Остров Разочарования - Лазарь Лагин

Егорычев серьезно сомневался, стоит ли ему именно сейчас, во время обряда похорон, появляться среди островитян. Быть может, появление в такой печальный и торжественный час постороннего человека противоречит обычаям острова. Но, судя по словам юного Смита, перед хижиной покойного Яго назревали какие-то серьезные события. Неужели провокация сладчайшего мистера Фламмери так легко и быстро пустила ростки?

Он вышел из Большой мужской хижины, оставив кочегара караулить Розенкранца и их громоздкий багаж и оружие. Он нарочно не захватил с собой автомата, чтобы избежать соблазна применить его даже в минуту самой крайней опасности.

При появлении Егорычева около хижины утопленника гул спора на мгновение затих, затем разгорелся с новой силой.

Егорычев окинул взглядом толпу. Гильденстерна среди нее не было.

- Где Гильденстерн? - осведомился он вполголоса у подбежавшего Гамлета.

- Он побежал за Кидом.

- За каким Кидом?

- Это паренек из Эльсинора. Он поджидает меня, пока я вернусь с похорон.

- А зачем он здесь, в Новом Вифлееме?

- Он будет играть в нашем представлении. Пришел посоветоваться.

- О чем вы здесь спорите?

- Гильденстерн сказал людям Нового Вифлеема, что белоголовый молился богу и бог сказал ему, что Яго погиб потому, что его извели колдовством люди Эльсинора и что им за это обязательно надо отомстить. Теперь отец Джемс говорит, что нам следует пойти войной на Эльсинор, чтобы отплатить им за кровь Яго, заставить их выдать того, кто виновен в колдовстве, и чтобы они перестали праздновать день воскресный по субботам.

- А что говорят люди Нового Вифлеема? - Они боятся бога.

- А ты как думаешь насчет того, что Яго якобы умер от колдовства?

- Я думаю... Я полагаю, - тут Гамлет перешел на шепот, - я полагаю... Вы же сами мне сказали, что чудес нет и что колдовства тоже нет... Я так говорю?

- Ты говоришь очень правильно, Гамлет. Ты храбрый и умный человек. Как ты думаешь, что тебе было за твои слова, если бы на самом деле существовали чудеса и колдовство?

- Я думаю, что меня убило бы на месте громом, сэр.

- Ну и как? Убило тебя громом?

- Нет, не убило. Я остался жив, и это очень интересно.

- Подумай об этом на досуге, мой дорогой умница Гамлет.

- Я обязательно об этом подумаю. Я теперь буду очень много думать.

- Но пока что нам нужно что-то предпринять, чтобы не началась по-пустому война.

- Вот и я так говорил, что нечего начинать войну. Она никому не нужна.

- Кроме тех, кто остался в Священной пещере.

- Это сверх моего понятия, сэр, - честно признался Гамлет.

- Это сверх понятия любого честного человека, и все же это именно так. Белоголовому нужна война, чтобы люди острова Разочарования основательно между собой перессорились. Тогда их легче будет подчинить своей воле.

- Но ведь это подло: натравливать людей друг на друга и извлекать себе пользу из чужой крови!

- Ах, мой дорогой Гамлет, в том мире, откуда прибыл мистер Фламмери и его друзья, многое построено именно на том, что люди, подобные Фламмери и Цератоду, всеми способами не дают остальным людям жить между собой в ладу и согласии. Только на этом и держится власть разных Фламмери. Вот поэтому-то он и хочет втравить вас в войну с Эльсинором.

- Они извели колдовством сэра Фальстафа, сэр, - вмешался преподобный отец Джемс.

Слишком много членов его паствы внимательно и все более сочувственно прислушивались к беседе Гамлета с желтобородым белым. Как пастырь, он считал себя не вправе не вмешаться.

- Разве Яго не утонул в море? - обратился к нему Егорычев.

- Но он утонул потому, что на него навели колдовские чары, сэр. Это понятно даже ребенку.

- Ты старый и мудрый человек, - польстил Егорычев колдуну, но адресуясь главным образом к его пастве. - Ты много знаешь и очень многое видел на своем веку. Скажи мне, разве люди вашей деревни умирают только от колдовства?

- Конечно, нет, - осторожно отвечал колдун. - Люди умирают от старости, от болезней, от отсутствия должного благочестия.

- Почему же ты так уверен, что он утонул в результате колдовства?

- Потому, что его голова была обращена в южную сторону.

- А если его выбросило бы в сторону вон той горы? Ведь на ней никто не живет? - И Егорычев указал в направлении, строго перпендикулярном тому месту бухты, куда выбросило тело Яго.

- Тогда было бы ясно, что никто, кроме него самого, в его смерти не виновен, - проворно ответствовал преподобный отец Джемс.

- А если бы в сторону Священной пещеры?

- Его выбросило головой к югу, - уклонился отец Джемс от прямого ответа.

- Я думал, что ты более понятлив, - с досадой промолвил Егорычев, - но раз ты нуждаешься, чтобы тебе разжевывали и клали в рот разжеванное, я могу это проделать для такого уважаемого человека, как ты.

Кое-кто из окружавших ухмыльнулся. Им было внове такое забавное выражение. Но колдун уперся взглядом в землю и молчал.

- На вчерашнем пиршестве вы угощали меня напитком, от которого люди пьянеют. Верно я говорю? - продолжал допытываться Егорычев.

- Верно, - неохотно отвечал колдун.

- Если человек выпьет слишком много этого напитка и упадет в воду, может он утонуть?

- Может, - еще более неохотно согласился отец Джемс.

- Так пусть те, кто видел Фрумэна, когда он третьего дня отправился в бухту, скажут, разве он не был тогда пьян?

- Он был -очень, очень пьян, - охотно Подтвердили несколько островитян. - Он качался на своих ногах, как самая старая и дряхлая коза.

- Что же удивительного в том, что очень пьяный человек утонул? Разве не было тогда сильного ветра? - спросил Егорычев. Ему казалось, что он уже почти полностью убедил своих слушателей.

Все согласились, что в пятницу, когда Яго отправился освежиться, дул достаточно свежий ветер, чтобы опрокинуть лодку, особенно если ею правит в дым пьяный человек.

- И еще, - продолжал Егорычев, все более утверждаясь в убеждении, что он берет верх над человеконенавистническими происками Фламмери, - попробуем даже на мгновение допустить нелепую мысль, что кто-то, неизвестно по какой причине, хотел извести одного из людей Нового Вифлеема. Если он хотел нанести этим действительный ущерб вашей деревне, он бы, без сомнения, выбрал наиболее уважаемого и ценного вашего односельчанина. Не так ли?

- Это именно так, - согласились его слушатели, окружая беседующих все более плотным кольцом.

- А разве Яго был достойным и ценным человеком?

- Все человечество презирает Фрумэна! - горячо воскликнул Гамлет.

- Он был большой негодяй, этот Фрумэн! - поддержали Гамлета его односельчане, но преподобный отец Джемс в благочестивом ужасе воздел руки, и люди замолкли. Они вспомнили, что со вчерашнего вечера полагалось совсем по-другому говорить о покойном Яго.