Башня Измены - Дженнифер Фаллон

— Это все, что вы могли мне рассказать, Адрина?

Она отпила вина и подняла глаза:

— А вам этого мало?

— Это зависит от того, сколько вы утаили.

Принцесса опустила кубок и улыбнулась.

— Вы самый подозрительный человек из всех, кого я встречала.

— С вами по-другому нельзя.

— Мне жаль разочаровывать вас, Дамиан, но теперь вы знаете почти все, что знаю я.

— Ваше «почти» как раз меня и беспокоит.

— Ну, посудите сами, зачем мне вас обманывать? Если Медалон капитулирует, меня вернут в Кариен. И тогда мне конец.

Странно, но он ей поверил. Если она не лгала, то кариенцы оставят ее в живых только до тех пор, пока не родится наследник, — и ни мгновения дольше. Она уже предала их однажды. И второй раз на те же грабли они не наступят. И тут Дамиана осенило:

— Значит, импотенция Кратина — ваших рук дело? Вы не хотели рожать ему наследника.

Принцесса поначалу опешила, но через мгновение ехидно улыбнулась:

— Как вы изволили заметить во время нашего первого разговора, милорд, кариенский принц-мальчишка не пара многоопытной фардоннской принцессе:

— Кажется, я недооценил вас, ваше высочество.

— А я вас об этом предупреждала.

Дамиан сделал вид, что не заметил шпильки.

— Еще вина?

— Спасибо, нет. Я уже знаю, что чрезмерное употребление медалонского вина на пустой желудок вредно для здоровья. — Адрина протянула Дамиану пустой кубок. — Я, пожалуй, пойду. Или вам нужно что-нибудь еще?

Военлорд взял кубок.

— Снимите рубаху.

— Что?

Дамиан улыбнулся.

— Снимите рубаху.

— Вы что, шутите?

— Я серьезен как никогда. Снимайте, не то я это сделаю сам.

Адрина с достоинством выдержала его взгляд.

— Если вы прикоснетесь ко мне хоть пальцем, я…

— Что? Закричите? — Дамиан усмехнулся. — Здесь одни мои солдаты, Адрина. Кто придет к вам на помощь?

— Если вы до меня дотронетесь, я вам выцарапаю глаза.

Он пожал плечами и, отвернувшись, с озабоченным видом принялся расставлять на столе пустые кубки.

— Как хотите. Мне казалось, что вы хотите избавиться от рабского ошейника. Наверное, я ошибся.

Дамиан навел на столе идеальный порядок, но оборачиваться не спешил. Наступила пауза.

— Вы могли бы сказать о том, что хотите сделать, — произнесла наконец Адрина.

— И не увидеть, как вы гневаетесь? — усмехнулся Дамиан, оборачиваясь. — Это было выше моих сил. Итак, приступим? Раздевайтесь. Я не смогу снять ошейник, пока вы так закутаны.

— Дайте мне ключ — я сама сниму.

— Нет. А за то, что вы такая упрямая, вам придется сказать «пожалуйста».

— Негодяй!

— Я знаю.

Она обошла жаровню и подушки, расстегивая на ходу рубаху, и приблизилась к Дамиану. Взору его предстала соблазнительная шея с ошейником — и больше ничего.

— Вот! Можете снять эту проклятую штуку.

— Скажите «пожалуйста».

— Пожалуйста! — Глаза ее яростно сверкнули. Собственно, это уже был успех, и Дамиан решил не искушать судьбу дальше. Она и впрямь могла выцарапать глаза — с нее станется.

Он взял ее за руку и поддел пальцами ошейник. Лернер только раз показывал ему, как работает защелка, и Дамиан боялся, что не найдет ее. Ювелиры делали ошейники так, чтобы даже самый хитрый раб не мог освободиться. Адрина закрыла глаза. Стараясь не отвлекаться, Дамиан стал возиться с ошейником. Он чувствовал ее горячее дыхание и слабый аромат душистого мыла.

Наконец, защелка была найдена. Послышался щелчок, и ошейник разомкнулся. Адрина открыла глаза и удивилась, обнаружив, что Дамиан стоит совсем близко. Она подняла голову и наткнулась на его взгляд.

Позже Дамиан не мог припомнить, кто сделал первое движение. Только что он смотрел в зеленые бездонные глаза — а уже через мгновение они целовались. Забытый ошейник валялся на полу.

Да будь она неладна, эта одежда — Адрина дернула узел на рубашке Дамиана и порвала шнурок. Во всем этом не было ни логики, ни рассудительных мыслей.

— Это безумие, — прошептала Адрина между поцелуями, расстегивая пряжку Дамиановой портупеи. — Я тебя ненавижу.

Портупея упала на пол.

— Я тоже тебя ненавижу.

— Мы не должны делать этого, — добавила она, срывая с него рубашку.

— Поговорим об этом позже.

Рубаха Адрины соскользнула с плеч, и Дамиан увидел великолепную тугую грудь.

Они упали на подушки, разбросанные у жаровни. Адрина оказалась наверху. Ее черные волосы рассыпались и укрыли обоих, словно плащом.

— Дамиан!

Он хотел ее поцеловать, но она уклонилась.

— Дамиан!

— Неужели я должен быть еще нежнее?

Адрина рассмеялась.

— Нет. Мне нужно кое-что другое, милорд.

— Слушаю и внимаю, ваше высочество.

Лицо Адрины исказила злобная гримаса.

— Заставь меня позабыть Кратина.

Эта просьба его не удивила, как не удивила и ее страстность. Он все понял.

— Скажи «пожалуйста».

— Да ну тебя!

Он засмеялся и вновь привлек ее к себе. А потом они надолго позабыли даже собственные имена. Где уж тут вспомнить об Адринином муже?

Глава 49

— Чего-чего ты сделал?

Тардже показалось, что он ослышался. Он смерил Дамиана взглядом и со страхом понял, что не ошибся.

Дамиан предложил нагрянуть с инспекцией в войска на границе, и Тарджа только сейчас сообразил, зачем ему это понадобилось: военлорд собирался поговорить с приятелем тет-а-тет. В последнее время хитрианец выглядел каким-то пришибленным.

— Ты не ослышался.

— О, Основательницы! Дамиан, она жена кариенского кронпринца!

— Я знаю.

— И что, никак нельзя было сдержаться?

— Никак. Видишь ли… все так запуталось. Короче, это трудно объяснить.

— Тебе придется что-нибудь придумать, — сказал Тарджа. — Думаю, Дженга потребует внятного объяснения, когда она пожалуется ему, что ты ее изнасиловал.

— Я ее не насиловал, — обиделся Дамиан. Надо же до такого додуматься! — Ее высочество была очень деятельным участником события. Честное слово.

Тарджа с сомнением покачал головой.

— Допустим. Но когда она пораскинет мозгами на досуге, то может ведь и передумать. Потому что, если ты не извалял ее в грязи и не порвал одежду, это еще не значит, что она не объявит тебя насильником.

— А, может, я ее сам объявлю. — Дамиан ухмыльнулся. — Потому что это она изорвала мою одежду.

— Шутить изволите? Ну-ну…

Военлорд вздохнул и, натянув поводья, принялся рассматривать снежную равнину. Налюбовавшись, он обернулся к Тардже. Над Скалистыми горами вставало солнце, но день обещал быть ненастным и снежным.

— Дженга собирается сдаваться? Тарджа пожал плечами.

— Хотел бы я знать. Он мечется меж двух огней — чувством долга и здравым смыслом.