Магический лабиринт - Филип Фармер

Но вверх шахта уходит не больше чем на милю — такова высота башни над уровнем моря.

Гильгамеш тем временем очнулся. Он сидел на полу, держась за голову, и стонал.

— Что со мной случилось? — спросил он. Бартон объяснил.

— Так это не ты ударил меня? — простонал шумер. — Это была женщина?

— Да, и я приношу тебе свои извинения, если они тебе нужны. Но я должен был убедиться.

— Она защищала своего мужчину. Если ты меня не ударил, то оскорбления нет. Но есть телесные повреждения.

— Ничего, скоро все пройдет, — сказал Бартон. Он умолчал о том, что съездил Гильгамешу по морде. В данном случае лучше всей правды не открывать. В прошлой жизни Бартон нажил множество врагов — и это не пугало его, а даже доставляло известное удовлетворение. Но за последние двадцать лет он понял, что вел себя в этом смысле иррационально. Мудрый суфи Нур дал ему это понять, хотя и не напрямую. Бартон сам дошел до этого, слушая беседы Нура с его учеником Фрайгейтом.

— По-моему, Икс уехал на лифте, — сказал Бартон. — Но лифта здесь не видно. И какой-либо аппаратуры вызова тоже.

— Может, это потому, что никакой кабины и нет, — сказал Фрайгейт.

Бартон вытаращил глаза. Фрайгейт достал из кошелька на поясе пластиковую пулю и бросил ее в пустоту. Она остановилась на уровне пола, точно завязла в чем-то.

— Ах ты, черт! Смотри-ка, угадал!

— Что угадал?

— Что в шахте существует какое-то поле. Но вот как попасть, куда тебе надо? Может, нужен код, чтобы управлять полем?

— Ты правильно мыслишь, — сказал Нур.

— Спасибо, учитель. А вдруг одному нужно вниз, а другому вверх? Может ли поле работать одновременно в обоих направлениях?

Если с этажа на этаж можно попасть только через такие шахты — эта, надо думать, не единственная, — то путешественники оказались в ловушке. Этику остается только подождать, пока они не перемрут с голоду.

Бартон разозлился. Всю жизнь он чувствовал себя в клетке — некоторые решетки он разламывал, но самые крепкие остались незыблемыми.

И вот сейчас, на пороге открытия великой тайны, он снова попал в клетку, из которой, похоже, выхода нет.

Он медленно опустил одну ногу в пустоту и почувствовал сопротивление. Решив, что неведомая сила должна выдержать его вес, он ступил в шахту обеими ногами. Он был на грани паники — любой на его месте чувствовал бы то же самое. Однако вот он стоит на воздухе, и под ногами у него бездна.

Он поднял пулю и бросил ее Фрайгейту.

— Что же теперь? — спросил Нур. Бартон посмотрел вверх и вниз.

— Не знаю. Тут не просто воздух. Эта среда оказывает легкое сопротивление, когда я двигаюсь. Но дышу я свободно.

Стоять там было все-таки, мягко говоря, неуютно, и Бартон вернулся на твердый пол.

— Там такого ощущения нет. То, что под ногами, немного пружинит подо мной. — Настало молчание, и он предложил: — Ну что ж, пошли дальше?

Вскоре они пришли к другой лифтовой площадке, помеченной выпуклыми знаками. Бартон снова заглянул вниз и вверх, ища каких-нибудь указаний, — но эта шахта была так же пуста, как и первая.

Когда они ушли оттуда, Фрайгейт сказал:

— Интересно, жив ли еще Пискатор? Вот если бы он нам встретился…

— Если бы? Мы не можем полагаться на «если бы», как бы это ни было свойственно человеку, — сказал Бартон. Фрайгейт надулся.

— Пискатор, как я понимаю, был суфи, — сказал Нур. — Этим объясняется то, что он прошел через верхний ход. Насколько я слышал, там имеется какое-то силовое поле, сродни электромагнитному, не допускающее внутрь тех, кто не достиг определенного этического уровня.

— Он, должно быть, здорово отличался от всех известных мне суфи, за исключением тебя, — сказал Бартон. — Все египетские суфи были жулики.

— Есть истинные суфи и ложные суфи, — ответил Нур, оставшись глухим к насмешке. — Я полагаю, что ватан отражает этическое и духовное развитие личности — и силовое поле, смотря по тому, что показывает ватан, открывает или преграждает вход в башню.

— Как же тогда Икс ходил этим путем? Его этика очевидно, не так высока, как у других.

— Как знать. Если то, что он говорил о других этиках, правда… Но, возможно, Икс проделал свой тайный ход именно для того, чтобы не пользоваться верхним. Но он должен был сделать это, когда башня только еще строилась — значит, задумал свой план заранее. Он еще тогда знал, что поле его не пропустит.

— Нет. Другие-то видели его ватан. И могли понять, что Икс деградировал — изменился, во всяком случае. Могли даже понять, что он им изменил.

— Может, Икс приспособился как-то подделывать свой ватан. Ну… заставлять его выглядеть иначе, чем на самом деле. Тогда он мог не только сходить за своего, но и силовое поле надуть.

— Возможно, — согласился Нур. — Но ведь его товарищи могли об этом догадаться?

— Может, они не знали, что такое возможно. Может, Икс сам изобрел такой прибор.

— А по тайному ходу, — подхватил Бартон, — он мог покидать башню так, что никто об этом не знал.

— Выходит, в башне не было радаров?

— Ну и что ж? Если б радары были, они обнаружили бы и первую, и вторую экспедиции, когда те еще только спускались по карнизу, — заметил Бартон. — И пещеру засекли бы — хотя на пещеру, возможно, операторы не обратили бы внимания. Не было здесь радара, сканирующего море и горы. Да и зачем? Этики не верили, что кто-нибудь может забраться так далеко.

— У нас у всех имеются ватаны, — сказал Нур, — если правда то, что сказали тебе на Совете Двенадцати. Их ватаны ты видел сам. Чего я не понимаю — так это почему этики не выследили тебя задолго до того времени. Снимок твоего ватана должен был храниться в том гигантском компьютере, о котором говорил Спрюс. Как и снимки всех наших ватанов, вероятно.

— Возможно, Икс подменил снимок моего ватана. Это объясняет, почему агент Аньо имел при себе мою обычную фотографию.

— Мне кажется, у этиков имелись наверху поисковые спутники, — сказал Фрайгейт. — Но они не смогли найти тебя по ватану, потому что ватан был изменен.

— Хм-м, — произнес Нур. — Интересно, влияет ли искажение ватана на духовную сущность его носителя?

— Помните, де Марбо рассказывал, как Клеменс анализировал связь между ватаном, ка или душой — называйте, как хотите — и телом? — сказал Бартон. — Клеменс пришел к выводу, что ватан действительно отражает личность человека. Для этого он и нужен. Бесполезно пытаться приделать ватан к копии чьего-то тела, поскольку копия отличается от оригинала. В ничтожно малой степени, но отличается. И если ватан или душа действительно суть человека, вместилище самосознания, то мозг человека самосознанием не обладает. Без ватана человеческое тело будет обладать разумом, но не самосознанием. Понятие своего «я» будет отсутствовать. Для ватана человеческий организм — то же, что для человека лошадь или автомобиль.