Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2 - Бенджамин Рошфор

Все свечи погасли, но в камине ещё горел хороший огонь. Он освещал их тела, позволял им не пропустить ни одного жеста другого, ни одной ласки, ни одного взгляда.

За все время от полуночи до четырех утра лишь во время одной небольшой паузы они обменялись всего двумя фразами:

- Как тебе пришла в голову эта гениальная идея назваться моим братом?

- А разве ты не моя сестра? Я не сомневался, что это больше растрогает маркиза, чем если я скажу, что ты моя возлюбленная.

И снова в них вспыхнул огонь, который не угасал до восхода солнца.

Это произошло на следующий день в десять часов утра. Одетый в белую рубашку с кружевными манжетами и жабо, в панталоны из голубого шелка, белые чулки и туфли с серебряными пряжками - все это придавало ему особый шик Тюльпан, отмытый до блеска, с завитыми и напомаженными волосами, смотрел сквозь зарешеченное окно на октябрьский дождь, падавший на Париж. Он только что просунул голову в комнату Летиции, но та закрылась в туалетной комнате, примыкавшей к её "апартаментам". Поварята Лакруа появились несколько минут назад и принесли с собой роскошный набор блюд для первого завтрака: кофе, шоколад, бриоши, марципан и тому подобное - без сомнения, крайне необходимое им, чтобы восстановить свои силы, - а также белое куриное мясо в желе и горшочек меда. Все эти вещи наполняли воздух благоуханием. Тюльпан налил себе чашечку кофе, но забыл его выпить, так как он был поглощен какой-то неожиданно пришедшей ему в голову мыслью.

Легкий шелест платья сообщил ему, что он больше не один: в дверях неподвижно стояла Летиция. Они долго вглядывались друг в друга, их взгляды встретились и проникли в самую душу, серьезно и немного трагично, что часто бывает у страстнных влюбленных. Потом Летиция легко улыбнулась, тогда как он приблизился к ней и торжественно и церемонно поцеловал ей руку.

- Вы прекрасно выглядите, жених мой! - сказала она, нежно прижимаясь к нему всем телом.

- Жених? Но мы же совершаем свадебное путешествие, мадам! И остановились в лучшем отеле. Посмотрите на эти серебряную утварь и позолоченные тарелки, которые украшают наш стол! - Он прикоснулся к её губам и отодвинулся, чтобы лучше её рассмотреть:

- Вы тоже прекрасно выглядите, - сказал он. На ней было черное платье, все украшенное кружевами, которое щедро открывало её руки и прекрасную шею, и он очень нежно сказал:

- Я боюсь, как бы оно не принесло тебе несчастья, любовь моя.

- Полковник Диккенс вот уже пять месяцев как умер, - ответила она, прижимаясь к нему. - И я часто буду вспоминать его. Это был хороший и отзывчивый человек, которому я не принесла счастья.

- Я тоже буду оплакивать его вместе с тобой, мой маленький ангел; он тебя спас, он уберег тебя от жестокостей этого мира, он любил тебя.

Затем он усадил её за стол и налил чашку шоколада:

- Как это произошло?

- Он умер от воспаления легких в Голландии, где мы с ним были.

- В Голландии? Бог мой, я собирался отправиться туда, чтобы вступить в армию Штатхудера, но властный зов долга потребовал, чтобы я вернулся. Вот было бы дело, если бы я неожиданно появился там и столкнулся с тобой нос к носу!

- Я тоже неожиданно появилась в Париже для того, чтобы столкнуться с тобой нос к носу! - сказала она, рассмеявшись своим нежным и юным смехом. Ты знаешь, мы связаны друг с другом и наши пути должны были пересечься. Может быть, это не совсем идеальный перекресток, - она огляделась вокруг. Ну и что?

А затем добавила:

- Почему ты здесь?

- Для меня это абсолютная тайна. Я не сделал ничего такого, что могло бы кому-нибудь не понравиться, но наш добрый друг Лоней (Бог благословит его доброе отношение к семейным узам) утверждает, что я непременно должен быть нечто натворить. А ты? За что тебя заточили в эту темницу?

- Возможно, из-за тебя, - сказала она, насмешливо разглядывая его.

- Из-за меня? Что ты говоришь!

- Увидишь! А теперь я поем, если мой господин и повелитель не возражает. Гм! Цыпленок в желе! Ты не знаешь, дорогой, отчего я испытываю такой голод?

Они позавтракали. Понятно, и съедая цыпленка, бриоши и марципан, они пожирали друг друга глазами.

- Летиция?

- Да, дорогой?

- Прости меня, но вчера...я хочу сказать, что этой ночью, когда я...когда я взял тебя...

- Да. Знаю. Я закричала. (Она посмотрела ему прямо в глаза твердо, ужасно серьезно, но в то же время с необычайной нежностью.) Дело в том, милый Тюльпан, что ты взял меня девственицей. Разве ты забыл, что боевое ранение сделало моего бедного полковника...неспособным к некоторым вещам?

- Нет...но, извини меня...глядя на тебя, такую прекрасную, такую цветущую, я подумал...просто невозможно, чтобы в течение стольких лет...

- Чтобы у меня не было любовника? Так вот о чем вы подумали, мсье Тюльпан, вот о чем вы только что пожалели! - воскликнула она и опрокинула ему на голову шоколадницу, которая, к счастью, уже немного остыла. Потом она ушла в свою комнату, захлопнув дверь у него перед носом, - и восемь дней они не разговаривали.

Она загородила дверь, соединявшую их комнаты, креслом, хотя он, стоя за дверью на коленях, просил прощения, каялся и признавал свою вину, называл себя хамом и кретином, но более недели единственным ответом ему было молчание. Каждый день он пытался послать ей лучшее из того, что приносили поварята Лакруа, но непреклонная Летиция отправляла обратно их серебро вместе с его содержимым. К счастью, де Лоней в это время отсутствовал, так как должен был уехать на похороны кузена герцога Орлеанского, и потому не мог задать вопрос относительно неожиданного охлаждения между братом и сестрой, которые так счастливо встретились.

А к его возвращению от герцога Орлеанского Летиция разбаррикадировала дверь.

Ей не оставалось ничего другого, как принять визит, который он нанес немедленно после своего прибытия. При этом, так как она быстро восстановила порядок, чтобы соблюсти приличия, он был несколько удивлен, обнаружив Тюльпана, сидевшего в одиночестве в кресле, причем напряженность его позы вызвала у него некоторое подозрение.

- Вы неважно себя чувствуете, мсье Тюльпан? Вы чем-то опечалены? Ваш брат чем-то опечален, мадам?

- Всего лишь маленькая ссора, которые часто случаются между братом и сестрой, - сказала она и вскоре после этого, взяв маркиза под руку и бросая на него на глазах у потрясенного Тюльпана влюбленные взгляды, спросила, не будет ли он так любезен и не покажет ли ей свой замок.

- Сверху донизу, мадам, - пробормотал тот, побледнев от счастья. Снизу доверху. Слава направо и наоборот. Ваши желания - закон для меня.

И они вышли, причем никто не спросил у Тюльпана, также побледневшего, но от ревности, не хочет ли и он принять участие в экскурсии.