Мальчики в розовых штанишках. Очень грустная книга - Николай Зенькович

Он родился в интеллигентной творческой семье. Отец— известный композитор Кирилл Молчанов, мать — актриса Театра Советской Армии. Дедушка по матери— морской офицер, капитан одного из кораб­лей Балтфлота.

В советские времена Владимир Молчанов был по­литическим обозревателем Гостелерадио СССР. В 1992 году вел популярную передачу «До и после полуночи».

— Вы религиозны?— спрашивает у него коррес­пондент.

— Нет, но я верую. Меня крестили в 1951 году в церкви на улице Неждановой, в ста метрах от ка­бинета, в котором отец работал секретарем партийной организации Союза композиторов. Мое крещение, ко­нечно, было опасно для его карьеры, он знал об этом, но не противился.

ОТ «ЛЮБВИ-КОЛЬЦА» К «ЛЕСОПОВАЛУ»

Поэт Михаил Танич, автор широко известных в со­ветское время шлягеров «Черный кот», «Комарово», «Любовь-кольцо», «На тебе сошелся клином белый свет», «Проводы любви» и многих других, создал в 1992 году нечто новое, что сразу вознеслось на гребень волны зрительского интереса. И назвал это — «Лесоповал». Так же называется музыкальная группа, исполняющая его песни.

В начале 1993 года музыкальный обозреватель га­зеты «Вечерний клуб» Галина Замковец задала ему несколько вопросов.

— Михаил Исаевич, лично для меня неожиданнос­тью явилось вот что: оказывается, вы можете быть экспертом по лагерной тематике. «Лесоповал» — стра­ница вашей собственной биографии?

— В лагере я провел шесть лет: с 47-го по 53-й год. Усольлаг— был такой лагерь в тайге. Я работал на лесоповале. Это была тяжелая работа, нечеловеческие условия, которые очень многие не выдерживали.

— В чем вас тогда обвинили?

— Я сидел по статье 58-й. Один из пунктов этой статьи гласит: возведение клеветы на условия жизни в СССР. Тогда это была самая модная статья. По ней можно было получить срок за анекдот, за любовь к Парижу, интерес к Риму, любое неосторожное слово и так далее.

— Вы много гастролируете?

— Очень. Выступаем на самых разных сценических площадках. И в лагерях тоже, недавно в Сургуте, в лагерях строгого режима... Пели в Бутырках...

— И как вас принимают там?

— Плачут, говорят, что Сережа (Сергей Коржуков. — Н. 3.) поет их родные песни. Спрашивают, где он сам сидел.

— Его что, принимают за вора?

— Чего вы испугались? Это значит, что он хоро­ший артист. Да, это тихий, интеллигентный парень. Ему всего 33 года. По образованию он — медик, по специальности — музыкант, а уголовники принимают за своего.

БЕЗМЕН ПОЛТОРАНИНА

Книга руководителя Российского телевидения Оле­га Попцова «Хроника времен царя Бориса» была од­ной из главных достопримечательностей сентябрь­ской 1995 года международной книжной ярмарки в Москве. Предполагали, что выход книги повлечет за собой поток судебных разбирательств. Да и цена неслыханная — 70 тысяч российских рублей за экзем­пляр.

— Ну когда же он успел ее написать? — задавался вопросом на презентации Михаил Полторанин. — Во­обще-то писатель пишет не тогда, когда у него есть время, а тогда, когда его нет.

Но самое интересное произносится, как всегда в России, в кулуарах.

— Однажды дома я взвесил на безмене книгу Ель­цина «Записки президента» и книгу Олега Попцова, — разоткровенничался в узком кругу Михаил Никифорович. — Президент перевесил. Но только за счет иллюс­траций и высококачественной бумаги...

ЕЩЕ ТОТ ИГРОК

Один из трех подписантов Беловежских соглаше­ний, поставивших крест на СССР, председатель Вер­ховного Совета Белоруссии Станислав Шушкевич име­ет необыкновенное хобби. Он коллекционирует иг­ральные карты.

В его собрании — более 350 колод со всех кон­тинентов Земли. Есть карты огромные, 13 на 18 сан­тиметров, есть совсем миниатюрные— три на два сантиметра. Есть редкие: например, в Берлине немец­кие солдаты во время Второй мировой войны играли картами, помеченными специальной печатью рейхска­нцелярии. Есть и карты в костяной шкатулке XIX века — этими картами играли польские ксендзы.

Самое удивительное, что Шушкевич в карты не играет, если не брать в расчет пасьянсы, которые счи­тает разминкой для ума.

ГОЛУБИЗНЫ В ЭТОМ НЕ БЫЛО

Знаток светской жизни из столичной газеты «Мос­ковский комсомолец» Элина Николаева так описывает юбилей телепередачи «Итоги», который отмечался в ресторане Дома архитекторов. Праздник проходил в начале января 1993 года.

«Души гостей тронуло проявление нежной, лири­ческой любви между Андреем Макаровым и Генна­дием Бурбулисом. Люди разных профессий, полити­ческого опыта и абсолютно разной комплекции, они находили друг друга в разных точках зала, их явно тянуло друг к другу, а однажды, пока ваш коррес­пондент задумалась о чем-то своем, девичьем, как заявляют очевидцы, они нежно соприкоснулись голо­вами. Им явно было хорошо вдвоем, и своих отно­шений они не скрывали. Но голубизны в этом не было, и почвой для «любви» стало отнюдь не фи­зиологическое влечение, а сильное мужское чувство, основанное на совместной ненависти к коммунисти­ческому и тоталитарному режиму...»

ЧТО У КОГО В КАБИНЕТЕ

Раньше в Советском Союзе в каждом начальствен­ном кабинете висел портрет Ленина, а вдоль стены стояли массивные книжные шкафы с полными собра­ниями сочинений классиков марксизма. А ныне?

В кабинете министра печати и средств массовой ин­формации Российской Федерации Михаила Федотова ви­сят на самом заметном месте... наручники. Для кого?

— Для тех, кто нарушает закон, — серьезно объяс­няет министр.

А вот в кабинете главы Московской областной администрации Анатолия Тяжлова на столе стоит красноречивая табличка: «Денег не просить. Курить можно».

Помогает?

— Нет. Все наоборот. Не курят, а денег просят. Я подсчитал: ежедневно посетители просят несколько сот миллионов рублей.

КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ РАСПУТИНА

Всю страну облетело крылатое выражение одного из народных депутатов России: окружение Ельцина — это коллективный Распутин.

Журналисты как-то спросили у вице-премьера рос­сийского правительства Сергея Шахрая:

— Сергей Михайлович, вы входите в «коллектив­ного Распутина»?

— Когда это прозвучало, Полторанин, Козырев и Шумейко в шутку поделили меж собой все функции «коллективного Распутина»— кто по женщинам, кто по интригам, кто по Бахусу. Прихожу, а мне говорят: обязанностей не осталось. И приняли меня кандида­том в члены «коллективного Распутина».

Оппозиция тут же откликнулась: господин Шахрай явно скромничает, преуменьшая свои способности. На белый свет была извлечена и пошла гулять по газетам давнишняя история о поездке Шахрая, тогда рядового технического работника Комитета по законодательст­ву Верховного Совета СССР, в США в составе пар­ламентской делегации.

Когда пришло время отъезда, выяснилось, что Сер­гею Михайловичу требуется отдельная машина — слишком много техники он приобрел, на большие суммы в валюте. Члены делегации были в шоке — откуда деньги? А Сергей Шахрай объяснил, что он одолжил деньги у американцев. На вопрос, как же он будет возвращать долги, ответил лаконично: «В Моск­ве что-нибудь придумаю».

Делегация предъявила молодому бизнесмену уль­тиматум: либо возвращаешь технику и свои личные долги американским «друзьям», либо в Шереметьеве будешь сдан компетентным органам. Смертельно оби­девшийся молодой юрист вынужден был улетать из США без багажа.

ДРУГ МАРИАННЫ

Геннадий Бурбулис поведал историю своего зна­комства со знаменитой Марианной.

Ему позвонил тогдашний глава «Останкино» Егор Яковлев:

— В Москве Вероника Кастро. Не мог бы ты с ней встретиться?

Перед этим Бурбулис встречался с делегацией ку­бинской оппозиции. В ее составе была и дочь Фиделя Кастро.

Геннадий Эдуардович подумал, что приехала как раз дочь кубинского лидера.

— Обязательно с ней встречусь, — сказал Яков­леву тогдашний первый вице-премьер России.

Помощники раскрыли ему глаза, что речь идет не о дочери бородатого вождя, а об актрисе, играющей главную роль в сериале «Богатые тоже плачут». Но было уже поздно.

Пришлось срочно звать Полторанина, Мирошниче­нко и Лахову.

На память Марианна подарила Бурбулису халат.

КТО ПЛОДИТСЯ ОТ СКРЕЩЕНИЯ ИДЕЙ

Март 1993 года. Московский Дом литераторов. Собрание представителей творческой интеллигенции в поддержку президента России.

Поэт Александр Щуплов встречает питерскую зна­менитость— поэта Михаила Дудина, советского клас­сика, лауреата всевозможных премий, Героя Социали­стического Труда.

— Как поживаете, Михаил Александрович?

— Да пока я на земле, а не она на мне... Вот и все.

— Как ваши эпиграммы?

— Да вот последняя «Проходя по Тверской»:

Ты б... обходишь: глядь да глядь —

Тебе опять навстречу б...