Музыка джунглей - Павел Марушкин

– Пожалуй, куда как дороже! – ухмыльнулся Громила, взвешивая на ладони тетрадь.

– Даже дороже, – согласился редактор.

– Есть ещё один свидетель, который может подтвердить подлинность дневника.

Каюкер выдержал паузу.

– И кто же?

– Сам Фракомбрасс.

– Ну-у… – разочарованно протянул редактор.

– Он здесь, в Бэби.

– Не может быть.

– Может, уверяю вас. Дело в том, что его захватили в плен буквально на наших глазах.

– Насколько я помню, его захватывали не единожды…

– Верно. Но сейчас он попался капитально. Полчаса назад я был в приёмной обезьянской правозащитной организации «Четыре руки»; может быть, вы слышали о такой?

Вместо ответа редактор порылся в ящике стола и достал оттуда брошюру. «Законодательная база равноправия» – гласило название. Сверху был символ: четыре руки, ухватившие друг друга за запястья, в круге.

– Не только знаю, но и периодически с ними работаю, как видите.

– Так вот, я рассказал им всё, чему стал свидетелем, и теперь они будут добиваться справедливого суда. Это всё показуха, конечно, парня всё равно повесят, ну да предки с ним! Главное, можно получить подтверждение подлинности из первых рук. Думаю, новости о его пленении будут уже в вечерних газетах – правозащитники работают быстро, вы знаете.

– Ну, если дела обстоят таким образом, то…

– Именно таким, можете мне поверить. Весь вопрос в том, кто именно получит эксклюзивное право на публикацию – ваше издательство или какое-нибудь другое. Деньги-то немаленькие, сами понимаете! Я, естественно, руководствуюсь только собственной выгодой. Вы спросите, а почему я пришёл именно к вам? «Трибуна» – одно из самых солидных издательств; кроме того, у вас хорошая репутация, вы ведёте дела честно – я навёл справки. Думаю, вряд ли кто-нибудь сможет предложить мне более выгодные условия.

Редактор некоторое время молчал, потом нажал кнопку. Появилась холёная, наманикюренная секретарша.

– Аралия, приготовьте-ка нам кофе. С гвоздикой и мускатным орехом, наш фирменный. Да, и ещё – впредь до особого распоряжения меня попросту не-су-ще-ству-ет. Придётся вам держать пока оборону, милая.

Секретарша, бросив на каюкера заинтересованный взгляд, исчезла.

– Рюмочку бренди? – предложил редактор. Громила откинулся на спинку стула и позволил себе чуть заметно улыбнуться. Всё шло так, как он и предполагал.

Кем бы ни были эти самые агенты «Веспа Крабро» – охотниками за головами, тайной ли стражей, но дело своё они знали туго. Ёкарный Глаз имел возможность в этом убедиться. Ни малейшего шанса удрать ему не представилось. Дюжие горри с профессиональной ловкостью заковали его в две пары наручников сразу же после того, как сняли путы.

Пирата запихнули в тесную клетку с толстыми железными прутьями; сама клетка находилась в большой комнате без окон (они были заложены кирпичом). Он обратил внимание, что пол, стены и даже потолок покрывали толстые пробковые панели. Звукоизоляция была отменной: после того как тяжелые створки дверей захлопнулись, вокруг воцарилась ватная тишина.

Фракомбрасс тяжело вздохнул и скорчился на полу. В его узилище можно было только сидеть или лежать, да и то лишь свернувшись калачиком. Обстановка комнаты, кроме привинченной к полу клетки, состояла из длинного стола, скорее даже верстака, на котором были разложены различные инструменты, и кресла наподобие зубоврачебного, но с фиксаторами для рук, ног и вроде бы даже для головы. На стенах были развешаны медицинские плакаты, вернее, наглядные пособия; темой их служила человеческая анатомия. Голая лампочка, низко свисавшая с потолка на длинном шнуре, старательно освещала всё это безобразие.

Вот это мне уже совсем не нравится, подумал Фракомбрасс. Впрочем, если они желают что-нибудь выпытать, у меня есть шанс. В таком случае, все эти железяки и приспособления прежде всего нужны для психологического воздействия.

Пират понимал толк в запугивании, однако понимать что-либо – это одно, а проводить долгие часы за созерцанием хирургических инструментов – совсем другое. Когда Ёкарный Глаз поймал себя на том, что пытается угадать назначение некоторых особенно зловещих на вид штуковин, он решительно сказал себе «стоп».

– Единственное, что тебе остаётся в твоём положении, Изя, – это как следует выспаться, – невнятно пробормотал он и поморщился: намятый кляпом рот сильно распух.

Проклятая тишина давила на психику куда больше всего остального. Наконец ему удалось заснуть. Проснувшись, он не обнаружил никаких перемен в обстановке. «Интересно, а что, если бы мне понадобилось справить нужду? Может, стоит позвать кого-нибудь?»

– Эй, хозяева!!! – завопил он. – Мне пи-пи надо! Смотрите, не то я вам здесь соседей залью!!!

Звуки гасли, едва долетев до стен. Пирата потихоньку начинала мучить жажда. «Ничего, ничего, всё правильно, – уговаривал он себя. – Именно так они и должны поступать; ломать волю всеми доступными способами. Рутина; ты уже не раз прошел через подобное. То ли ещё было! Вспомни, как ты с парнями оказался завален в шахте; причём все были уверены, что это конец. Кто будет с риском для жизни разбирать завал ради пятерых каторжников! Но ты выжил, выжил и выбрался оттуда, и вывел парней. А потом было это безумное бегство через высокогорные перевалы, и погоня, и дикие звери, и враждебные племена… Ты выжил и выдержал; так неужели сдашься сейчас!»

Фракомбрасс принялся исследовать клетку. Для начала он методично оцарапал краем наручников каждый прут – вдруг железо когда-то подверглось размягчающему действию заклятья Мооса. Чуда, однако, не произошло – да Фракомбрасс не больно-то и рассчитывал на это.

Потом исследованию подвергся пол. Он представлял собою лист толстой фанеры, края которой надёжно скрывались под широкими металлическими полосами. Покряхтывая, пират попытался засунуть в щель хотя бы ноготь. Не получилось – клетка была сработана на славу.

Тогда он сжал кулаки и принялся изо всех сил колотить в центр пола. При каждом ударе фанера чуть пружинила. Ага, значит под ней – тоже пробка. Хитро придумали, сволочи, – звукоизоляция здесь действительно отменная. Я мог бы попытаться прогрызть деревяшку, оживился было Фракомбрасс, но тут же оставил эту идею – каждое прикосновение к распухшим губам вызывало сильную боль.

Он улёгся на спину, задрал ноги на прутья и, положив руки на затылок, продолжил размышления. Выход обязательно должен был найтись! Итак, если они собираются держать его тут, то будут кормить. Раз будут кормить, то, во-первых, ему дадут миску, а это в умелых лапах предмет весьма опасный; а во-вторых… Во-вторых, можно попытаться передать кое-кому весточку через охранников.