Пленник золотой любви - Ольга Вешнева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Бедный вампир, – шепнул Иван Смолин приглашенной им на концерт сослуживице Таисии. – За что она с ним так жестко?
“Дожили, Тихон Игнатьевич. Вам охотники сочувствуют”, – отвлекшись на мысленную реплику, я поскользнулся на белом кафеле и улетел с лестницы в мягкий лес курток, шуб и пальто.
Баба геометрических пропорций (с квадратным кирпично-красным лицом и прямоугольным туловищем) накричала на меня – мол, я погубил всю ее торговлю. Лиза собралась огреть продавщицу напольной вешалкой за попытку меня пнуть. Я сумел придержать, успокоить свою любимую и уговорить ее принести извинения.
– Ты так? – сидя рядышком со мной на лестнице, Лиза положила руку мне на колено. – Тебе очень плохо?
– Чуть не оглох, – ответил я, не поднимая глаз.
– Сейчас найду твои беруши для ушей, и мы сможем вернуться на концерт, – Лиза открыла сумочку.
– Нет… Я не вернусь. Впредь никогда, – слеза скатилась по моей слегка порозовевшей горячей щеке. Я посмотрел на наше отражение в зеркальной ширме и на торговку, стряхивающую пыль с драпового пальто. Геометрическая баба находилась на своем месте, а я занимал чужое, – Что это было? Что играли?
– Сюиту, – Лиза не вспомнила композитора.
– Теперь ты понимаешь, лапушка моя, как плохо быть вампиром? – я тяжело вздохнул с присвистом. В былые времена я видел музыку, а нынче… что сюита, что автомобильная сигнализация… все одинаково звучит… ужасно. Раньше чувствовал красоту музыкальных произведений, а теперь с какими мелодиями в памяти живу? Что я слышу? Кто-то плюнул на асфальт и разбил бутылку, кто-то пукнул в ресторане за столом… Моль пролетела…
– Где? – Лиза испуганно схватилась за норковую горжетку на плечах.
– Прямо перед нами, – я указал пальцем на вихляющего мотылька.
– Кыш! Кыш! – прогнав насекомое, Лиза прижалась ко мне. – Тиша, не раскисай. В ДК плохая акустика. Сама начальница отдела культуры это признает.
– У меня в ушах ненадлежащая акустика, а не в ДК. По случаю еще я кое-как могу сыграть незатейливую мелодию вроде “упоительных вечеров”, но выйдет и она так некрасиво, так бездушно, что стыдно, право слово, мне станет после выступления… Сокрыты от вампиров возвышенные чувства. Не парить мне в облаках вовек. Пойдем отсюдова, покамест я не разрыдался, утираясь воротом пальто с выставки-продажи… Прочь из храма искусства! Мне здесь не место. Прости за то, что я испортил тебе вечер.
Мы пришли в гардеробную. Я помог Лизе надеть куртку. Моя услужливость ее насмешила.
– Все нормально, Тиша. Если честно, маме не удалось привить мне любовь к классической музыке. Для меня она скучная! Люблю концерты звезд на стадионах, а лучше под открытым небом. Но тебя на них не поведу. Я хотела тебя порадовать. Не удалось. Что же мне для тебя сделать?
– Подари мне тишину. Я буду рад.
– Да я и так улетаю на две недели! – Лиза осерчала. – Хочешь сказать, одному тебе лучше?
– До чего непредсказуемые и удивительные мысли водятся в твоей хорошенькой головке! Мне хорошо с тобой молчать.
– Тиша, я правда стараюсь делать для тебя все… Не подумай, что попрекаю, но я готова в лепешку ради тебя разбиться. И мне страшно подумать, что тебе все равно.
– Ценю твою заботу, но расшибаться не прошу. Лепешка из тебя плохая выйдет. Не жирная. Сухая.
– Тиша… нет, не скажу. Ты меня сейчас заплюешь, – и она загадочно умолкла.
Глава 59. Преступное желание
Лиза не один день в себе держала некую тайну. Долго не рисковала поведать о том, что за зверь ее грызет. Увезти эту тайну в Петербург она все же не решилась.
– Не могу переключиться, – дома призналась Лиза, укомплектовывая путевой гардероб. – У меня перед глазами торчит та жуткая старуха с концерта. Лениниада Львовна. Не хочу становиться такой, как она, развалюхой… Тишуля, может, хотя бы лет через десять ты меня обратишь? Поверь, я обойдусь без пляжного волейбола и концертов. Буду слушать песни цикад и ловить моль, чтобы она не сожрала мои шубки.
– Лизонька, ты напрасно боишься старения, – показав девушке молодильный крем из журнала мод, я взял ее за плечо, успокаивая тусклым взглядом. – Наука не стоит на месте. К преклонным годам тебя так утянут, отшлифуют и накачают оздоровительными стимуляторами, что будешь краше и прытче молодушки.
– Но я все равно буду старой, сколько бы денег ни потратила на пластику. А если ты меня обратишь, я буду жить вечно и всегда оставаться молодой. Тебе жалко, что ли? Не будь врединой!
– В точку попала! Мне жалко. Тебя! Пойми ты, наконец, вампиры с возрастом не увядают телом, но дряхлеют душой. Это намного хуже обыкновенной человеческой старости. Поверь, лучше быть Раисой Максимовной, которая в свои шестьдесят восемь считает, что ей восемнадцать, чем быть мной.
– Нашел с кем себя сравнить! Максимовна – больная на всю голову.
– Перебивать невежливо, – я крепко схватил Лизу, не давая ей шевельнуться. – Ты глядишь на меня и видишь обманку. Мираж. Под наружностью молодого человека скрывается нудный, противный старикашка. Я непрестанно с ним борюсь, но частенько проигрываю.
– Тебя не перебрешешь, – Лизу обуяла бешеная злоба. – Пусти! Опоздаю на самолет!
Я оставил ее в покое. Запихнув в чемодан теплый свитер, обиженная на меня гражданская супруга закрыла молнию и умчалась на кухню.
– Чтоб он сдох, ублюдок! – она с силой швырнула в железную урну пластиковую бутылку с вязкой жидкостью. – Подавился и загнулся на месте!
– Кто обидел мою лапушку? – я пришел посмотреть, что случилось.
– Какой-то урод отпил йогурт, а я, дура, не проверила крышку… Задушила бы его своими руками, чтобы неповадно было воровать.
– И ты еще просишь тебя обратить. Будь ты вампиршей и, допустим, тебе бы попала в руки начатая бутылка дорогой минеральной воды. Ты бы выследила и убила неразумного бедолагу из-за смешного пустяка.
– Тиша… Я не того…
