Воспоминания. Том 1 - Сергей Витте

Этот Серебряный был еврей, я знал его потому, что встречался с ним в Мариенбаде. Это был человек чрезвычайно умный и еще более того остроумный. Вел он гражданские дела очень успешно, но тогда, когда не нужно было выступать на суде. Главным образом он вел дела письменно, писал прошения и пр.

Вот этот Серебряный нашел путь к княгине Юрьевской и в конце концов, благодаря ей, компания эта получила значительную часть тех сумм, на которые она претендовала и в которой ей было отказано как правительственной комиссией, так и судом.

Все это дело устроил присяжный поверенный Серебряный и, конечно, при этом, если не сама княгиня Юрьевская, то очень близкие ей лица получили соответствующий куш.

По этому поводу я вспоминаю следующий довольно забавный инцидент. После того, как это дело было уже решено и компания получила эту большую сумму, я был в Мариенбаде, где находился и Серебряный.

В той же гостинице, где остановился я, жили Серебряный и Низгурицер. По вечерам я очень любил сидеть на площадке этой 288 гостиницы вместе с этими двумя стариками. Я очень любил проводить вместе с ними время, потому что эти два старика-еврея были очень образованные люди, я редко встречал людей более остроумных, чем они, а потому очень забавлялся их всевозможными рассказами. Как то раз Серебряный говорит мне:

- Хотите послушать - завтра будет очень забавный разговор между мною и Варшавским?

- Каким, - говорю, - Варшавским?

- Это, - говорит, - тот самый Варшавский, который был в компании и дела которого я вел.

Я говорю Серебряному:

- Ведь вы говорили, что вы с Варшавским рассорились, так как он, по вашему мнению, не доплатил вам 500.000 рублей за выигрыш дела.

- Это верно, - говорит, - что я на него сердит и с ним поссорился, так как, действительно, он не доплатил мне 500.000 руб., которые он согласился мне заплатить, в случае если я выиграю дело. Теперь он желает со мной объясниться и приедет ко мне завтра в час (Варшавский жил в Карлсбаде.).

На другой день, я пришел к Серебряному в определенное время. Он попросил меня быть в комнате, которая находилась рядом с той комнатой, где должен был происходить разговор между Серебряным и Варшавским и откуда я мог прекрасно слышать весь этот разговор.

В определенное время, т. е. в час, приезжает Варшавский из Карлсбада. Они сидят в кабинете, а я рядом в комнате слышу весь их разговор.

Варшавский говорить Серебряному, что он теперь обратился к нему по поводу интендантской компании, что кто-то предъявил к Варшавскому иск, по которому с него требуют большую сумму, чуть ли не в миллион рублей и что он Варшавский не знает, как ему поступить? Он должен написать свой отзыв суду и вот по этому поводу он и приехал к нему, чтобы посоветоваться с ним и попросить его написать ему отзыв.

Когда Серебряный выслушал его, то самым спокойным и серьезным образом начал советовать ему, какое заявление Варшавский должен подать в суд и стал объяснять ему, как это заявление должно быть написано.

289 Тогда Варшавский перед ним очень растаял и начал просить Серебряного, не напишет ли он это заявление?

Серебряный ответил, что он с большим удовольствием напишет. Сейчас же сел и карандашом минут в 15 написал весь этот отзыв.

Варшавский чрезвычайно его благодарил, говорил, что он очень сожалеет, что тогда между ними вышли такие недоразумения, по поводу дела, которое он вел у Юрьевской, но что он, Варшавский, считает, что он все-таки был прав.

Серебряный сказал, что он не хочет более об этом деле говорить и таким образом они расстались.

Слушая их разговор, мне были забавны выговор и ужимки, с которыми Варшавский говорил, ужимки были смешные, но тем не менее я подумал: "Почему это Серебряный заставил меня почти час сидеть рядом в комнате и слушать разговор, который не был мне особенно интересен?"

Потом встретив меня в гостинице, Серебряный спрашивает:

- Слыхали разговор?

Я говорю: - Слышал, но не нашел в нем ничего интересного.

- А вы знаете, - говорить он мне, - я остался разговором этим очень доволен.

- Почему? - спрашиваю.

- Потому что, если только Варшавский напишет этот отзыв так, как я ему написал,- а я уверен, что он это сделает, - то он наверное проиграет свой иск. Вот это, - говорить, - есть мое мщение за то, что он недодал мне 500.000 рублей.

Я рассказываю это, как образец тех нравов, которые были у этих господ.

Я уже упоминал, что министром юстиции, когда я сделался министром путей сообщения, был Манасеин; он оставался министром юстиции в первое время, когда я был министром финансов; но вскоре он ушел по болезни и был заменен Николаем Валериановичем Муравьевыми

Н. В. Муравьев сделался известным вследствие того, что он будучи прокурором, обвинял убийц первого марта, т. е. убийц Александра II, и обвинял их чрезвычайно талантливо. Вот тогда то он и обратил на себя внимание. Н. В. Муравьев вообще был человек в высшей степени талантливый. Он кончил курс в Московском 290 университете; в Москве же впоследствии он был прокурором судебной палаты, а в московском университете читал лекции по уголовному судопроизводству.

Сделал свою карьеру Н. В. Муравьев, как благодаря своему таланту, так и благодаря тому обстоятельству, что, когда он был прокурором судебной палаты, то генерал-губернатором Москвы был Великий Князь Сергей Александрович, которому Муравьев очень понравился. Великий Князь обратил на Муравьева внимание Государя и поэтому, когда открылось место государственного секретаря (а именно, когда Половцев, который был государственным секретарем, был сделан членом Государственного Совета), то Государь Император назначил Муравьева на должность государственного секретаря.

Можно, пожалуй, даже сказать, что Половцев, как человек, к которому не благоволил Император Александр III, был назначен членом Государственного Совета именно для того, чтобы очистить место государственного секретаря для Муравьева.

Муравьев был блестящим государственным секретарем, но занимал он этот пост недолго. Как только освободилось место министра юстиции, он был назначен министром. Был он назначен на этот пост еще совсем молодым человеком; (так я был сделан министром, когда мне было 42 года, а он был сделан министром, когда ему было 43 года, но вообще летами он был моложе меня года на полтора).

Как министр юстиции, Муравьев был выдающимся министром, но он немножко спустил флаг независимости юстиции и в этом смысле в его министерств были некоторые прегрешения. Он хотел до известной степени угодить направлению, если можно так выразиться "дворянскому", которому сочувствовал Император и которое выразилось в институте земских начальников; по мысли институт этот должен был быть чисто дворянским, а в действительности он сделался институтом, который заняли такие же чиновники, как и все остальные, только, пожалуй, во многих случаях более низкого качества.