Мэри Вентура и «Девятое королевство» - Силвия Плат

матрасы вынесли на лужайку, простыни и подушки выстирали и повесили проветривать. Перси лежал в комнате для рукоделия в длинном гробу светло-оранжевого цвета с серебряными ручками; крышка гроба стояла у стены, серебряная надпись на ней гласила: «Перси Б. Скончался 25 июня 1962». От такой близкой даты щемило сердце. Гроб был накрыт простыней. Роза подняла ее. Белое, как бумага, заостренное лицо оставалось открытым, все остальное было спрятано под белым тканевым покрывалом. Губы казались слипшимися, лицо покрывал слой пудры. Роза быстро вернула простыню на место. Я обняла ее. Она поцеловала меня и залилась слезами. Темноволосая полная сестра из Лондона с черными кругами у глаз сетовала: у них нет катафалка, только повозка.

День похорон, пятница, выдался жарким. На синем небе плывут театрально красивые белые облака. Мы с Тедом, во всем черном, проходя мимо церкви, увидели, как мужчины в котелках выкатывают из ворот высокую повозку на колесах со спицами. Едут за покойником. Мы оставили в лавке заказ на продукты. Ужасное чувство, когда непроизвольно начинаешь улыбаться, не в силах остановиться. Облегчение при мысли: мы заложники у смерти и на какое-то время в безопасности. Солнце отчаянно печет, мы обходим церковь; подстриженные липы – как зеленые шары; дальние холмы окрашены красным, их только вспахали, а один засеян, и там поблескивают только что взошедшие ростки. Спорим: ждать снаружи или зайти внутрь.

Тяжело ступая, в церковь входит Элси. За ней Грейс, жена Джима. Потом мы. Священник в полном облачении встречает гроб с телом покойного у ворот церкви, процессия с пением приближается. Становится жутко. Мы все стоим. Гроб утопает в цветах, их лепестки дрожат и кокетливо колышутся, гроб везут по проходу. Провожающие красиво обряжены в черное – с головы до ног, от перчаток до сумок. Роза, три ее дочери, включая красавицу модель, чей-то муж, миссис Дж. и улыбающаяся католичка, только на этот раз без фирменной улыбки, – та ждет своего часа. Я почти не слышу заупокойной службы; мистер Лейн наконец удовлетворен великолепием церемонии – все устроено надлежащим образом.

Затем мы следуем за похоронной процессией из боковой двери на улицу, которая ведет в гору до самого кладбища. За высокой черной повозкой, которая движется за священником, чинно и торжественно идущим в черно-белом облачении, медленно едут автомобили с провожающими – общая машина, еще такси и большой новый красный автомобиль Герберта Дж. Герберт выглядит ужасно: весь зеленый и очень испуганный. Мы садимся к нему.

– Что ж, старина Перси всегда хотел, чтоб его похоронили в Девоне. – Было понятно, о чем он думает: следующая очередь – его.

У меня слезы подступили к горлу. Тед обратил мое внимание на детей из начальной школы за окном: они сидели во дворе на ковриках и смотрели на траурную процессию без грусти, с обычным любопытством. Мы вышли из машины у кладбищенских ворот. Все вокруг плавилось от жары. Ряд черных женских спин. Шесть котелков представителей похоронной службы оставлены в траве у первых тисовых кустов. Гроб на досках, все речи сказаны, прах к праху – вот и все, что осталось, ни славы, ни небес. Немыслимо узкий гроб опускают в узкую дыру в рыжей земле и там оставляют. Женщины окружают могилу прощальным кругом. У Розы возвышенное, прекрасное, неподвижное лицо, католичка бросает в могилу горсть земли, которая глухо стучит по крышке гроба. Меня охватывает острое желание тоже бросить пригоршню земли на гроб, но это кажется неприличным – словно мы торопимся поскорей предать Перси забвению. Мы уходим, оставляя могилу зияющей. Неловкое чувство. Правильно ли, что он остается там один, неприкрытый?

Домой мы идем пешком, спускаемся с холма, рвем по дороге фуксию, наперстянку и обмахиваемся куртками из-за жары.

4 июля

Пришла Роза в одолженной у кого-то черной велюровой шляпе, я впустила ее в дом. Она едет в Лондон, но через неделю вернется. Она сделала прическу, и теперь на голове у нее волна из тугих локонов. Она оправдывается:

– Я так ужасно выглядела.

Роза принесла две старые книги (не сомневаюсь, что одна из них поддерживала подбородок Перси), целую кучу пуговиц, наверное, тысячу – они собирались пришивать их к картонкам и продавать, – адресный штамп, тоже для домашнего бизнеса, и несколько записных книжек – памятные реликвии. Я как-то шла мимо их дома и увидела двух женщин в гостиной: прикрыв от пыли волосы платками, они на коленях сортировали вещи в окружении поставленных на попа цветастых матрасов и кроватей.

Роза сказала, что услышала разговор супружеской пары рядом с нашим домом: «Но у него соломенная крыша и вообще он слишком велик для нас». Тогда она вышла. Они что, хотят купить дом? Да, они уезжают из Лондона и хотели бы купить коттедж. «Удивительно, – сказала Роза. – Я как раз хочу продать свой». «О, это то, что нам надо», – обрадовались супруги. Интересно, появятся ли они снова?

Чарли Поллард и пчеловоды (июнь 1962 г.)

7 июня

Акушерка заглянула к нам в полдень, чтобы напомнить Теду, что пчеловоды Девона собираются в шесть часов у Чарли Полларда. Мы как раз подумывали о том, чтобы купить улей, поэтому уложили детей, запрыгнули в машину и погнали вниз по холму мимо старой фабрики к Милл-Лейн, району бледно-оранжевых оштукатуренных коттеджей на реке Тау, затоплявшей всю местность во время разлива. Мы въехали на пыльную, плохо заасфальтированную парковку под серыми крышами фабричных построек: фабрика не работала с тысяча девятьсот двадцать восьмого года и теперь использовалась как склад для шерсти.

Мы ощущали себя робкими новичками. Я ежилась от вечерней прохлады, не догадавшись захватить с собой свитер. По небольшому мостку мы попали во двор, где уже собралась группа девонцев – мужчин разного возраста в мешковатых, коричневых в крапинку твидовых пиджаках. Среди них был и мистер Поллард, в белой рубашке с закатанными рукавами, с красивыми карими глазами и головой странно еврейской формы, – загорелый, темноволосый, с лысиной. Там еще стояли две женщины: одна очень крупная, высокая, дородная, в блестящем плаще цвета морской волны, другая – худая, похожая на библиотекаршу, в серо-коричневом плаще. Мистер Поллард направился в нашу сторону и, остановившись на краю мостика, кратко с нами переговорил. Указав на груду ульев, которые выглядели как белые и зеленые деревянные блоки с небольшими козырьками, он сказал, что мы можем выбрать любой, если решим установить его у себя.

В это время во двор въехал маленький голубой автомобиль – прибыла акушерка. Отблеск от лобового стекла бил нам в глаза. Затем подъехал священник; что-то вещая, он прошел через мостик, все молча его слушали. Он принес с собой занятную штуковину – темную фетровую шляпу с сеткой впереди и шейным платком. Я подумала, что это специальная защита от пчел для церковников