На Крыльях Надежды. Проза - Прохор Озорнин

Мои верные соратники будут продолжать наблюдать за тобой, Могот, наблюдать за каждым твоим шагом – и, если это вдруг потребуется, я пошлю и самого Читающего Души, дабы быть уверенным в твоей верности – или в том, что отсутствие таковой будет пресечено и поражено со всем возможным усердием.

Но я верю (до чего же все-таки противно звучит это слово, навсегда запечатлевшее в себе отпечаток нашего врага!) тебе, Могот – я знаю, что ты не способен предать наше дело и отчетливо видишь, сколь жалок отбросивший нас Творец и сколь ничтожны и обречены на поражение все его планы. Я уверен, что ты не допустишь более столь нелепых ошибок, и все свои силы отдашь на то, чтобы в очередной раз проявить все твое столь любимое мной темное умение, не будь ты сыном самого Падшего Праведного!

В скором времени мой очередной посланник вновь пришлет тебе весточку с пожеланием о том, что от тебя требуется. Не вздумай считать его подобной прошлым – в этот раз при его невыполнении мы уже не сможем тебе, как выражаются эти смертные, ‘спустить все с рук’. Я верю, что ты не подведешь нас – о последствиях обратного ты был предупрежден.

Действуй, Могот, и заклинаю тебя всеми кругами Ада, - не смей подвести нас!

* * *

Что же, Могот, я рад, что ты внял моим прошлым словам и оценил их по достоинству. Твои недавние успехи позволяют надеяться, что ты действительно способен очень здраво оценивать реальность.

Как ты совершенно справедливо заметил, в последнее время хаос их умов дополнился хаосом в их душах – явлением, столь ожидаемым и любимым нами. Все дальше и дальше уходят они от той изначальной сути, что заложил в них наш враг и того, преображение и торжество чего он хотел в них видеть – и тем самым все стремительней продолжают приближаться к нам. Теперь они разучились любить и разучились верить, да будут прокляты оба этих мерзких чувства во веки веков! Теперь они уже достаточно сильно погрузились в иллюзию того, что они считают единственной существующей реальностью, и наконец стали уязвимы для наших Падших Праведных. Их ум, - то, что эти двуногие стали считать единственным данным им механизмом познания их мира, - какую злую шутку он уже почти готов сыграть с ними, какой благословенный душевный хаос он способен породить!

Ты совершенно верно использовал его для того, чтобы помочь им победить в своих душах любовь – почти так же, как в свое время они победили природу своего плана. Теперь, когда они постепенно все больше и больше уклоняются от осознания той единой сущности, на основе которой наш враг сотворил их и все прочие ведомые нам миры и планы – именно теперь наши возможности окончательно изменить предназначенный им путь возрастают безмерно. Теперь, когда они постепенно теряют это чувство и эту спасительную защиту, они становятся все более и более уязвимыми для наших темных воздействий. Они будут болеть, Могот, - не понимая, чем вызваны их болезни и где найти лекарство. Они будут ненавидеть, Могот, - не осознавая, на опустевшее место чего пришла их ненависть. Они будут хулить и ругать нашего ‘праведного’ врага, так и не сумев признать лишь себя ответственными за то состояние, в котором они начнут пребывать. И когда они наконец окончательно откажутся от этой проклятой любви и потеряют веру в нее – в тот самый миг они навечно станут нашими.

Очень скоро это случится – так, как и провидел Неназываемый. Внешне здоровые начнут порождать больных и внешне больные смогут породить здоровых. Порядочные станут преступниками – и преступники станут порядочными. Уважаемые станут презренными, а презренные добьются уважения. Радость станет ненавистью – и ненависть будет давать радость. Праведники окажутся грешниками, и среди грешников будут найдены праведники. Любовь превратится в иллюзию, и иллюзии заполнят их умы. Будущее исчезнет, оставив место настоящему, - и настоящее возненавидит прошлое и уничтожит будущее. Белое станет черным, а черное будет белым, и, смешавшись, они породят то, что будет признано ими как совершенство. И когда все это произойдет, время обернется вспять, дабы дать им увидеть то, к чему они пришли – но у них не будет времени этому ужаснуться, ибо исполнится последнее пророчество, и Неназываемый выйдет из своей многолетней тюрьмы, дабы сразиться с Творцом за этот тварный мир, и победить его.

Но пока у них еще есть время, ибо всей силы нашего Отца по-прежнему недостаточно для того, чтобы разрушить сдерживающие его преграды – и именно это время мы, его верные слуги, должны использовать для того, что всеми силами своими приблизить миг его окончательного проклятого торжества. И ты, Могот, по-прежнему остаешься одним из тех немногих тысяч, что день за днем и час за часом приближают этот блаженный миг. И твой последний успех с превращением этого сострадающего и любящего смертного в ненавидящего и презирающего других тирана как нельзя более ярко говорит о том, что осуществить подобное преображение этих существ в наших силах. Разве не приятно видеть, сколь беспомощны они перед нашим влиянием, сколь сильно они при нашем к ним приближении пытаются цепляться за все то ‘земное’, к чему они столь привыкли, так и не осознавая, в чем может быть их единственное спасение. Они подобны тем глупым пловцам, которые не только не способны помочь тонущим другим, но и готовы добровольно утонуть сами, если где-то в глубинах им вдруг мелькнет отблеск какого-то несуществующего великого сокровища. Что же, пусть, уже почти доплыв, они увидят, что этот самый блеск сокровища был ни чем иным, как глубоким отражением солнца в воде, - а на то, чтобы всплыть, у них уже не хватит ни сил, ни воздуха. Ничтожные рыбешки, жадно вбирающие своими жабрами и остатки водного кислорода, никогда не поймут они, что то солнце, блеск лучей которого они приняли за сокровище, находится не в далеких глубинах, но над самыми их головами, теперь навсегда опущенными вниз. И пусть не говорят, что не они выбрали свой путь, и пусть не сетуют на ненавидимого нами Творца, сколь бы желанно это для нас не было, - ведь даже он, этот Творец, не в силах отменить однажды им же созданные законы.

А пока – пусть развлекаются. Пусть празднуют эти свои конечно же великие достижения науки и техники. Пусть будут сытыми и довольными, пусть никогда не станут чуткими. Пусть нравственность сделают завесой от смерда разложения. Пусть любовь превратят в покупку, даже не всегда удачную. Пусть их радость проистекает от жизненных успехов, и ненависть – от очищения. Пусть будет разбужена их сексуальность, дабы занять место любви. Пусть их совесть никогда не проснется, а сердце замолчит. И пусть никогда больше они не поднимут своих голов.

Пророчества исполняются, и наше время грядет. Миг разрушения последних барьеров уже не за горами.

* * *

Разрушать гораздо легче, чем созидать, но даже нам в своей проклятой борьбе приходится иногда совершать второе. Я имею в виду, конечно, разрушение любви как основы основ и созидание ненависти и презрения. Ах, как же порой сладко вкушать плоды наших трудов!

Эти жалкие, ничтожные любящие, насколько легко они поддаются на наши уловки! Большинство из них, и особенно молодые, не выдерживают даже одной, сколько либо значительной трудности. Нежелание мужа иметь детей, неумение жены быть ‘понимающей’ всегда и постоянно, а не только, когда по-иному уже нельзя, чрезмерное употребление мужем придуманного нами ‘горячительного’, непомерная по меркам мужа привязанность жены к тем самым презираемым большей частью мужчин ‘шмоткам’, наконец прямо-таки какая-то почти врожденная неспособность добродушно (сколь ненавистное слово!) относиться к недостаткам друг друга. Тысяча и один способ разрушить и обратить в прах их жалкую любовь – и еще больше способов не дать ей возможности вообще появиться на свет.

О ничтожный Творец, ну что за жалких созданий ты способен создавать?!

Неужели это ты, о ‘великий’, научил их убивать их друг друга взаимными обидами? Неужели это ты, о всемилостивейший, сказал им, что безответная любовь есть данное им свыше проклятие? Ты ли это, о многоликий, указал им на то, что единственной формой любви является любовь между мужчиной и женщиной, а не любовь человека ко всему миру? Неужто это ты, о чистейший, помог им понять, что животный секс может быть единственной заменой любви? Быть может это был ты, который дал им детей как оружие в их вечной борьбе друг против друга? Не ты ли лишил их терпимости, не ты ли создал все условия для того, чтобы их радость стала их общей печалью, а их чувства – затухающими жалкими искрами, небрежно гаснущими при наступлении ночи? Не ты ли обрек их на это вечное проклятие взаимной привязанности, лишив подлинной любовной свободы Души?

Нам, отрекшимся от тебя, известен твой ответ, о ничтожный. Но тем хуже для тебя и твоих жалких пешек, которые так и не научились любить! Почему же ты продолжаешь заботиться и защищать их? Чего ты надеешься достигнуть? Неужели ты думаешь, что они, эти твои рабы, хоть сколько-нибудь изменятся за какую-то сотню лет, если не сумели измениться и за тысячелетия?! Неужто ты полагаешь, что они, наконец, услышат тебя, в то время как были глухи к сотням и тысячам голосов твоих вестников? Глупец, неужели ты не способен понять, что они уже давно не твои?! Они уже наши, они были изначально наши – и теперь уже навсегда останутся таковыми. Мы уже победили. Посмотри, взгляни на этих жалких ничтожеств, и ужаснись, о всемогущий глупец! Они проклинают тебя, они ненавидят друг друга, они уже почти уничтожили тот мир, что ты создал для них, они уже подошли к последней черте. Они полубезумны, эти твои люди – они повернули вспять. Скоро замкнется круг и от недобожественности не останется и следа. Откажись от них, пока они окончательно не отвернулись от тебя, отдай их нам! Да будут осквернены их Души, эти жалкие смертные не заслужили твоего вмешательства и помощи! Отдай их нам, пока еще не поздно, или узри гнев нашего вечного Отца, уже разрывающего последние прутья не тобой созданной тюрьмы!