Сто великих операций спецслужб - Владимир Антонов

Маскарадные пристрастия американских разведчиков были различными. К примеру, бывший второй секретарь посольства США Майкл

Селлерс изменял свою внешность с помощью парика и накладных усов. Его коллега, работавший в такой же должности, любил наряжаться под рабочего и носил темные очки. А один из атташе даже переодевался в женское платье — в таком наряде он проводил шпионские операции. Наши разведчики наружного наблюдения по этому поводу шутили: «Опять появилась эта дама приятной внешности, значит, на серьезное дело идет!»

В анналах советской контрразведки хранится уникальный трюк по отрыву от «хвоста», к которому прибег английский разведчик Филипп Джеймс Вуд, прибывший в Москву для проведения агентурных акций.

В Шереметьево-2 Вуда встречали сотрудники наружного наблюдения. Для простоты переговоров по рации и для их зашифровки иностранцу оставили псевдоним, под которым он проходил в материалах оперативной разработки, — «Английский дуб» или просто «Дуб».

Филипп Вуд вышел из здания аэропорта, одной рукой неся объемистую коробку в подарочной упаковке, другой — спортивную сумку. Делая вид, что протирает очки, огляделся, отошел в тень.

В следующее мгновение произошло то, что заставило ветеранов службы наружного наблюдения сначала оторопеть, а в последующем относиться к подопечному с профессиональным уважением.

Вуд сорвал красочную обертку и вынул из коробки… раскладной велосипед. Тренированным движением приторочил к нему колеса, перебросил через плечо спортивную сумку и покатил в сторону Москвы. Стало ясно, что Вуду необходимо наверняка оторваться от хвоста. Значит, либо по дороге в Москву у него намечен контакт с агентом, либо он должен обработать тайник.

Пустая коробка как памятник изобретательности английской разведке возвышалась на тротуаре.

В оперативном гардеробе есть все: от парика и телогрейки до макинтоша и тюбетейки, но чтобы велосипед! Не в Китае или Вьетнаме живем. Сотрудники наружного наблюдения ведь либо пешком, либо на машине передвигаются.

Езду на автомобиле со скоростью 10 километров в час, как и бег за велосипедистом в цивильных костюмах, с большой натяжкой можно назвать скрытым наблюдением.

В день прилета эмиссара в системе КГБ был спортивный день, а до спорта разведчики наружного наблюдения неизменно были охочи. Потому под рукой кстати оказались спортивные костюмы общества «Динамо».

Размеренно крутит педали не то — дачник, не то — обходчик. Не отрываясь, бегут за ним «спортсмены-динамовцы» — два бойца наружного наблюдения с переговорными устройствами размером с газовую зажигалку. Нажатие рычажка в одну сторону — слушают тебя коллеги в машине, в другую — ты слышишь.

Километр-полтора бегут одни, нырок в машину — и на дистанции уже другая пара. А со стороны все выглядит естественно: тренируются спортсмены, а тренер — на велосипеде. Да и для Вуда все выглядит естественно. Ведь где только не бегают спортсмены: и в Англии, и в Штатах, и у них — в России!

Так, попеременно с коллегами из машин сопровождения иностранного разведчика и довели до Химок. Доезжает Филипп Вуд до телефонной будки, входит, достает жетон…

Разведчики, да еще английские, в наших телефонных будках не прячутся. Раз уж они прибегают к велосипедным ухищрениям, значит, звонить будут не в посольство. А не попробовать ли выяснить: кому звонок, о чем речь? Тем паче что в руках мощнейшее приемо-передающее устройство.

Стоит в телефонной будке мужик, а мимо пробегает запыхавшийся «спортсмен-динамовец». Протягивает руку внутрь (где вы видели стекла в химкинских телефонных будках?), хлопает мужика по плечу: «Мужик! Наши не пробегали?»

Мужик тот — Филипп Вуд — не понял сначала. Он ведь «на связь выходит». Находится, так сказать, при исполнении.

«Кто наши?» — задает закономерный вопрос английский разведчик, мысленно ощутив холод наручников на своих запястьях.

«Ну наши! Динамовцы!» — отвечают британцу разведчики.

Тут Вуд успокаивается, понимая, что еще не «вяжут». Отвечает: «Нет! Не пробегали!»

Этих мгновений было достаточно, чтобы второй «динамовец» подбросил в будку свое приемо-передающее устройство, связанное с магнитофоном в машине. Все остальное было в буквальном смысле делом техники: и комбинация набранного Вудом номера, и сам разговор были записаны.

Отзвонившись, «Дуб» покатил в сторону Первопрестольной, всем своим видом демонстрируя пренебрежение к общественным видам транспорта.

Бригады слежения вызвали подмогу, так как «спортсмены-динамовцы» выдохлись, да и бежать по городу в трусах как-то не к лицу офицерам контрразведки.

Не прошло и десяти минут, как вокруг велосипедиста, двигавшегося по Ленинградскому шоссе, уже водили хоровод семь оперативных машин, стремясь не выпустить объект из поля зрения и в то же время не «засветиться». Работать пришлось, выражаясь спортивным языком, «на грани фола».

Смекалки «наружному наблюдению» не занимать — они предложили связаться с постом ГАИ, чтобы там под предлогом создания им аварийной ситуации его лишили средства передвижения, ну хотя бы выкрутили из колес ниппеля. Проблем в реализации «варианта Ниппель» возникнуть не могло. Гаишники — ребята чуткие, всегда готовы откликнуться на призыв контрразведчиков о помощи. Надо — изловчатся придраться даже к телеграфному столбу, слишком близко, мол, стоишь к проезжей части. Да и осложнениями международной обстановки «вариант Ниппель» чреват не был, так как железный конь дипломатического номера не имел.

Однако руководитель оперативной разработки «Дуб» категорически запретил любые действия, препятствующие движению объекта: «Если кто-то попытается помешать гонщику из Англии занять призовое место в Лефортово — погон тому не сносить! Он только этого и ждет. Проколют шины, значит, следят. А это уже не ему — нам “прокол”. Пусть “двухколесный” считает, что “хвост” у него чистый. Пусть упивается триумфом. У нас будет время расквитаться с ним за наши мытарства!»

Людям, далеким от разведывательной деятельности, рассказанный выше эпизод с велосипедным трюком может показаться глупостью или потугами на оригинальность чудака из разведки. В лучшем случае — импровизацией. Профессионалам же хорошо известно, что импровизации отведен самый дальний уголок на дне шпионского ранца. Д а-да, в реальной разведывательной деятельности возможностей для импровизации гораздо меньше, чем могло бы показаться. Более того, при ближайшем ознакомлении с разведывательным ремеслом убеждаешься, что места в нем для импровизации просто не остается, так как все заранее просчитывается, расписывается, а иногда и не раз обыгрывается в условиях, приближенных к боевым. Об этом мы и постарались рассказать в представленных выше очерках. И конечно же все согласовывается и утверждается вышестоящим, кстати, не всегда разделяющим вашу точку зрения, начальством.

Другое дело — контрразведка. И чтобы понять и принять ее суть, достаточно одного примера: велородео английского разведчика Филиппа Вуда и ответа на него сотрудников «наружки».

Действительно, когда бы это сыщики успели просчитать, а просчитав, завизировать у руководства и получить «добро» своим действиям?! Слишком дорого могли бы обойтись контрразведке и государству, которое ей доверило свою безопасность, всевозможные визирования и согласования. А за отсутствие дара импровизации пришлось бы заплатить сполна…

И все-таки наши парни утерли нос высокомерным крючкотворцам из Сикрет интеллидженс сервис, убежденным в собственном превосходстве. Просчитанному англичанами сюрпризу противопоставили свой — импровизированный! Ведь, обнаружь Вуд за собой слежку, он не стал бы звонить из будки в Химках. Раз звонил — значит, был совершенно уверен, что неподконтролен.

Из когорты легендарных

Чаще всего разведчиков называют легендарными вопреки их воле, так как им, как правило, выпадает судьба становиться известными разве что в случае провала или предательства. Такое, например, случилось почти шестьдесят лет тому назад с Вильямом Генриховичем Фишером (Рудольфом Ивановичем Абелем), который был арестован в США и о котором мы рассказали в одном из предыдущих очерков.

Родина никогда не бросала своих разведчиков в трудную для них минуту Они всегда знали, что Москва придет к ним на помощь. Об этой уверенности наглядно свидетельствует эпизод из оперативной деятельности видных советских разведчиков Конона Молодого и Джорджа Блейка.

3 мая 1961 года в Лондоне, в знаменитом уголовном суде высшей инстанции Олд Бейли, началось слушание уголовного дела о шпионаже в пользу Советского Союза сотрудника британской разведки МИ-6 Джорджа Блейка. Процесс носил закрытый характер. Джордж Блейк, которого предал один из руководителей польской разведки, был признан виновным по пяти пунктам обвинения и приговорен к 42 годам тюремного заключения — самому продолжительному сроку наказания в истории британского правосудия.