сделал, как она сказала… и все изменилось.

– У тебя прекратились эти припадки?

– Да.

– Тогда почему сейчас они вернулись?

– Не знаю.

И почему они начались, он тоже не знал.

– Вин? – Когда он обернулся, Мария-Тереза похлопала по кровати. – Присядь. Пожалуйста.

Не обнаружив на ее лице ничего, кроме теплоты и сочувствия, Вин подошел и опустил свой зад рядом с ней на матрас. Когда он уперся кулаками в одеяло и сгорбился, Мария-Тереза, нежно прикоснувшись рукой к его спине, стала медленными кругами поглаживать ее.

От ее прикосновения Вин ощутил невероятный прилив сил.

– Когда припадки закончились, все стало по-другому. И вдруг, ни с того ни с сего, вскоре после этого умерли мои родители… не такой уж сюрприз, на самом деле, учитывая их жестокость по отношению друг к другу, это было лишь делом времени. Как только их не стало, я бросил школу и устроился на работу к начальнику моего отца помощником водопроводчика. Мне тогда уже исполнилось восемнадцать, так что я мог на законных основаниях работать в этой сфере, и я поставил перед собой цель всему научиться. Вот как я оказался на стороне, заключающей контракты. Никогда не брал отпуск. Никогда не оглядывался, и с тех самых пор жизнь была…

Забавно, пару дней назад он бы сказал прекрасной.

– С той поры моя жизнь и вправду казалась гладкой со стороны.

Но он начинал думать, что все совершенное им было всего лишь блестящим жирным слоем краски на гниющем сарае. Он никогда не был счастлив, не испытывал радости от заработанных денег… обманывал честных людей и воровал бесчисленные акры земли, а ради чего? Все его поступки замаривали червячка в животе, управляющего им. Ничего из этого не приносило ему пользу.

Мария-Тереза взяла его за руку.

– Итак… кто та женщина? Что она такое?

– Она… я не знаю, как ответить ни на один из этих вопросов. Может те два парня, что пришли с Джимом, смогут. – Он взглянул на дверной проход, а затем на Марию-Терезу. – Я не хочу, чтобы ты считала меня уродом. Но в любом случае, я не буду тебя винить.

Опустив голову, он впервые за долгое, долгое время хотел быть кем-нибудь другим.

Слова лучше, чем ничего, когда нужно что-то объяснить. И, тем не менее, в некоторых ситуациях их бывает недостаточно.

Эта как раз из тех, подумала Мария-Тереза.

В ее жизни вещи вроде тех, о которых рассказывал Вин, случались только в кино или книгах… о них шепчутся тринадцатилетние на пижамной вечеринке со своими друзьями… подобные байки размещают в разделе объявлений в конце дешевого журнала. Подобные сверхъестественные явления не могут существовать в реальном мире, и разум Марии-Терезы отказывался думать иначе.

Проблема крылась в том, что она видела своими глазами: женщину с черными дырами вместо глаз и ауру, которая, казалось, заражает сам воздух вокруг нее; съежившегося Вина, произносящего непонятные ему слова… И теперь гордого мужчину с поникшей головой, который стыдился того, что не было ни его виной, ни его желанием.

Мария-Тереза продолжала гладить его плечи, жалея, что не может сделать большего, чтобы успокоить его.

– Я не… – она не закончила предложение.

Его недоверчивые серые глаза вдруг посмотрели на нее.

– Не имеешь понятия, что сказать обо мне, да?

Ну, да… только она не будет озвучивать эту мысль из страха, что подберет неверные слова.

– Все нормально, – сказал он, сжав ее руку, а затем встал с кровати. – Поверь, я ни капли тебя не виню.

– Чем я могу помочь? – спросила она, когда он начал расхаживать по комнате.

Вин взглянул на нее, остановившись у окна.

– Уезжай из города. И, возможно, нам не следует видеться. Возможно, так будет безопасней для тебя, а прямо сейчас для меня нет ничего важнее этого. Я не позволю ей добраться до тебя. Независимо от того, что мне придется сделать. Она до тебя не доберется.

Глядя в его лицо, Мария-Тереза почувствовала, как что-то всколыхнулось глубоко внутри нее, и поняла, что он – ее ожившая сказка: стоящий перед ней мужчина был готов сражаться за нее, где бы ни разразился бой… Был готов принять на себя раны, жертвовать ради нее… Был истребителем драконов, его она искала в молодости и, повзрослев, потеряла веру в его существование.