Призраки из пустоты (СИ) - Игорь Охапкин

Мы с Радой были в ловушке. Я сам и загнал нас в эту безнадежную ситуацию. Но у меня не оставалось другого выхода. Ангар был единственным местом, где мы могли бы укрыться. Все, что мы теперь могли делать, это просто ждать и надеяться, что…

Внезапно одна из пуль насквозь пробила металлический контейнер. Она пролетела в нескольких сантиметрах над моей головой. Я низко наклонился, почти распластавшись на полу. Ситуация становилась все хуже и хуже. Роботы постепенно приближались, пули уже начали пробивать металлический контейнер… Еще немного и придет конец.

Стоило об этом подумать, как вдруг треск выстрелов прекратился. Я замер в напряжении. Вокруг стояла тишина. Ее не нарушал даже шелест колес. Выждав некоторое время, я осторожно выглянул из укрытия.

Охранные дроиды стояли на месте. Свое оружие они держали дулами вниз. На их телах не горело ни единой лампочки. Роботы были деактивированы.

Я уловил топот ног, и вышел из-за контейнера. Пистолет держал наготове, хотя подозревал, что в нем уже не будет нужды.

Через секунду-другую в ангар вбежали несколько вооруженных и закованных в прочную броню людей. Я наконец-то вздохнул с облегчением и засунул пистолет в кобуру.

— Вы подоспели как-раз вовремя, — сказал я и указал на Раду. — Она ранена, ей срочно нужна помощь!

Люди остановились возле меня полукругом и подняли оружие. Я почувствовал, как по спине пробежался неприятный холодок. Происходило что-то очень непонятное.

— Не двигаться! — закричал вдруг кто-то из них. — Руки за голову!

— Что? — вырвалось у меня. — Почему вы…

Я не договорил. Мозг усердно заработал. Нам с Радой на помощь должны были прийти агенты «Континентала». Никто больше не мог явиться в эту забытую и никому не нужную звездную систему. Но почему они считают меня врагом?

И только сейчас я понял, что люди, вбежавшие в ангар были не теми, кого я ожидал увидеть. Я разглядел какой-то рисунок на наплечнике бронекостюма одного из людей, и меня осенило. Эмблема Земной Федерации! Значит, это никакие не агенты «Континентала», а правительственные солдаты!

Один из них чуть поднял винтовку. Я увидел, как палец лег на спусковой крючок. Очевидно, пока я размышлял прошло несколько секунд, и солдаты, видя, что я не делаю, что мне велели, сочли, что пора переходить к более решительным действиям.

— Стойте! — воскликнул я. — Мы же на одной стороне!

Но солдат уже давил на спусковой крючок. Из дула с шипением вырвался энергетический сгусток и ударил меня в грудь. По всему телу прошла страшная резкая боль.

Я вскрикнул и провалился куда-то в черную бездонную пропасть.

Глава 27

Очнулся в небольшой комнате. Кроме жесткой неудобной койки, на которой я лежал, здесь больше ничего не было. Я быстро догадался, что нахожусь на космическом корабле, в одной из кают, которая, по всей видимости, используется в качестве тюремной камеры. Скинув ноги с койки, я поднялся.

В камере не было одной из стен. Вместе нее располагалось желтоватое почти полностью прозрачное силовое поле. За ним тянулся коридор. Над потолком была установлена камеры. Объектив смотрел прямо в тюремную камеру.

Я подошел к силовому полю и положил на него ладонь. Желтая полупрозрачная поверхность была очень крепкой. Гораздо тверже бетонной стены. Будь у меня плазменное или хотя бы огнестрельное крупнокалиберное оружие, тогда возможно мне бы удалось пробить силовое поле. Но солдаты забрали «Стриж», после того, как я потерял сознание.

Правда на мне все еще был нанокостюм. Активировав режим силы, я бы, наверное, смог разбить силовое поле. Вот только энергия была на нуле.

Приподняв голову, я заглянул в объектив видеокамеры. Интересно, наблюдают ли за мной сейчас?

Правая рука сжалась в кулак, и я ударил по силовому полю. Но не потому что хотел пробить его, а от переизбытка эмоций. Я злился. Злился от того, что не понимал, почему меня посадили в тюремную камеру. Сразу вспоминался Микки Риган. В последнюю нашу встречу он сказал, что я преступник. Похоже, не без оснований.

Я отошел от силового поля и сел на койку, прислонившись спиной к стене. Положил руки на колени. Бездумно посмотрел на них. Голова была пуста. На ум не приходило ни единой мысли, ни единой догадки, которые могли бы дать намек на то, почему со мной обращаются как с преступником.

Ждать пришлось не очень долго. Через несколько минут дверь в коридоре открылась. Краем глаза я заметил, как вошел человек и направился к тюремной камере. Я не смотрел на него. Только когда он подошел к силовому полю и остановился, я поднял голову.

Это была женщина. Строгий темный костюм, собранные в тугой пучок на затылке волосы. Я узнал ее с первого взгляда. И сердце на секунду замерло, а затем учащенно забилось. Я ожидал увидеть кого угодно, но только не ее. Мое изумление явно не ускользнуло от внимания женщины, но она ничего не сказала. Ее полные губы остались плотно сжатыми, глаза не изменили своего надменно-холодного выражения. Да, она ничуть не изменилась и была все так же спокойна и безразлична, как и всегда. И терпеливо ждала, пока я оправлюсь от удивления.

Стоявшей с другой стороны силового поля женщиной была личная секретарша Михаила Керенского Татьяна Вэй.

Я поднялся на ноги и подошел к силовому полю. Женщина окинула меня холодным взглядом. Несколько секунд мы молча смотрели друг на друга. Я терпеливо ждал, что Татьяна Вэй наконец заговорит и объяснит мне, что происходит. Но она молчал, очевидно, предоставляя мне возможность первому начать разговор.

— Почему меня держат здесь? — сразу взял быка за рога я.

— Дмитрий Громов, тебя арестовали как опасного преступника, — ледяным голосом произнесла Татьяна Вэй.

— Для меня это новость, — сказал я. — Можно спросить, а в чем меня собственно обвиняют?

Татьяна Вэй подняла левую руку и быстро взглянула на браслет КПК.

— Времени у нас не очень много, — сказала она, — так что постараюсь объяснить все покороче.

Я промолчал. Татьяна Вэй посмотрела на меня бесстрастным взором и заговорила.

— Директоры «Эко» были вынуждены замять ваше с Китсоном вторжение в их комплекс. Иначе им бы пришлось отвечать за то, что люди Микки Ригана похитили нашу сотрудницу и причинили вред нескольким случайным свидетелям. Однако то, что вы натворили в последующие дни безнаказанным остаться не может. Во-первых, из-за ваших чересчур агрессивных действий на планете Соламар-1 жители этой планеты учинили бунт. Если можно так выразиться. Они нападают на заводы и фабрики, принадлежащие гражданам «Балморы». Помимо этого, преступные группировки, которые до этого старались не ссориться без достаточно веских на то причин, теперь воюют друг с другом. Жители Соламара-1 люди нервные и злые. Нужна была лишь небольшая искорка, чтобы зажечь в них огонь ненависти и злобы. Ваши с Китсоном действия и создали эту искорку.

Я хотел в свое оправдание сказать, что беспорядки на Соламаре-1 начались после того, как люди Ригана стали охотиться за нами. Но едва открыл рот, как Татьяна Вэй мотнула головой и холодно сказала:

— Дай мне закончить.

Я плотно сжал губы.

— А во-вторых, — спокойно продолжила Татьяна Вэй, — то, что вы учинили на «Балморе» это гораздо хуже бунтов на Соламаре-1. В отличие от жителей этой планеты, граждане «Балморы» люди невероятно богатые и, следовательно, важные и влиятельные. На станции погибло несколько сотрудников безопасности и мирных жителей. Кроме того, был нанесен значительный ущерб различному имуществу. Так что граждане «Балморы» полны решимости покарать тех, кто повинен в этой трагедии. Несколько дней назад наиболее авторитетные и уважаемые в Федерации граждане «Балморы» обратились к властям с требованием найти и наказать повинных. Представители властей уже провели расследование и выяснили, что в случившейся трагедии виноваты трое людей — начальник одного из отделов «Эко» Микки Риган и двое бывших сотрудников корпорации «Континентал» Алекс Китсон и Дмитрий Громов.

Татьяна Вэй замолчала, давая мне возможность задать интересующие меня вопросы.

— Бывших? — только и спросил я.

— Да. Михаил Керенский недавно исключил тебя из списка сотрудников «Континентала».

— Ясно, — сказал я, стараясь ничем не выдать своих эмоций. — Продолжайте.

— Что произошло дальше, нам точно неизвестно. Возможно, представители властей сразу поставили совет директоров «Эко» в известность о том, что натворил один из их подчиненных. Но Керенский придерживается мнения, что совет директоров узнал, что произошло на «Балморе» еще до того, как власти открыли официальное расследование. Поэтому у совета «Эко» было вполне достаточно времени.

Татьяна Вэй снова замолчала, будто считала, что я сам пойму на что она намекает. Но я не понял.

— Достаточно для чего?