Современная финская новелла - Мартти Ларни

В таможне Айла вдруг оробела. Не зная за собой никакой вины, она все же почувствовала себя виноватой, когда досмотрщик раскрыл ее дорожную сумку, заглянул и в целлофановый пакет с бюстгалтерами, чулками и трусами.

Гамбург, грохочущий, высокомерный, бесстыдный Гамбург, ожидающе разинул пасть, облизываясь на их тонкие фигурки в тесных джинсах. Хелена сорвала тюльпан в сквере — назло Гамбургу. Айла же считала, что с Гамбургом надо быть поосторожнее; она потребовала прекратить эти выходки.

Хелена вдруг бросила на газон свою сумку. Ярко светило солнце. Капризно встряхивая головой, Хелена быстро пошла по аллее, волосы летели у нее за спиною словно шлейф. И вот уже легким лоскутком Хеленина кофта мелькнула и скрылась за изгородью аккуратно подстриженного кустарника.

— Хелена! Хелена!

Айла схватила обе сумки и кинулась вдогонку. Однако ноша оказалась слишком тяжела для одной, да и Хелены уже нигде не было видно.

Автомобили, лица, голоса, ноги. Может, Хелена перебежала улицу? Откуда-то с высоты крыш наклонилась над нею безглазая, безротая головища, и хищный Гамбург дохнул на нее смрадной смесью бензина и крови. Айла готова была разреветься — так одиноко и неприкаянно чувствовала она себя в бурлящем уличном потоке, так ей было страшно.

— Хелена! Хелена!

Сестра появилась откуда-то сзади; вся в слезах, Айла уже готова была простить пережитую обиду. Хелена принялась утешать ее: она и в мыслях не имела заводить ссору.

— Теперь бежим!

Взяли сумки, и начался долгий, изнурительный бег. Никто их здесь не знал, никто не интересовался, чего ради и куда спешат две девушки, почему они так мчатся со своими сумищами через улицы и перекрестки, мимо арок и лестниц. Наконец они прибежали на вокзал и вскочили в поезд — за минуту до отхода. Нет, не проглотил их Гамбург — скрежещущие ворота мира! Не затянул двух девушек в свою хриплую глотку!

Сидевшие в конце вагона несколько молодых мужчин поглядывали на них. А чего смотреть? Что они — никогда не слыхали иностранной речи? Хелена во весь голос объясняла, как у нее колотится сердце, вот-вот разорвется. За вагонным окном проплыло стадо коров: как хорошо они смотрятся на зеленом лугу! Черно-белые коровки, две-три отбились от стада, уткнулись мордами в траву… Айла! Ш-ш-ш… Не смотри в ту сторону, но этот бородач, нет, нет, не тот, что возле окна, а другой — какое у него несчастное лицо, правда?

Айла глянула и кивнула. Опять проносились в окне коровы, диковинные песчаные холмы, затейливые строения и невиданные деревья. Выражение лица у чернобородого довольно противное, разочарованное, но при этом чуть кокетливое. Все ясно! И Айла уже повернулась к двери. Затем снова ее глаза невольно скользнули по чернобородому и — обратно к двери, хотя что там интересного, в этой двери?

Ехали еще автобусом по холмистой дороге, минут пять шли пешком, волоча сумки, и наконец оказались перед воротами фабрики.

— Не спеши, уймись хоть теперь, — сказала Хелена.

Какое тут все чужое! От самого большого здания расходились по обе стороны постройки поменьше, там и сям по стенам змеились желоба, трубы, в них то и дело что-то постреливало и погромыхивало.

— По этим трубам, что ли, летают у них консервные банки? — заинтересовалась Хелена.

— Похоже на то.

— Я думала, будет что-то грандиозное.

— Я тоже.

— Пойдем через ворота?

— А как же еще?

На фабричном дворе грохот усилился. Сразу за воротами девушки опустили сумки наземь: В какую же сторону идти? Направо или налево? Или прямо вперед?

Обширную территорию двора пересекал длинный барак. В одном из окон мелькнула голова женщины. В другом крыле барака был магазинчик и помещение, которое, судя по всему, прежде было хлевом. Чуть подалее возвышались две грубые постройки, а между ними виднелась деревянная будка — не то сарайчик, не то уборная. А еще дальше, наполовину утопая в зелени деревьев, посвечивала желтизной стена дома, огороженного колючей проволокой. За оградой простиралось заброшенное поле. Похоже, перед домом когда-то был плодовый сад. Теперь от него осталась одна большая ветвистая вишня, а под нею, неподвижная как тумба, восседала женщина. В поле за оградой можно было разглядеть катившего на велосипеде мужчину; на плече у него сверкал моток проволоки.

Из барака вышла женщина в светлом платье без рукавов; под мышками у нее густо чернели волосы. Надо же, такая красавица и такой ужас!

— Willkommen, herzlich willkommen[18]— сказала женщина… — Ich heisse Fräulein Heissenbüttel[19], добро пожаловать, идемте в дом.

Что-то она еще говорила, чего Айла не поняла. Хелена отвечала на школьном немецком, Айла же вначале совершенно растерялась и только улыбалась. Как доехали? Спасибо, очень удачно. Как погода в Финляндии, такая же хорошая, как здесь? Нет, в Финляндии дождило, когда мы уезжали. Ах так? Впрочем, и у нас погода не очень. Завтра на работу, надеюсь, обвыкнетесь тут.

Ну а что вы скажете насчет зарплаты? Айла толкнула Хелену: ну как не совестно — сразу с таким вопросом!

— Ах да! — Фрейлейн Хейсенбюттель сложила руки на животе. — Чуть не забыла: вы будете жить вместе с другими финскими девочками. Идемте за мной, bitte[20], покажу, где вам расположиться.

Жилье оказалось бывшим свинарником. Сначала они вошли в кухню, вернее, в некое подобие кухни: стол, стулья, старая дровяная плита и две электроплитки. На них можно кипятить воду для мытья, а мыться вот здесь, bitte schön[21], вот краны, тазы. Места вполне хватит. Айла взглянула на Хелену. В смежном помещении, там, где прежде хрюкала, наверно, сотня свиней, теперь голый цементный пол, так что, конечно, места хватит и для мытья и для стирки.

В свинарнике имелся еще и второй этаж, где стояли пять коек, две из них были предназначены для Айлы и Хелены. На стулья наброшены кофты, ночные рубашки, два чулка разного цвета. На столе — бигуди и колбасная кожура; тут же тикает тупорылый будильник. Фрейлейн Хейсенбюттель наклонилась и впилась глазами во что-то лежавшее за часами.

— Was meint das?[22] — спросила фрейлейн Хейсенбюттель.

В руке у нее была трубка.

— Трубка, где она ее взяла? — спросила Айла.

Фрейлейн Хейсенбюттель положила трубку на место, повернулась к ним и доверительно сказала:

— Придется мне сообщить вам, девочки, что поведение этих финок… хм-м, в особенности двоих… Против Анники я ничего не имею, но эти дно… Должна вас предостеречь. Знаете ли, у нас не принято так вести себя.

— Что она сказала? — спросила Айла. — Я не поняла.

— О том, что она не очень любит девчонок, которые здесь живут, кроме какой-то Анники.

— Надо сказать, что у них и на фабрике не все ладится, — продолжала фрейлейн Хейсенбюттель. — Не хотят они признавать наших порядков… Не понимают, что рабочий сезон в разгаре.

— Что, что? — прошептала Айла.

— Не поняла я, слушай сама, я тебе не переводчик. — Хелена сердилась.

— Но вы, по-моему, очень славные, очень симпатичные девушки. — Фрейлейн Хейсенбюттель улыбнулась: она была и вправду привлекательна. Вьющиеся, с чуть красноватым отливом волосы обрамляли живое, выразительное лицо. — Конечно же, мы с вами поладим. Ох, и беспамятлива же я! Забыла показать по дороге киоск… хотя он и отсюда, из окна, виден. Вон за забором. Там можно купить все, что надо, даже вечером: кофе, колбасу, шоколад, впрочем, шоколад вы наверняка не едите, раз такие тоненькие. Я, кстати, думала, что у всех финнов светлые волосы, однако ни одну из вас не назовешь стопроцентной блондинкой…

Фрейлейн Хейсенбюттель поспешила к выходу.

— Значит, завтра, ровно в семь, ждите у барака. Auf Wiedersehen[23].

— Wiedersehen! — крикнули ей вслед девушки.

Айла раскрыла чемодан и начала разбирать одежду.

— А есть ли здесь утюг?

— Пойдем-ка сперва посмотрим, что тут за места, — предложила Хелена.

— Ужасно большие подушки. — Айла примеривалась к постели. — Одну придется убрать. И как только они тут спят на таких подушках?

— Как ты думаешь, есть тут еще финны, кроме этих девушек? — задумчиво спросила Хелена.

— Мужчины, что ли?

— Жаль, не догадалась спросить… Может, выйдем во двор, прогуляемся немного?

Они обошли все вокруг, побывали в киоске, заглянули в уборную, где жужжала и билась о стены оса, потом вернулись в комнату и растянулись на койке. Вяло тикали часы. Хелена уснула почти сразу, немного погодя уснула и Айла. Хелена спала на животе, Айла — на спине. Айла даже во сне настороженная — вот сейчас встанет и пойдет куда-то. Хелена уткнулась в подушку, лица не видно, только копна волос.

Часа через два внизу послышались ругань и громыхание кастрюль. Вернулись девушки, живущие в комнате. Одна говорила, что ей надо вымыть голову, у нее свидание с Пирхасаном, а что там люди болтают — наплевать. Другая уже шумно поднималась по ступенькам; она распахнула дверь и с любопытством воззрилась на новеньких.