Вторжение - Джулиан Мэй

Ремилард. Не могу. Во-первых, он попросту убил бы меня при первой же попытке. Во-вторых, даже если бы мне удалось вытряхнуть из него признание, скажем, с помощью друзей-оперантов, все равно такие улики неприемлемы. В Соединенных Штатах никто не вправе вынуждать человека свидетельствовать против самого себя.

Элсворт. Тогда единственный выход – добыть вещественные доказательства. Уподобиться правительственной ищейке и всеми правдами и неправдами раскопать улики для предъявления суду. Ты, разумеется, понимаешь… я не собираюсь толкать тебя на путь греха.

Ремилард. Но я… не могу.

Элсворт. Не можешь или не хочешь?.. Ты, вероятно, слишком занят, чтобы добиваться торжества справедливости. У тебя другие дела.

Ремилард (хмурясь ). Да, у меня дела. Долг перед мета-психическим сообществом, перед всем развивающимся человечеством. Скорее всего, мне вовсе не удастся получить компромат на одного-единственного преступника, а поиски могут насторожить его и поставить под угрозу мою жизнь… Мою работу.

Элсворт. Он вправду способен тебя убить?

Ремилард. Или нанести мне тяжелую умственную травму.

Элсворт. Ну, в общем, ты не обязан подвергать себя опасности во имя чьего-то блага. Caritas non obligat cum tanto incomodo note 110. Такой долг налагают на себя лишь служители закона, но никак не частное лицо.

Ремилард (со вздохом ). Да, безусловно.

Элсворт. С другой стороны, Христос учит нас: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» note 111. В этом истинное величие любви. Он, конечно, имел в виду нравственный идеал… Доблесть не всегда сопряжена с доводами рассудка. Твоя работа, несомненно, очень важна.

Ремилард. Так-то оно так, но я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как ему все сходит с рук! Сам он не откажется от своей гнусности.

Элсворт. Наберись терпения. Время лучший советчик.

Ремилард. Я отвлекаюсь на другое. А это… воистину мелочь по сравнению с прочими моими проблемами. Я устранился прежде, когда у меня были только смутные подозрения, и моя непричастность стоила многим жизни. Теперь же, когда я совершенно уверен, у меня связаны руки.

Элсворт. Думаешь, ты единственный, кто сталкивается с подобными проблемами? Они вечны, Дени! Вечны, как племя человеческое. Внемли царю Давиду: «Не завидуй делающим беззаконие… Уповай на Господа и делай добро… Предай Господу путь твой и уповай на Него, и Он совершит и выведет, как свет, правду твою и справедливость твою, как полдень» note 112.

Ремилард. Но если «делающий беззаконие» – твой родной брат?

Элсворт. Ох, сынок!

Ремилард. Быть может, именно я виноват в том, что он стал таким. Я с детства не любил его и никогда не пытался убедить в том, что он… «делает беззаконие». Напротив, я радовался, что уехал из дома сюда, к вам, подальше от него. Я всегда избегал его, даже когда понял, что он обдуманно подавил умственные силы моих младших братьев и сестер. Знаете почему? Я боялся. И до сих пор боюсь.

Элсворт. Но ты должен хотя бы избавить их от его влияния.

Ремилард. Я пытался. Но из них только одна совершеннолетняя, и она не желает. Он ее околдовал. А другие… Я уговаривал мать переехать ко мне вместе с ними. Я знаю, ей бы хотелось, но она тоже отказывается. Он и на нее влияет. Я не могу их заставить.

Элсворт. Тогда на сегодняшний день ты сделал все, что мог. Продолжай убеждать мать и старшую сестру, так чтобы не навлечь на них беды. Ведь твой брат и для них представляет опасность?

Ремилард. Я подозреваю, что он виновен в смерти нескольких человек, угрожавших его бизнесу. И наверняка знаю, что он убил трех моих сестер, когда те осмелились не подчиниться ему.

Элсворт. Боже Всемогущий! Я бы на твоем месте взял револьвер и пристрелил его как собаку!

Ремилард. Ничего бы вы не взяли. И я не возьму – вот в чем весь ужас… Ладно, отец Джерет, отложим этот разговор до лучших времен. Пока я могу лишь следовать вашему совету и вооружиться терпением… Вторая проблема не столь тяжела, поэтому давайте обсудим ее ex confissio note 113.

Элсворт. А грехи тебе не отпустить?

Ремилард. Собственно, я и первый разговор не назвал бы в полном смысле исповедью. Я так сказал, только чтобы не накладывать на вас рискованных обязательств.

Элсворт. Упоминание о милости Божией смущает великого ученого! Как миллионам образованных католиков, тебе и в голову не приходит испросить у Бога прощения. Ты сохранил чувство вины, но не чувство греха, и отпущение без искупления кажется тебе компромиссом…

Ремилард. М-м, возможно.

Элсворт. Но милость Господня – это дар и таинство. Она дается нам, даже когда мы не в силах исправить зло, но покаялись в содеянном. Если бы ты обратился к психологу, он бы попытался снять твое чувство вины, но в твоем случае, как и во многих других, это едва ли удалось бы. Вот где у нас, духовных лиц, перед вами преимущество. Мы можем дать отпущение и тому, кто его не заслужил.

Ремилард (негромко смеется ). Пространственно-временная гармония.

Элсворт. Что-что?

Ремилард. Да ничего. Бога тоже можно принудить. Просто шутка с точки зрения теории динамического поля.

Элсворт. Так ты желаешь отпущения или нет?

Ремилард. Желаю.

Элсворт (тихо шепчет молитву, потом поднимает руку ). Ну, давай вторую проблему.

Ремилард. Должен ли я заняться воспроизводством?.. Породить потомство?

Элсворт. Ты серьезно?

Ремилард. Мне об этом все время твердит мой неугомонный дядюшка Роги и выдающаяся женщина из Советского Союза Тамара Сахвадзе. Мне на следующей неделе исполняется двадцать восемь, и, по их мнению, я должен жениться и стать отцом, дабы передать по наследству свои уникальные гены.

Элсворт. А тебе это не импонирует?

Ремилард. Даже не знаю. Интеллектуальные игры всегда интересовали меня больше, чем любовные. Не могу сказать, что не испытывал биологических потребностей, но всякий раз с легкостью их подавлял, поскольку меня никогда страстно не влекло ни к женщине, ни к мужчине. Если честно, секс кажется мне обузой. Сколько энергии можно было бы обратить на более продуктивные цели. Бог свидетель, мне для работы суток не хватает!

Элсворт. Иудеям в Ветхом Завете дан строгий наказ плодиться и размножаться. Но в Новый Завет этот наказ не перенесен. Нынче никому не вменяется в обязанность продолжать свой род.

Ремилард. Два человека, чье мнение я высоко ценю, думают иначе. Во-первых, Тамара, она из неомарксистов. Во-вторых, Ургиен Бхотиа, тибетский лама, проповедник абстрактного идеалистического гуманизма.

Элсворт. Я их понимаю. Для обеих идеологий определяющим является благо общества вопреки благу личности. А христианство и западная цивилизация в этой области предоставляют личности свободу. Итак, мы установили, что ты свободен в своем выборе, но вопрос, как я понимаю, более щекотливого свойства: как сделать наилучший выбор… Не сочти меня бесцеремонным, твои гены в самом деле такая драгоценность.

Ремилард. Мой метапсихический потенциал подвергали всестороннему анализу. Вот недавно в Токийском университете завершено сравнительное исследование, подтвердившее, что мои высшие функции превосходят всех известных метапсихологов мира на несколько порядков. Я способен к деторождению и, по всей вероятности, передам мой метапсихические аллели потомству – особенно если и моя партнерша будет наделена ими.

Элсворт (закашлявшись, откладывает трубку ). Н-да, словно монарший союз былых времен… Только особы королевской крови заключали браки не по любви, а из высших политических соображений. Помнится, Ядвига, королева польская, отреклась от возлюбленного и вышла замуж за великого князя литовского Ягайло, дабы объединить земли, обратить литовских язычников в христианство и спасти свое королевство от тевтонских рыцарей. Акт самопожертвования в чистом виде, ибо даже у нее, королевы, не было моральных обязательств для подобного поступка.

Ремилард. А у меня?.. Все-таки я прежде всего человек, а не оптимальный фенотип?

Элсворт. Я же говорю, ты абсолютно свободен в своем выборе. Коль скоро мысль о браке тебе отвратительна, ты волен оставаться холостым. Однако…

Ремилард. Ну?..

Элсворт. Твои предпочтения эгоистичны и, пожалуй, даже нездоровы. Ты и в детстве был пленником своей рассудочности, а теперь, уж прости, она переходит всякие границы.

Ремилард. Тамара и Гленн Даламбер говорят, что я холоден, как лягушка. А Ургиен Бхотиа находит во мне прискорбную склонность к восточному отшельничеству, что противоречит устремлениям эволюционного авангарда, культивирующего принципы всеобщей любви.

Элсворт. Силы небесные! Неужто твой лама читал Тейяра?

Ремилард. Нисколько не удивлюсь.

Элсворт. Не знаю, стоит ли повторять прописные истины, но от всякого, кому многое дано, много и потребуется. Это к вопросу о наилучшем выборе. А вот любовь… Здесь твой тибетский друг прав. Твое обостренное чувство долга свидетельствует об отвлеченной, абстрактной любви ко всему человечеству. Но мне кажется, такой человек, как ты, должен изведать любовь и в конкретном смысле. Брак и семейная жизнь – наиболее традиционный путь к этому. Впрочем, если ты убежден в невозможности…