Многоярусный мир: Создатель вселенных - Филип Фармер

Взбешенный, Кикаха вернулся к Анане и сообщил ей эту новость.

— Путь к спасению закрыт, но мы еще не проиграли, — добавил он.

Они побежали по извилистой аллее из диоритовых плит, украшенных по краям драгоценными камнями. Кикаха остановился перед огромной клеткой, в которой сидели две орлицы, достигавшие в высоту десяти футов. Они повернули к нему бледно-красные головы. Желтые клювы хищно раскрылись, когти импульсивно сжались, а крылья и тела затрепетали. Свет луны переливался на зеленых, как полуденное небо, перьях. Глаза казались алыми щитами, в центре которых чернели пятна зрачков.

Одна из них заговорила голосом гигантского попугая:

— Кикаха! Что ты здесь делаешь, подлый обманщик?

В огромной голове орлицы находился мозг женщины, похищенной Ядавином три тысячи двести лет назад с берегов Эгейского моря. Ради забавы властитель перенес этот мозг в тело птицы, которое он создал в своей биолаборатории. Лишь некоторые из зеленых орлиц имели человеческий мозг. И только сорок из первых пяти тысяч особей выжили с тех давних времен. Они размножались партеногенезом, поэтому остальные миллионы гигантских орлиц являлись их потомками.

Кикаха ответил на микенском наречии:

— Девиванира! А что ты делаешь в этой клетке? Я думал, ты птица Подарги, а не императора.

Орлица вскрикнула и вцепилась в прутья решетки. Кикаха, стоявший слишком близко, отскочил назад и засмеялся:

— Верно говорят, что вы глупые птицы! Вы готовы убить даже тех, кто хочет дать вам свободу!

— Свободу? — спросила другая орлица.

— Да, — быстро ответил Кикаха. — Мы предлагаем вам бежать вместе с нами. Если вы поможете нам выбраться из Таланака, мы выпустим вас из клетки. Но прежде дайте нам свое слово. Да или нет? Говорите быстрее. У нас мало времени.

— Подарга приказала нам убить тебя и Ядавина-Вольфа! — закричала Девиванира.

— Вы можете с этим немного повременить, — ответил Кикаха. — Но в случае отказа вам уже никогда не вырваться из клетки. Неужели вы не хотите снова ощутить чувство полета и еще раз увидеть своих подруг?

На ступенях дворца заметались факелы. Их огненная дорожка направилась к зоологическому саду.

— Да или нет? — крикнул Кикаха.

— Да! — ответила Девиванира. — Клянусь грудью Подарги, да!

Чтобы помочь Кикахе, из тени выбежала Анана, и орлицы, рассмотрев ее лицо, захлопали крыльями:

— Подарга!

Кикаха не стал говорить, что она сестра Ядавина-Вольфа, но на всякий случай успокоил орлиц:

— Лицо Подарги делалось с натурщицы.

Однажды, во время экскурсии с императором, он не пожалел времени и обследовал каждый уголок зоопарка. Теперь же, похвалив себя за предусмотрительность, Кикаха сбегал в кладовку и вернулся с несколькими обрезками веревок. Он спрыгнул в небольшой ров перед клеткой и всем телом налег на железный рычаг. Сталь скрипнула, и массивная дверь открылась.

Анана на всякий случай натянула тетиву лука. Девиванира, пригибая голову, выбралась из клетки и безропотно позволила Кикахе привязать к своим ногам концы веревок. Ее подруга Антиопа, с трудом протиснувшись сквозь дверь, терпеливо ждала своей очереди.

Кикаха объяснил им план побега, и, когда солдаты ворвались в зоопарк, две огромные птицы вскочили на край низкой ограды, которая окружала территорию верхнего уровня. Орлицы не привыкли взлетать подобным образом; обычно, находясь на земле, они разбегались и отталкивались вверх в мощном прыжке. Но теперь им приходилось полагаться только на силу крыльев и медленное планирование.

Кикаха подлез под Девиваниру, сел на веревку, ухватился за ноги орлицы чуть выше огромных когтей и закричал:

— Анана, ты готова? Давай, Девиванира! Летим!

Несмотря на тяжесть, обе птицы подпрыгнули в воздух на несколько футов и забили крыльями. Кикаха почувствовал, как веревка впилась в его тело. Последовал резкий рывок вперед и вверх; ограда осталась позади. Внизу виднелись угловатые склоны, исполосованные зелеными и серебристыми нитями жадеита. Между ними проступали улицы, искрившиеся точками пылавших факелов. А затем все это угрожающе понеслось на него.

В трех тысячах футов, у подножия горы, изгибалась широкая река, блиставшая черным расплавленным серебром.

Склон проносился в опасной близости от них. Будучи во много раз сильнее земных орлов, зеленые птицы могли удерживать довольно значительный вес, но взрослый человек был для них чересчур тяжелым. И в этой ситуации они лишь пытались замедлить падение.

Орлицы снижались параллельно склону и неистово колотили крыльями, пролетая над ограждениями, выступавшими по краям улиц. Потом они мучительно медленно — или это так казалось Кикахе — удалялись от поверхности горы и, стремительно пронесшись над улицей, зависали у края очередного уровня. Белые, коричневые, красные, серые и черные полосы жадеитовой горы мелькали у самых ног. Птицы взбивали крыльями воздух, и все повторялось сначала.

Обоим седокам приходилось подтягивать ноги, чтобы не цепляться за выступы склона и решетки оград. Сердце останавливалось при каждом новом спуске и тут же заходилось в бешеном стуке, словно пытаясь вырваться из груди.

Дважды их царапали и били ветви деревьев, когда они проносились над вершинами крон. А один раз орлицы с трудом отвернули в сторону, едва не врезавшись в высокую башню, построенную на крыше зажиточного дома. При этом они еще больше приблизились к склону горы, и седоков протащило по черно-коричневой жадеитовой скале. К счастью, поверхность оказалась гладкой, и люди лишь слегка ободрали кожу. Орнамент барельефа мог бы переломить им кости или нанести глубокие порезы.

Позади остался последний уровень — улица Отвергнутых Жертвоприношений. (Кикахе так и не удалось узнать, по какой причине она получила столь странное название.) Они пролетели чуть ли не в дюйме над жадеитовой оградой, и, увидев острые пики на ее конце, Кикаха почувствовал в ягодицах почти физическую боль. Тем не менее все кончилось благополучно.

Они падали в реку под острым углом.

Ширина русла равнялась примерно одной миле. На противоположном берегу виднелись доки и баркасы; чуть ближе на якорях стояли торговые корабли. В основном это были длинные двухпалубные галеры с высокой кормой и одной-двумя мачтами, на которых крепились квадратные паруса.

Кикаха быстро оценил ситуацию, и, когда орлицы снизились к серой, с черными бликами воде, он приготовился сделать то, о чем заранее договорился с Ананой. Кикаха предвидел, что птицы, вырвавшись из города и глотнув воздух свободы, первым делом попытаются убить своих освободителей. Поэтому он посоветовал Анане сохранять бдительность и прыгать в воду при первых признаках опасности.

До поверхности воды оставалось футов пятьдесят, когда Девиванира попыталась вонзить в Кикаху клюв. К счастью для Кикахи, ей не удалось согнуться настолько, чтобы схватить и разорвать намеченную жертву. Огромный желтый клюв промелькнул в восьми дюймах над его годовой.

— Прыгай! — закричала она. — Ты утащишь меня в воду! Я же утону!

Кикаха этого и добивался, поскольку боялся, что птицы догадаются об очень простом и эффективном способе уничтожения своих ездоков. Если бы Девиванира зависла в воздухе, а Антиопа спустилась к Кикахе, она могла бы как следует ощипать его клювом. Затем две птицы поменялись бы местами и расправились с Ананой.

Он откинулся назад, перекувырнулся в воздухе и, вытянувшись всем телом, без всплеска нырнул в воду вниз головой. Выплыв на поверхность, он увидел завершение великолепного прыжка Ананы. Беглецы находились в двухстах пятидесяти ярдах от ближайшей из пяти заякоренных галер. На расстоянии полутора миль вниз по течению показались приближающиеся яркие огни. В свете факелов поблескивали шлемы и мелькали весла, взбивавшие воду.

Над рекой, набирая высоту, летели орлицы — два черных пятна в потоках лунного света.

Кикаха окликнул Анану, и они поплыли к ближайшему кораблю. Одежда и оружие тянули Кикаху ко дну. Он сбросил с себя тунику, а потом скрепя сердце избавился от пояса и длинного ножа. Ему не хотелось расставаться с ними, но испытания последних сорока восьми часов и нехватка еды истощили его силы. Анана сделала то же самое.

В конце концов они добрались до галеры и вцепились в якорную цепь, переводя дыхание и со всхлипами втягивая воздух в натруженные легкие. На палубе судна царила абсолютная тишина. Если тут и был вахтенный матрос, то он, очевидно, спал.

Патрульная лодка быстро двигалась вверх по течению. Однако Кикаха считал, что солдаты их заметить не могли. Он быстро изложил Анане план дальнейших действий. Набрав в легкие побольше воздуха, Кикаха нырнул под корпус корабля. Добравшись до середины судна, он развернулся и направился вдоль продольной балки к корме, ощупывая доски через каждые несколько гребков. Наконец он всплыл под нависавшей кормой, так и не отыскав того, что хотел. Анана, которая исследовала дно передней половины галеры, встретилась с ним у якорной цепи. Она тоже ничего не нашла.