Золотой Ключ, или Похождения Буратины. Том I. Путь Базилио - Михаил Харитонов

Восемнадцатому, однако, все эти высокие материи были недоступны по определению. Голодный и грустный, он выбрался из жучиной землянки, дал одеть на себя ошейник и отвести к месту раскопа. Там его встретила Жанна Григорьевна, пупица, начальница второй землеройной полубригады. Маленькая добрая ящерка заметила, что жук какой-то вялый, и спросила его, кушал ли он с утра. Слово "кушать" жук понимал и ответил "пююю", что значило "нет, а очень хочется". Добрая Жанна дала ему полпачки комбикорма и немного маргарина из собственого пайка. Она тоже была энтузиасткой и считала экономию на рабсиле неприемлемой.

Приободрившийся Альфик пошёл трудиться. Место работы он нашёл сам - по собственному запаху: он копал на этом месте уже неделю. Он уже прошёл почву и глины, и теперь углублялся в какую-то рыхловатую породу. Металлические навершия на максиллах поскрипывали, лапки осторожно загребали крошки, щупики отслеживали вибрации почвы. Они-то и принесли ему новость: совсем близко, прямо под ним, находится что-то твёрдое - твёрже, чем известняки. Жук не понял, что это, да и не мог. Зато сапёрные инстинкты подсказали ему, что нужно удвоить осторожность, а при подходе к предмету - удесятерить.

Ближе к полудню Жанна Григорьевна, обходя раскоп, заметила, что Восемнашка как-то странно себя ведёт - работает очень медленно, вынося материал буквально по крошке. Это её озадачило: она полагала, что ближайшие метры раскопа уже проверены и ничего интересного там не ожидается. У неё были все основания так думать. Для поиска артефактов в экспедиции имелись специалисты: цуцик-эмпат и нюхач-какапо, который чуял практически любые неестественные запахи, даже вконец разложившиеся за столетия следы древних горюче-смазочных.

Жанна не знала, что в тот день с утра дул холодный ветер и цуцик в очередной раз простыл: увы, существо, созданное для боевых действий в тропиках, начинало мёрзнуть при температуре меньше тридцати пяти градусов. Какапо, напротив, был на месте - однако в данном конкретном случае его огромный клюв оказался совершенно бесполезен. Вещество, из которого был сделан палец, не пахло ничем вообще. Впрочем, он об этом так и не узнал, как и о самой находке.

Но всё это было позже - а пока пупица спустилась в карьер (как водится, перемазавшись землёй и пылью) и спросила у жука, почему он так тормозит и не болен ли он. Безглазый не понял вопроса, но сориентировался на интонацию - тут уж не было сомнений, им были недовольны. Это его, наверное, огорчило. Но не помешало сказать "уппии-уппии", что означало нечто вроде "кажется, тут что-то есть, я не знаю что". Это Жанна Григорьевна поняла, но не придала значения: она решила, что Восемнадцатый наткнулся на какой-нибудь скальный выступ, или что там ещё бывает в земле. В геологических наслоениях она разбиралась значительно хуже, чем в культурных слоях.

Своё мнение она переменила часа через два, когда при очередном обходе увидала, как жук осторожнейшим образом обгрызает кусочки породы с массивного серого цилиндра, явно искусственного происхождения. Ящерка подумала, что находка может оказаться важной, и побежала к самому Веслоу, который сидел в начальской палатке и занимался написанием очередной кляузы - на сей раз на отвратительное качество шанцевого инструмента (бык сломал лопату о зебру).

- Что ещё, неблядь невъебеннорылая? Что вам всем надо, Мать твою Дочь, высируха пердолевая?! - закричал кролик, отрываясь от писанины и яростного угрызания длинной морквы, напоминающей слоновий хер.

Кролик был взбешён. Ему было жарко, брезентовый полог палатки не пропускал воздуха, морква была горькой, а кляуза не вытанцовывалась. Всё это доводило его до белого каления. Впрочем, если уж честно, белое каление было его обычным состоянием - за исключением ситуаций, когда требовалось быстро принимать важные решения. В таких ситуациях Роджер поражал собранностью и хладнокровием - что не мешало ему через пару минут кататься по земле и брызгать слюной из-за какого-нибудь пустяка.

Ещё он любил ругаться по любому поводу и без такового. Когда ему не хватало обычного бранного словаря, он изобретал новые слова. Точнее, они сами сыпались из него.

Ящерка всё это отлично знала и реагировала соответственно.

- Вторая полубригада откапывает что-то странное, - сказала она, вполне сознательно нарываясь на начальственный гнев. Она знала, что Роджеру надо дать проораться.

Гнев не замедлил воспоследовать.

- Что значит странное? Ты нормальным языком говорить можешь, джигурда хитровывернутая, опроушина ятрыжчатая?! - кролик запустил в пупицу огрызком морквы. Та ловко поймала лакомство пастью и с удовольствием схрумкала. Кролик того не заметил: он орал, и это занятие поглощало всё его внимание.

- Сколько раз, сколько! Сколько я говорил: описывать ситуацию безоценочно, непроёба дрислопучая? Чтоб тебя избямудохало и растащило на стопиццот мелких поёбышей! Ты вообще чего себе думаешь, залепёрдыша тебе в пропердь? Ты вообще думаешь чем-то, носопиздь кощурая? Что-то стра-а-анное, - передразнил он её, показав сизый слюнявый язык. - Странное! Сраное! Сраное бля! Ты можешь конкретно сказать, пседренючка спускощавая, что именно нашли? Кто нашёл? Зачем блядь нашли? Хули ваще?! Конкретно бля, Мать твою Дочь в семь рваных срак и гозмана в чапельник, ебатый барсучиной с большой причиной, скобейда неполовозбужденная!

Кровь у ящерицы была холодной, а к затейливой брани Веслоу она давно привыкла. Тем не менее, она сделала вид, что испугалась: Роджера это обычно приводило в чувство. Поэтому она меленько затряслась, присела и выпустила тонкую струйку мочи.

- Ладно-ладно, - буркнул Веслоу, морща розовый носик, - не ссысь мне тут. Ненавижу тупняк, а все тупят как подорванные. Что там у вас?

- Судя по выступающей части - серый цилиндрический объект диаметром около тридцати сантиметров и длиной не менее полуметра, - начала докладываться Жанна, - явно искусственного происхождения, торец закруглён и слегка расплющен. Очень напоминает палец, - не удержалась она.

- В сракотан свой невъебенноплодный палец засунь и проверни стопицот миллионов раз... - кролик осёкся, навострил уши. - Палец? - переспросил он. - Есть ногтевая пластина?

- Что-то похожее, точнее сказать не могу, - подумав, ответила пупица. - Вы посмотрите?

Кролик, вопреки обыкновению, хамить и орать не стал. Вместо этого он опустил уши и жестом потребовал тишины.

Думал он минуты три. Потом решительно встал, кивнул пупице и вышел из палатки.

Солнце уже переехало на другую половину неба, тени от палаток стали длиннее. У родника, на раскисшей от воды тропинке, стоял лось в ватнике и, с довольством пофыркивая, пил воду. Рядом ждала своей очереди Ксюнька в жёлтеньком сарафанчике, задумчиво ковыряясь длинным птичьим когтем у себя в декольте. Увидев начальника, она попыталась изобразить что-то вроде реверанса, жирно хрустнула коленом, смутилась, поскользнулась, но в последний момент удержалась на ногах. Пупица ожидала, что кролик, как минимум, скажет глупой куздре что-нибудь неприятное, а скорее всего - по своему обычаю наорёт. Однако Веслоу удивил - вместо ожидаемой заковыристой ругани он только кивнул. Похоже, мыслями он был где-то далеко.