Улика с того света - Николай Иванович Леонов

но доступ к ртути у него был неограниченный. – Гуров допил кофе, вздохнул и в общих чертах обрисовал Марии мотивацию Ануфриева.

В определенный момент Карпеньтева инициировала публичные слушания, которые – вот незадача – проходили не в Козловке. Местные жители, которые не присутствовали там, могли проголосовать только по доверенности. Они ее подписали, причем сами того не зная.

Их доверенным лицом на слушаниях выступил Ануфриев. Поселившись в Козловке, Олег Семенович продолжал работать следователем Подлесновского района. Под видом документа о необходимости провести независимую экспертизу береговой полосы он подсунул людям согласие на изменение права использования земли. Разумеется, они доверяли полицейскому и подписали документ, не вдаваясь в подробности. К особенно въедливым личностям Олег Семенович с данным вопросом не обращался, но необходимый кворум набрал.

Так были получены подписи местных жителей, якобы согласившихся на передачу земли под строительство туристического комплекса. Они были переданы в администрацию района.

Отчуждение береговой зоны, начатое Карпеньтевой, прошло удачно. За исполнение своей роли в этом спектакле полицейский был вознагражден суммой с шестью нулями.

Ирина Карпеньтева покинула должность, в неузнаваемом образе и с новой фамилией поселилась в Козловке.

Ануфриев с Балидским постепенно стали добрыми друзьями. Михаил Федорович начал обращаться в различные инстанции с требованием проверить законность проведенного отчуждения. Сунулся он и в полицию. Разумеется, в этом ему поспособствовал сам Ануфриев. Далее началась игра в одни ворота. Олег Семенович спустя долгое время состряпал ответ за подписью своего заместителя, в котором обещал разобраться.

С тех пор такие отписки стали регулярной практикой. Ануфриев общался с Балидским, узнавал о его новых действиях по возвращению береговой зоны в общее пользование и высылал очередное письмо. Конечно, долго такая ситуация не могла продолжаться.

Балидский бил по всем направлениям, направлял запросы о необходимости проверок в разные инстанции и СМИ. Контролировать все это Ануфриеву уже было неподвластно. Он потерял аппетит и сон, опасался, что где-то всплывет его участие в этой афере. У него обострились хронические заболевания. Когда права на участок были проданы Белякову, ничего не изменилось.

Балидский не отступал от идеи доказать незаконность сделки, постоянно держал его в напряжении. Олег Семенович пытался сбить Михаила с истинного пути, часто советовал бессмысленные вещи – обратиться к правозащитнику, который точно не поможет, написать запрос на имя председателя гильдии бизнесменов с просьбой коллективно повлиять на Белякова. Старик обычно его слушался, но помимо этих бессмысленного действий совершал еще много самостоятельной работы. Ануфриеву становилось понятно, что он не отступится от своей цели.

В последний год, когда стало очевидным, что Беляков приступил к реализации своего крупного бизнес-плана – строительству туристического комплекса, Олег Семенович решил убрать Балидского.

Ануфриев был вхож в его дом на правах близкого товарища и несколько раз оставил там ртуть. Он делал это в комнате Балидского, зная, что они с Верой спят врозь. Расчет был на то, что Михаил тихо умрет, и экспертизу делать никто не будет, так как ему уже семьдесят. В самом деле, мало ли хронических заболеваний может быть у человека в этом возрасте?

Но смерти все не случалось, что доставляло Ануфриеву много неприятных эмоций.

Последний раз он щедро рассыпал ртуть в день убийства, торопился, пока Михаил Федорович ходил готовить чай, видимо, принял ударную дозу паров на себя, в связи с чем и попал в больницу.

В этот день Балидский рассказал ему о том, что подготовил запрос на имя министра внутренних дел. В числе прочего он обозначил сомнение в компетенции тех сотрудников правоохранительных органов, которые занимались следствием по отчуждению береговой зоны и закрыли дело.

Руководителем следствия был сам Ануфриев. На куш, который он получил за прикрытие незаконной сделки, им впоследствии был приобретен небольшой домик на побережье Средиземного моря в испанской провинции.

Ануфриев понял, что времени у него нет. Обращение Балидского не должно было попасть к министру. Ведь тот был известен своей принципиальной позицией, когда дело касалось нападок на чистоту сотрудников полиции, пусть и бывших. Наверняка будет проведено максимально открытое расследование, его роль в закрытии дела вскроется. Тюрьма постоянно нависала над ним как дамоклов меч.

Он предложил Михаилу Федоровичу порыбачить с утра. Тот согласился. Выплыли они в четыре утра на лодке Олега Семеновича. Он чувствовал себя не очень от длительных переживаний и отравления. У него разыгралась подагра, поэтому за столом он снял обувь. Следы его босых ног и заметили сыщики в момент осмотра той поляны.

Балидский сказал, что через месяц планируется второе заседание по делу береговой зоны. До этого времени он намеревался получить ответ от министра и предоставить его судье. Михаил был полон оптимизма, заявил, что дело последних лет наверняка будет выиграно. Он поделился своими мыслями с товарищем, поверг того в апатию.

Думал ли Ануфриев убивать Балидского? Планировал ли это, отправляясь вслед за ним на другой берег? На допросе он ответил, что нет, но детектор лжи показал, что это неправда. Олег уже давно совершал тихое убийство, так что мешало ему решить проблему радикально?

Всем было известно о конфликте Балидского с Беляковым. При этом сам бизнесмен всегда оставался недосягаем, полиция не интересовалась им, несмотря на все его подвиги.

Кто же знал, что как раз в это время ветер поменяется, и некие высшие силы решат свалить его с пьедестала? По расчетам Ануфриева выходило, что смерть дедушки и вовсе не должна была повлечь за собой расследование. Каково же было его изумление, когда он узнал, что это дело было поручено не кому-нибудь, а самому Гурову!

Он ударил Балидского внезапно, неожиданно подошел сзади, когда тот расположился с удочкой у обрыва. Тот упал набок, потерял сознание. Тогда Ануфриев подхватил его, что было довольно несложно, учитывая тщедушную комплекцию, подтянул поближе к оврагу и скинул в реку. Минут пятнадцать он ждал, не всплывет ли односельчанин. Водная гладь была спокойной и безмолвной. Убийца сел в лодку и тихонько уплыл.

Впервые мысль о том, что он просчитался, посетила его в тот момент, когда к нему домой пожаловали два следователя, настоящих полковника. От переживаний и ртутного коктейля ему сделалось плохо, с ним случился самый настоящий обморок. Сознание отключилось. После, уже в больнице, он успокаивал себя тем, что следователи просто соблюли формальность, поговорили со всеми жителями поселка, а не только с ним. Но как же хотелось ему залезть в их мысли, узнать, какие выводы они сделали!

Когда он немного успокоился, то решил, что ему стоит уехать. Нужно закончить дела, выставить дом на продажу. Можно было съездить в Испанию, пожить