Никакой магии - Андрей Уланов

Кажется, настало время пугаться всерьез.

— Брат Винсент, у вас платка нет?

— Где-то был, — монах, держа меч перед собой на уровне глаз, отступал назад, по дуге обходя керосиновую лужу, — вы что, ранены?

— Нет. Просто вспотела как мокрая мышь.

Я ничуть не врала, считаные секунды схватки выжали меня, как опытная прачка — пот заливал глаза, рукоять ножа скользила под пальцами.

— Утритесь рукавом.

Типично людской ответ — вульгарный, но… хоть как работающий. Пусть даже ткань царапает кожу и почти не впитывает влагу, лишь размазывая ее по лицу.

По крайней мере, мы остались целы, подумала я. Следующий раз будет проще, теперь мы знаем, чего ждать.

А затем раздался крик.

— Помогите… во имя всех святых! Помогите же… а-а-а-а!

Все оказалось проще — ласка пришла не за нами. Ее настоящая цель сейчас корчилась на полу, пытаясь зажать рану. Похожую картину я уже видела этой, наполненной смертями, ночью, и сейчас итог не вызывал сомнений. Глубокий порез на внутренней стороне бедра, рядом с пахом, зажать разорванную артерию практически нереально. Страж Леса мог бы гордиться столь идеальным, в классическом эльфийском стиле, ударом.

— Помогите… будьте вы прокляты!

Брат Винсент кивнул, словно соглашаясь, и, свободной рукой выдернув револьвер, пальнул не глядя, на звук. Это уже был даже не людской, а, скорее, гномский стиль, тяжелая пуля сработала не хуже боевого молота коротышек. Я же не успела ни отскочить, ни отвернуться — и теперь, глядя на безголовый труп, отчаянно пыталась удержать в горле остатки завтрака.

— Зачем?

— Он был уже мертв, — просто сказал монах. — Но еще мог погубить своими воплями нас.

Спорить с его убийственной логикой мог сейчас только самоубийца. Мне же хотелось жить.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.

В первый момент я не поверила своим ушам. Почти четверть часа напряженного вслушивания не могли пройти даром, измученный мозг мог выкинуть любое коленце.

— Брат Винсент…

— Странный звук… — прошептал монах.

— Вы тоже слышите? — удивилась я.

Тук-тук. Тук-тук.

В ночи звуки слышны издалека. Не лязг металла, не стук дерева… больше всего эти упругие глуховатые удары были похожи на постукивание каучуковой дубинкой. На моем участке был один констебль, приобретший это новомодное оружие, заодно с привычкой пересчитывать с ее помощью прутья ограды.

Тук-тук.

Показалось, или в проеме мелькнул какой-то отсвет? Нет, вот он появился снова — не менее странный, чем звук. Мягкое пастельное сияние, как от дорогой храмовой свечи, но кто ходит в такую ночь со свечкой?

Источник звуков и отсветов тем временем приблизился вплотную к зданию склада. Остановился у входа. И подчеркнуто серьезно осведомился у темноты:

— Мисс Грин, с вами все в порядке?

— Но… — ошеломленно пробормотала я, — как… и откуда?

— Милорд попросил меня присмотреть за вами.

У него действительно была свеча. Длинная свеча из пчелиного воска, от беснующегося ветра ее защищали цветные стекла футляра гномской выделки, наверняка помнившего еще прадеда нынешней королевы. Примерно в то же время сшили наряд нежданного гостя: берет с веселым желтым помпоном и ливрею из безумно дорогой тогда красной шерсти, с галунами, двумя рядами сверкающих золотом пуговиц и лисьей выпушкой. Свечу наш визитер держал в левой руке, правая же оказалась занята… мячиком.

Брат Винсент отчетливо скрежетнул зубами.

— Myranu…

— Мистер Моран, — «поправил» эльф. — Надеюсь, вас не затруднит обращаться ко мне именно так, святой брат?

— Зачем ты пришел?

— Помочь.

Моран с любопытством огляделся по сторонам, затем шагнул через труп и аккуратно подвесил свечной футляр на торчащий из столба гвоздь.

— Как я уже сказал, милорд попросил присмотреть за вами. И, кроме того, — добавил эльф, — у меня в происходящем есть небольшой личный интерес. Старый долг, если вам так понятнее.

— Должок? — саркастически повторил монах. — О, да у тебя их целая гора.

— Это, — холодно возразил эльф, — решать мне, а не вам.

Я с трудом удержалась от крика: «Да замолчите вы оба!» Тихие шаги босых ног едва слышно прошуршали справа, у дальней стены. Вряд ли девочка-ласка знала, кто вошел в ее охотничьи угодья, но чутье хищника должно было подсказать ей, что новый гость очень, очень опасен.

— Неужели ты думаешь, что я поверю тебе, мистер Моран?

— Неужели, — эльф мастерски скопировал тон монаха, — ты думаешь, что меня волнует твое неверие, человек?

Словно желая поддакнуть ему, снаружи яростно завыл ветер, почти заглушив прочие звуки. Когда же свист затих, я различила слабый шорох уже слева от нас. И ближе.

Надо помочь ей решиться, подумала я, помочь жажде крови пересилить осторожность. Пока эти двое не вцепились друг другу в глотки.

— Что за «старый долг»?

— А разве Керуан или Молинари вам не рассказали? — удивился эльф. — Я был уверен… впрочем, какая разница? История проста, печальна… и, как я надеялся, давно и надежно похоронена. Вы знаете про «настой изменника»?

— Да, — ответил вместо меня брат Винсент. — Состав, отнимающий память, вы вливали его пленным, затем устраивали сеанс гипноза — и посылали в бой.

…а потом вымарывали из летописей упоминание о подобной низости. Попытка «сохранить лицо», довольно глупая, ведь людские и гномские хронисты фиксировали все то же и при этом часто давали волю эмоциям… и фантазии. Все просто, нас мало, нас всегда было мало, а их — много и жизнь каждого эльфа бесценна. Особенно когда на место каждого сраженного врага встает не трое — десятеро.

— Изложено примитивно, но в общих чертах верно, — согласился Моран. — Так вот, после первого успешного применения «изменника» кое-кому захотелось, как говорят гномы, копнуть поглубже. Настой все же имел множество недостатков: сложен в приготовлении, нестабилен, требовал подбора индивидуальной дозы. Вдобавок были случаи, когда у «измененных» внезапно возвращалась память — и даже с жертвами среди, гм, персонала. И наш «кое-кто» захотел справиться с препятствиями лихим обходным маневром — начать работу с чистого листа.

Слова, вроде бы достаточно простые и понятые, никак не желали складываться в цельную картинку. Я тупо смотрела на Морана, не понимая, о чем он говорит, и отчего-то не желая задавать прямой вопрос, потому что смутно догадывалась, насколько чудовищным окажется ответ.

— Дети, — медленно произнес Винсент. — Вы взяли наших детей.

— В основном — купили, — сказал эльф. — После заключения перемирия обе стороны оказались далеко не в лучшей форме. Разумеется, эти воспитанники стали более ценным ресурсом, чем простые «измененные», для них была составлена особая программа подготовки. Полный цикл изначально рассчитывался на пятнадцать лет, на практике первая группа достигла готовности уже через десять-двенадцать. И осталась лишь одна проблема — перемирие, успевшее стать миром.