Уйти чтобы не вернуться (СИ) - Игорь Чужин

Сторожевский на коротком совещании познакомил меня с Иваном Щербатым, который фактически являлся заместителем 'кончанского тысяцкого' и занимал должность сотника ушкуйников. Никифор не стал говорить долгих речей, а просто уточнил поставленные перед 'Стрелецкой сотней' задачи и варианты действий в различной обстановке. Вопросов и возражений у меня не возникло, поэтому Сторожевский, пожелав нам с Иваном удачи, отбыл обеспечивать безопасность 'Ве'че' на 'Ярославовом дворище'. Пока мои бойцы занимали позиции в башне, я решил поближе познакомиться с легендарным сотником ушкуйников.

До сегодняшнего дня мне не доводилось встречаться с Иваном Щербатым, хотя я был наслышан о деяниях знаменитого командира новгородского спецназа. После отъезда Сторожевского мы уточнили с сотником намеченную диспозицию и способы связи, а затем разошлись по своим местам. Иван был в разы опытнее меня, поэтому я полностью доверился его мнению и передал командование операцией.

Согласно намеченному плану ушкуйники занимали оборону в начале моста через Волхов, а мои стрельцы находились за их спиной в 'Словенской башне' и должны были вступить в бой, только если заговорщики попытаются пробиться на 'Торговую сторону' с помощью оружия. Пока мои бойцы занимали позиции в башне, откуда можно было поддержать огнем ушкуйников, начало рассветать.

Ночь с шестого на седьмое ноября 1463 года оказалась довольно холодной, поэтому обычного для этой поры дождя не было, а с рассветом даже пошел снег. Седьмое ноября – дата в истории России знаковая, поэтому у меня появились тревожные предчувствия, что дело миром не закончится. Хотя крейсера Аврора на Волхове не наблюдалось, однако я опасался, что сегодня вполне может свершиться 'Великая Ноябрьская новгородская революция'.

Непрерывная беготня и бессонная ночь вымотали меня до предела, и я не заметил, как задремал сидя на лавке в караульном помещении башни. Павел Сирота решил дать отдохнуть своему командиру и разбудил меня, только когда полностью рассвело и к мосту через Волхов потянулись первые пешеходы и телеги. На ночном совещании было решено, беспрепятственно пропускать через мост всех желающих, а уже за стенами 'Острога' 'Торговой стороны' (так назывался новгородский 'Окольный город') разбираться, кто это к нам пожаловал в такую рань.

Примерно за три часа до полудня на 'Софийской стороне' раздался набат 'Вечевого колокола', и вскоре мы увидели, как из 'Пречистенской башни' Детинца вышла большая толпа народа, которая направилась через мост на 'Торговую сторону'. На первый взгляд толпа выглядела невооруженной, но когда народ подошел вплотную к строю ушкуйников, то сразу выяснилось что под наброшенной на плечи визитеров одеждой, скрывается броня боярских дружинников.

Бойцы Ивана Щербатого были готовы к такому развитию событий и легко отбили первый натиск, но из-за спин заговорщиков в ушкуйников полетели стрелы и у них появились первые раненые. После короткого, но интенсивного обстрела, противник снова бросился вперед и начал медленно вытеснять бойцов Ивана Щербатого к 'Словенской башне'. Я увидел, как сотник помахал мне рукой, прося о помощи, после чего я взял в руки Дефендер и приказал открыть огонь.

Мы тремя залпами буквально выкосили задние ряды противника скопившегося на мосту, но это не остановило врага, а только усугубило ситуацию. Около сотни нападавших с дикими воплями рухнули на настил моста или свалились в Волхов, но оставшиеся в живых дружинники все равно вдвое превосходили численностью отряд ушкуйников. Мало того, заговорщики, увидев произошедшую за их спинами кровавую мясорубку, с обреченностью смертников бросились вперед и буквально смяли первые ряды ушкуйников. Иван Щербатый видимо отдал приказ отходить к башне, но на плечах его отступающих бойцов в ворота ворвались дружинники заговорщиков.

Стрелять в перемешавшуюся толпу было опасно, так как запросто можно было подстрелить своего бойца, поэтому я приказал опустить обе кованые решетки, перекрывающие с двух сторон проход под башней. Я намеревался запереть сражающихся между собой воинов в проходе под башней, а потом отстреливать врага на выбор через бойницы в потолке, но просчитался. Неожиданно обе решетки, заклинило в полуопущенном положении, видимо механизм опускания был заранее испорчен агентами заговорщиков. Мне ничего не оставалось, как приказать стрельцам выйти из башни и вступить в ближний бой, так как в противном случае враг прорвется в город.

Видимо в тот день Фортуна была на нашей стороне, потому что противник оказался абсолютно не готов к такому повороту событий и после первых же выстрелов дрогнул, а затем сломя голову бросился бежать обратно к мосту. Я каким-то чудом сумел взять в свои руки контроль над ситуацией и возглавить организованное преследование противника. В первый момент я хотел только проводить выстрелами беглецов но, увидев под башней изрубленные на куски тела знакомых ушкуйников, буквально озверел. В общем, на другой берег Волхова сумели сбежать не более полусотни заговорщиков, остальные или остались лежать мертвыми на мосту или утонули в Волхове.

Нет, я не ошибся, раненых действительно не осталось, потому что в бою под 'Словенской башней' погиб Иван Щербатый и еще четыре десятка ушкуйников. Выжившие этой в кровавой бойне подчиненные сотника жестоко отомстили за смерть своего командира и дорезали раненых заговорщиков.

В первый момент у меня появилось желание ворваться на плечах противника в Детинец, но благоразумие взяло верх над боевым запалом, и я приказал бойцам отходить назад в башню.

Когда адреналиновый угар схлынул из жил, и моя голова начала соображать, то я ужаснулся делам, которых мы наворотили. Только по первым прикидкам мои стрельцы положили на мосту три с лишним сотни заговорщиков, а фактически находящиеся под моим началом ушкуйники дорезали выживших в этой бойне раненых.

Если трезво взглянуть на произошедшее, то боярин Томилин устроил в Новгороде настоящее 'Кровавое воскресенье', а ведь за каждым погибшим стояла семья, жены и дети. Однако рвать на голове волосы было уже поздно, поэтому я отправил Павла Сироту с докладом к Сторожевскому, а сам вспомнил свою военную специальность санинструктора и занялся помощью раненым.

Навалившиеся заботы отвлекли меня от тревожных мыслей, и я постепенно успокоился. В 'Стрелецкой сотне' потери оказались небольшими, всего двое убитых и пятеро раненых, среди которых тяжелых не было. Однако у ушкуйников Ивана Щербатого дела обстояли намного хуже. Только убитых у новгородцев было сорок два человека из ста двадцати, а ранеными оказались почти все бойцы, причем тридцать восемь серьезно. Так что в строю оставалось всего сорок бойцов, которым также требовалась медицинская помощь и отдых.