Алеет восток - Савин Влад

— Вот русские и учли. Скажите, сэр, вот вы там, наверху, принимаете важные политические решения. В том числе — как нам вести себя с русскими. А позвольте спросить, вы с ними встречались, общались накоротке? И лучше — в неофициальной обстановке.

— Нет. Но будьте уверены, лично я прочел о них если не все, что было написано, но половину, или треть, уж точно!

— А мне вот приходилось. В сорок четвертом, в Европе, в Контрольной Комиссии. И я заметил одну особенность — есть ли она в вашем прочитанном? То, что европейцев пугает и делает сговорчивым — русских злит и мобилизует! В то же время «по дружбе», они могут поступить себе в убыток, есть в них что-то от индейцев, у которых наши предки землю покупали за бесценок. Потому, на мой взгляд, гораздо эффективней была бы политика не угроз, а дружелюбия, наши показные жесты ради реальных уступок с их стороны. Ну а «вешать будем после», когда ослабнут. Это было бы куда безопаснее и выгоднее, чем такие авантюры как эта! Ну зачем воевать с индейцами, если с тем же результатом можно поить их «огненной водой»?

— Я доложу о ваших предложениях. Но до того нам надо вылезти из задницы, в которую мы попали.

— Я послал запрос в нашу военную миссию при штабе генерала Мо — это главный от наших макак в том районе. Просил узнать что-то через местных. Ну и — макаки может и плохие солдаты, но у Мо их, по его утверждению, триста тысяч голов в строю! И не помешает, если они, может и не отобьют Синьчжун обратно, то доставят русским кучу проблем?

— Разумно. Но вы чем-то озабочены?

— Мо не станет стараться даром. Вот если ему пообещать, ну скажем, миллион американских долларов за сделанную работу? Которую он вряд ли нам предъявит — так что выплачивать награду не придется. Но подбросить ему оружия, боеприпасов, амуниции, чего-то еще — придется, и вперед. Это в моей компетенции — а вот касаемо денег, тут желательна какая-то гарантия от Госдепартамента. Макака Мо мне на слово не поверит.

— Бумажку напишем. Но вы же не верите всерьез, что макака справится с работой?

— Простите, но для такого решения мне нужен письменный приказ. С подписью Президента.

— А вы представляете, сколько на это уйдет времени?

— А вы хотите выставить меня как единственного, кто приказал сбросить атомную бомбу на тысячу американских парней?

— Вы верите, что там остались живые американцы?

— Пока нет доказательств обратного. Или полагаете, у политиков и газет будет иное мнение?

— Тогда мне потребутся прямая связь с Вашингтоном. Вас удовлетворит копия, по фототелеграфу?

— Удовлетворит. Не завидую мистеру Баркли — начинать свое Президенство с такого приказа?

— Ради высшей цели и блага Америки, генерал! Ради мести за тысячу американцев, не просто погибших, но и убитых коммуняками с особым зверством — информация о том будет. И ради того, чтобы главное оружие Америки не попало в чужие грязные руки.

— Можно вопрос, из любопытства? На 047 борту действительно была Бомба, или?

— А какой ответ вас лучше устроит, генерал? Для Сенатской Комиссии — что это был грандиозный блеф, для запугивания Советов, а в действительности и мысли не было отправлять на передовую базу настоящие бомбы? Или для широкой американской публики — что китайские коммуняки подло завладели нашим сверхоружием, и пришлось пойти на крайние меры, во избежание последствий?

Из кн. П.Стефановский. Триста неизвестных. Глава «Укрощение „Стратоджета“». (альт-ист).

Летом 1949 года мне предложили возглавить инспекторскую группу ВВС на Дальнем Востоке.

Обстановка пришлась мне по душе. Народ хороший, работа очень интересная. Строевые части успешно осваивали истребитель МиГ-15, но полеты проводились только в хорошую погоду, в сложных метеорологических условиях сидели на земле. Поначалу высока была аварийность, и большой проблемой был штопор — на Миге его поначалу просто боялись. Проверка состояния боеготовности авиационных частей и соединений округа, постоянный контроль за техникой пилотирования, разбор разного рода неприятностей, случившихся на земле или в воздухе, и вместе с тем настойчивое внедрение полетов в сложных метеорологических условиях — всем этим были до отказа заполнены мои рабочие дни, а нередко и ночи.

За год были достигнуты большие успехи. К осени 1950, все истребительные полки Забайкальского и Дальневосточного военных округов имели в своем составе достаточное количество летчиков 1го класса (подготовлен к выполнению боевых задач в сложных метеоусловиях, в любое время суток). Был «побежден» штопор — характерен был доклад командира одного из полков:

— Штопором овладели все. Сейчас приходится уже не заставлять, а сдерживать. Многие, получив задание на три витка, самовольно штопорят до десяти.

Но без работы я не остался — число полков на реактивной технике увеличивалось. Поршневые Як-9, Ла-11, Та-152, «герои» японской войны 1945 года отходили на вторые роли, к лету пятидесятого они оставались лишь в частях, развернутых у советско-маньчжурской границы, в глубоком тылу. А полки, дислоцированные в Маньчжурии, Корее, Монголии и советском Приморье, на передовых рубежах, были все перевооружены на Миг-15. Кроме того зимой 1950 появились первые ночные истребительные части, сначала отдельные эскадрильи, затем развернуты три полнокровных полка, на дальних и ночных перехватчиках Як-25. Приведение их в боеготовое состояние тоже было одной из забот Инспекторской группы. Наконец, были и бомбардировочные части на реактивных — дивизия (4х-полкового состава) на Ил-28, перед самым началом боевых действий в Китае прибыли еще три бомбардировочных полка, вооруженных этими машинами. Думал ли я тогда, что именно с бомбардировщиком, а не с истребителями, будет связан самый напряженный лично для меня эпизод моего «дальневосточного» периода?

Мы внимательно следили за пожаром войны у наших границ, давно уже пылающим в Китае. И хорошо понимали, что лишь мощь наших вооруженных сил, армии и флота, их постоянная готовность дать отпор любому агрессору, позволяет нашим советским людям, как и народам Маньчжурии и Кореи, заниматься мирным трудом. И вот, в августе 1950 года, американские империалисты решили испытать СССР на прочность. Обстановка стремительно накалялась. Марионеточное правительство Чан Кай Ши объявило крестовый поход против коммунизма. Была сброшена атомная бомба на беззащитный Сиань. Американские самолёты без объявления войны атаковали Порт-Артур и наши корабли у берегов Кореи. Генерал Макартур потребовал от советского правительства отдать Маньчжурию гоминьдановцам. Впоследствии это объявили личной инициативой генерала, но мы понимали, что Макартур озвучивал требования истинных властителей США.

Но СССР — не та страна, с которой можно разговаривать языком силы и угроз! С первых же дней конфликта, войска американцев и их марионетки Чан Кай Ши оказались в очень тяжелом положении. Но легкость наших побед не вызвала шапкозакидательских настроений — мы понимали, что всего лишь, противник имел на этом театре, в данный конкретный момент, явно недостаточные силы. Мы выигрывали первый бой — но пока что не войну. И тогда никто в мире не знал, останется ли Сианьский конфликт локальным, наподобие Испании 1936–1939, или разразится Третья Мировая.

Мы знали твердо лишь одно: отступать до боя, приняв ультиматум Макартура — нельзя. Это будет наподобие Мюнхена 1938 года — когда мир с агрессором обернулся годами тяжелейшей войны, в гораздо худших условиях.

8 сентября 1950 года я находился в Харбине, по служебным делам, при штабе ВВС Забайкальского фронта. Внезапно меня вызвал маршал Жуков, и в присутствии высокопоставленных товарищей из Москвы поставил боевую задачу.

— Китайский партизанский отряд, действующий в тылу врага, захватил американскую авиабазу Синьчжун. Среди трофеев — пять совершенно исправных новейших американских бомбардировщиков В-47. Необходимо перегнать их для изучения на нашу территорию. В какой срок вы можете сформировать перегоночные экипажи, чтобы немедленно вылететь в Синьчжун?

Читателю для понимания вопроса следует узнать, что такое самолет В-47 и чем он был для нас так интересен. Это был первый в мире серийный реактивный бомбардировщик со стреловидным крылом — при том, что преимущества такового для американских конструкторов в то время не были очевидны, и самые массовые истребители ВВС США, Ф-80 и Ф-84 были прямокрылыми. Но Джон Ширер, конструктор фирмы «Боинг», сумел оценить выигрыш и настоять на своем решении (прим. — в нашей истории, Дж. Ширер был в составе «трофейной» научно-технической комиссии США в побежденной Германии, где ознакомился с немецкими материалами по стреловидному крылу, и настоял на введении такового на В-47. Будем считать, что в альт-истории у действительно хорошего конструктора случилось озарение, и хватило пробивной способности настоять на своем — В.С.). В итоге, появился этот самолет с воистину революционными характеристиками: по имеющейся на тот момент информации, его скорость составляла 1000 км/ч, дальность 8000 км, бомбовая нагрузка 11,5 тонн! (Прим. — для реального В-47, подтасовка: скорость завышена, дальность указана перегоночная, т. е. с максимальным запасом топлива и без бомб, а бомбовая нагрузка максимальная, т. е. на ближний радиус. Но реклама, «чтоб боялись!» — В.С.). И было ясно, что этот бомбардировщик составит основу ударных сил ВВС США в ближайшее десятилетие. В свете крайне напряженных отношений между нашими странами, и даже прямой угрозы войны, было крайне важно детально изучить оружие вероятного противника, для выработки наиболее эффективных мер противодействия.