Грёзы Февра - Джордж Мартин

Она вышла из тени и остановилась у подножия трапа.

Валерия.

Марш заколебался. Она с улыбкой ждала, в темных разметавшихся волосах играли лунные блики. На ней были брюки и мужская в рюшах рубашка, расстегнутая на груди так, что виднелась кожа, нежная и бледная. Валерия поймала взгляд Марша, и он почувствовал, что погружается в мерцающий фиолетовый омут, бездонный и прекрасный. В этих глазах он мог бы плавать целую вечность.

– Идите ко мне, капитан. Я одна. Меня прислал Джошуа. Спускайтесь вниз, поговорим.

Марш, пойманный в силки прекрасных сверкающих глаз, спустился на две ступеньки. Валерия простерла навстречу ему руки.

«Эли Рейнольдз» внезапно застонала и осела, накренившись на правый борт. Марш покачнулся и тяжело рухнул на ступени, ударившись копчиком. От боли на глазах выступили слезы. Внизу он услышал легкий смех и увидел, как исчезла с лица Валерии ласковая улыбка. Выругавшись, Марш вскинул на плечо ружье и выстрелил. Отдача была такой сильной, что едва не вывернула ему плечо и отбросила его на ступени. Валерия исчезла, словно ее и не было. Марш, исторгая проклятия, поднялся и, отступая наверх, полез в карман за вторым патроном.

– Джошуа, говоришь… Как бы не так! Тебя прислал Джулиан, будь он проклят!

Когда он снова оказался на штормовом мостике, имевшем теперь уклон в тридцать градусов, Марш почувствовал, как что-то твердое уперлось ему в спину между лопаток.

– Ну и ну, – раздался сзади голос, – капитан Марш собственной персоной.

После того как Марш выпустил из рук ружье и оно с громким стуком упало на палубу, начали появляться и остальные, один за другим. Последней пришла Валерия, она старалась не смотреть в его сторону Эбнер Марш обругал ее вдоль и поперек, как самую последнюю и гнусную шлюху. В конце концов она бросила на него ужасный, полный обличения взгляд – Вы думаете, у меня был выбор? – горько спросила она Марш оборвал свою тираду. Но успокоили его не слова ее, а взгляд Потому что в той бездонной фиолетовой пучине, открывшейся ему на мгновение, увидел он позор, ужас… и жажду.

– Пошел, – скомандовал Мрачный Билли.

– Будь ты проклят, – выдохнул Эбнер Марш.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ. На борту парохода «Озимандиас». Река Миссисипи, октябрь 1857 года

Эбнер Марш ожидал, что окажется в темноте, но когда Мрачный Билли втолкнул его в капитанскую каюту, она была озарена мягким свечением масляных ламп. Теперь каюта стала пыльнее, чем раньше, а в целом в ней почти ничего не изменилось с тех пор, как тут проживал Джошуа Йорк. Мрачный Билли закрыл дверь, и Марш оказался наедине с Деймоном Джулианом. Он крепко сжал в руке свою трость из древесины пекана, и его лицо помрачнело. Ружье Мрачный Билли выбросил в реку.

– Если намереваешься убить меня, давай попробуй, – сказал он, – а играть в игры у меня нет настроения. Деймон Джулиан улыбнулся.

– Убить вас? Что вы, капитан! Я намеревался угостить вас обедом. – На маленьком столике между массивными кожаными креслами стоял серебряный поднос. Джулиан поднял крышку и показал тарелку с жареным цыпленком и зеленью, репой и луком. Тут же лежал кусок яблочного пирога, припорошенный сверху сыром. – Вино тоже имеется. Прошу вас, садитесь, капитан.

Марш взглянул на еду и вдохнул ее аромат.

– Значит, Тоби еще жив, – с неожиданной уверенностью в голосе произнес он.

– Конечно, жив, – кивнул Джулиан. – Не желаете ли присесть?

Марш осторожно сделал шаг вперед. Он терялся в догадках – что замышляет Джулиан? Поразмыслив, Марш решил, что ему теперь все равно. Может, еда отравлена, но смысла в этом не было, в их распоряжении имелись более простые способы расправиться с ним. Он сел и взялся за цыплячью грудку, еще горячую. Марш с жадностью вцепился в нее зубами. Тут только он вспомнил, как давно не ел приличной пищи. Возможно, в скором времени ему суждено умереть… что ж, во всяком случае, он умрет на сытый желудок.

Деймон Джулиан, одетый в коричневый костюм и золотой жилет, с довольной улыбкой на бледном лице наблюдал за тем, как Марш ест.

– Вино, капитан? – Он наполнил два бокала и для приличия отпил немного из своего собственного.

Отправив в рот последний кусок пирога, Марш распрямился в кресле и рыгнул, потом поморщился и повернул лицо к Джулиану.

– Вкусная еда, – сказал он неохотно. – Ну, так зачем я здесь, Джулиан?

– В ту ночь, когда вы так поспешно покинули нас, капитан, я только хотел сказать, что намереваюсь переговорить с вами. А вы не захотели мне верить.

– Чертовски верно подмечено. Я и сейчас вам не верю. Однако добавить мне нечего, так что слушаю вас.

– Вы отважны, капитан Марш. Сильны. Я восхищаюсь вами.

– Я бы не сказал, что могу быть вам полезным. Джулиан рассмеялся. Смех у него был чистым, мелодичным, темные глаза светились.

– Забавно, – промолвил он. – Все это пустые слова.

– Уж не знаю, зачем вам понадобилось умасливать меня, но это вам не поможет. Никакие жареные цыплята в мире не позволят мне забыть то, что вы сделали с тем бедным младенцем и мистером Джефферсом.

– Вы как будто забыли, что ваш мистер Джефферс проткнул меня шпагой, – напомнил ему Джулиан. – Такие вещи никогда даром не проходят.

– Но у бедного младенца не было шпаги.

– Он всего лишь раб, – непринужденно заметил Джулиан. – Собственность, согласно закону вашей страны. Я избавил его от жизни в ярме, капитан.

– Чтоб тебе провалиться, – бросил Марш. – Это был несчастный ребенок, и ты отрубил ему ладошку, как если бы это была голова куренка, а потом еще и раздавил его голову. А он ничего тебе не сделал.

– Нет, – согласился Джулиан – Так же и Жан Ардан не сделал ничего худого ни вам, ни вашим людям. Однако пока он спал, вы размозжили ему голову.

– Мы думали, что это ты.

– Ага, – произнес Джулиан и улыбнулся. – Значит, по ошибке. Но независимо от того, ошиблись вы или нет, вы лишили жизни невинного человека. Причем мне не кажется, что вас гложет чувство вины.

– Он не был человеком. Он был один из вас Вампир Джулиан нахмурился.

– Прошу вас. Мне, как и Джошуа, неприятен этот термин. Марш пожал плечами.

– Вы сами себе противоречите, капитан, – продолжал Джулиан. – Вы считаете меня злом, обвиняя в поступках, аналогичных вашим, которые вы совершаете без угрызений совести – отнимаете жизнь у других, не таких, как вы. Не имеет значения. Вы защищаете себе подобных. Куда вы причислили даже чернокожую расу. Меня это в вас восхищает. Вы знаете себе цену, свое место в жизни, свои способности, свою природу. Так и должно быть. В этом мы с вами похожи.

– У меня нет с вами ничего общего, – сказал Марш.

– Разве? Каждый из нас остается самим собой и не желает становиться другим, вопреки своей истинной природе Я презираю слабых, перевертышей, которые так сильно ненавидят себя, что готовы прикинуться кем-то еще. Вы относитесь к ним точно так же.