Маленькая Миледи 2 Первые шаги - Дмитрий Минаев

Пока же помощь кочевников ограничивалась тем, что несколько десятков всадников… от трёх до четырёх… каждую ночь патрулировали долину. И у большинства из них, как определил Ворхем, были амулеты. Хотя и обычные "сигналки", только мне теперь… Да что мне! Уж на что Нэб спец в этих делах, и ему было скрытно не подобраться!

Потихоньку тьма рассеивалась, и эллиенский глаз уже мог что-то различать в предрассветных сумерках. По-моему, я уже говорила, что в темноте наши эльфы видят куда лучше, чем люди. Как только очертания предметов стали достаточно чёткими, они не стали терять времени даром. Имперцы в крайней левой палатке ещё нежились в своих постелях, досматривая последний сон, а в их сторону уже летел кувшин с дымящимся фитилём. Был он невелик, зато наполнен вместо камней мелким железным ломом, который перековывать не имело никакого смысла, иначе только сгорит без толку. А вот начинкой для бомбы он был превосходной. Гораздо лучше камней.

О чём я и рассказал в своё время Эрвенду и Нилу.

Горшок достиг шатра. Лаэрииллиэну даже показалось, что он ударился о ткань и разбился, но тут прогремел взрыв. Палатку разметало, порвав в клочья. Эллиены навалились на ломы, чтобы повернуть свою "каракатицу", чтобы направить на новую цель. Но та, как назло, упёрлась, как баран. Так обычно и бывает: когда не надо, одного лёгкого толчка достаточно, чтобы массивная "дура" сдвинулась с места, а когда потребуется, её всемером хрен своротишь. Наконец, поддетая вверх деревяшка перескочила через бугорок, который сперва никто не заметил. Ниллимарон, который был тут как тут, самолично укоротил фитиль на переданном Эйвой кувшине.

Да, совсем забыла сказать про мою "сестрёнку". Она настояла, чтобы её взяли с собой, в противном случае пообещав пожаловаться… Кому бы вы думали? Правильно – мне родимой. Если так пойдёт дальше, то я стану для бедного владыки чем-то вроде пугала. Оно мне надо? Надо будет с Эйвой поговорить по душам.

Наконец парлис встал, как требовалось, и второй снаряд отправился в путь. Он рванул в воздухе прямо над головами едва продравших глаза роверцев, столпившихся у средней палатки. Эллиены засуетились было, чтобы ещё повернуть свою "адскую машину", но этого не понадобилось. Оставшиеся невредимыми имперцы из третьей спешили помочь раненым товарищам. В них полетел новый кувшин, следом ещё один, уже с камнями. На такую удачу эльфы и не рассчитывали.

У-гу, так же, как капитан немецкой субмарины, который, потопив один вражеский корабль, всплыл, смотрит: два другие спасают утопающих. Он потопил второй, опять глядит в перископ. Третий никуда не делся, ну, и его туда же.

Вот только немец сперва толком не разобрался. Думал, что потопил три лёгких крейсера, а оказалось – тяжёлых – гордость британского флота: Абукир, Хуг и Кресси.

Названия кораблей запомнил… правда, не уверен точно – Хуг и Худ… а фамилию подводника – нет. Ладно, кому надо – узнает.

Вот и эллиены… Смотрели, как раненый в руку имперец помогает своему товарищу скакать на одной ноге, потому что вторая залита кровью, и ждали… Чего? Полезет ли кто ещё спасать раненых.

Жестоко? А кто сказал, что война – гуманная штука? Мы, между прочим, ни табиров, ни роверцев сюда не звали.

Эльфы меж тем выжидали, а командир имперцев, размахивая руками, что-то пытался объяснить старшему разъезда кочевников, указывая в сторону раненых. Видно просил помощи, но те не спешили спасать союзников. Наконец один степняк отделился от группы и подлетел к несчастным. Перекинул одноногого через седло и назад. Второму бедолаге пришлось ковылять своим ходом.

На месте побоища кто-то шевелился, пытался сесть или отползти в сторону. Может быть, эллиены и стрельнули бы по ним ещё раз, только заряды, за которыми присматривала Эйва, закончились. Ниллимарона как раз спустили на верёвке вниз, чтобы тот снарядил парочку-другую новых. Владыка тоже покинул продуваемую всеми ветрами вершину, а вот племянница последовать его примеру категорически отказалась. Ей захотелось посмотреть, чего ради она тут мёрзла, и была ли от этого польза. Вслед за ней полюбоваться на дело своих рук полезли и другие эльфы.

Главный эллиенский пиротехник застрял надолго, на пару часов, как минимум. Пока нашёл нужные железяки, пока уложил их с порохом в подходящий кувшин. Шнур опять же. Всё надо было сделать основательно, без спешки, чтобы был толк. За это время Эрвендилтоллион успел всех вернуть с высот на грешную землю. Большинство эльфов заменил, прежними остались только наводчик и наблюдатель. Упрямая Эйва, ёжась от холода, одна осталась дежурить на верхушке скалы.

Наконец первая пара боеприпасов была готова, и новый состав расчёта занял свои места.

К тому времени табиры осмелели, и около шести или семи из них принялись поднимать и грузить раненых. Одни спешились, другие принимали несчастных, перекидывая через луку седла. Они уже успели благополучно спасти пятерых, отвезя их на безопасное расстояние, и вернуться за новой партией, когда над их головами прогремел новый взрыв. Проклятья, хрип умирающих, жалобные крики раненых тачпанов.

Кочевники долго не решались приблизиться. Наконец, кто-то из них не выдержал, бросившись на помощь сородичу. Наверное – родственнику. Соскочил, помог подняться и сесть в седло, а потом, придерживая за повод своего скакуна, помчался прочь едва ли не быстрее сайгака. А навстречу уже нёсся другой смельчак.

Эллиены не стреляли. Не потому, что в них проснулось чувство сострадания. Слишком они для этого рациональны. И не из жадности, жалея потратить лишний снаряд. Не для того эльфы мёрзли второй день на семи ветрах, чтобы палить по одиночным табирам.

Степняки поняли намёк. Разобрав своих, и живых, и мёртвых, к раненым имперцам они так и не притронулись. Не известно о чём кричал командир оставшихся валяться роверцев: ругался, просил, умолял. Всё без толку. Появился какой-то важный кочевник в блестящих доспехах. Закричал, замахнулся плёткой на старшего патруля. Тот пытался что-то объяснить, указывая рукой на бьющихся и скулящих тачпанов.

Имперский офицер, поняв, что помощи ему не дождаться, сам побежал туда, где корчились в агонии его подчинённые.

Я слушал сбивчивую речь Эйвы и мне почему-то привиделся Пьер Безухов, мечущийся по Аустерлицкому… нет, Бородинскому полю. Кому он чего хотел доказать?

Кто, Безухов?

И он и этот грузный имперец, неуклюже бежавший по заснеженному полю навстречу своей смерти.

Наверное, потерял голову.

Он потерял её по-настоящему, когда рядом взорвался снаряд. Обезглавленное тело какую-то пару мгновений чудом удержалось на ногах. Затем завалилось набок, орошая новой кровью уже щедро политую ею землю.