И всюду тьма - Алена Мандельбаум

смесь облегчения, сомнений и трепетной радости. Ана нервно теребила вспотевшие пальцы, которые она еще чувствовала. Она смотрела на двух богов, обретших друг друга. И на себя, потерянную и рассыпающуюся. Она вложила все надежды в одного человека… бога. И что теперь?

– Ты была права во всем… – Он говорил с Хельгой с той же нежностью, которую обращал к Ане. – Но люди жестоки и подлы, я быстро понял свою ошибку. Я так долго хотел тебе в этом признаться!

– Тс-с. – Хельга приложила палец к губам. – Перерождения для меня стали циклом мучений. Тьма в теле младенца… ты можешь это представить? Она вырывалась мгновенно, и все начиналось заново.

– Это наши силы, это мы. Нам не нужно учиться управлять ими, если ты сохранила память, – возразил граф, беря ладони Хельги в свои.

Ана стояла посреди комнаты недвижимым изваянием. Замком из песка.

Ей бы очень хотелось удивиться, обрадоваться и восхититься. Она жила среди покровителей людей. Они открылись перед ней. Но каждое слово рвало душу на части. Бог Света говорил со своей богиней. А Ана рассыпалась, как образ, в котором больше нет нужды.

– Нет, мне Тьма подчинялась так же, как и остальным. Поэтому я умирала, рождалась, опять умирала. Думаю, добрую четверть разливов Тьмы устроила я. Прошло много времени, пока я смогла дожить до хоть мало-мальски осознанного возраста. Я была несчастной и озлобленной, поэтому я приносила боль. – Хельга грустно вздохнула. – Пока не испытала доброту. Люди не так плохи, если не знать их мысли. Я познала радость, удовольствие, любовь. Не нашу, человеческую. Я никогда не думала, что чувствовать так прекрасно. Но моя жизнь все равно обрывалась рано до тех пор, пока я не нашла способ это изменить.

Хельга сделала паузу: долгий рассказ давался ей нелегко. И ее дыхание сдуло еще пару песчинок. Песчинка доверия. Песчинка искренней заботы. У Аны задрожал подбородок, она сморгнула слезы.

– Как я не замечал в тебе Тьму все это время?.. – коря самого себя, пробормотал граф.

– Вот потому и не заметил, – продолжила Хельга, – нет у меня больше Тьмы. Ты думал, я отказалась от памяти, а я отказалась от силы. Я заключила ее в сферу, так же как ты – Свет в предметы.

– Это вашу Тьму я поглотила? – сорвавшиеся слова рассыпали губы Аны.

– Да, птенчик. – Повернулась к ней старушка. – Будь с ней осторожна. Запечатать Тьму мне удалось, но не всю, часть, что вырвалась, пронеслась по людям. Я виновата в той трагедии, и я тоже не пережила ее. Но я переродилась. – На ее лице расцвела трогательная улыбка. – Девочкой, которой можно было кричать во весь голос, чувствовать, не сдерживаясь, не боясь запустить цикл по новой. Мама назвала меня Хельгой. И я впервые дожила до старости.

Ана представила, каково это – с самого рождения ждать, что собственная сила тебя разрушит… Но ни жалость, ни сочувствие не тронули душу.

– Я давно полюбила людей со всеми их недостатками. И мне здесь нравится. И я хотела, чтобы ты, Свет мой, увидел человечество так, как вижу его я. Но я нашла тебя отрешенным, одиноким и ищущим способ вернуться. Ты не смотрел на людей, не пытался их услышать, не пытался открыться.

Ана перевела взгляд в окно, наблюдая за гнущимся деревом, с которого разбушевавшийся ветер срывал листья.

– А как иначе? Я не такой, как они. Им не понять.

Это говорил ее граф, который перед сном клал ей голову на грудь и рассказывал о прошедшем дне. Иногда с радостью, иногда с раздражением, иногда засыпая и едва ворочая языком. И сейчас тем же языком он проводил черту. Он был богом. С дерева сыпались и ветки.

Сможет Ана снова стать целой, если выйдет под дождь?

Хельга продолжила:

– Тебя подвела твоя божественная роль – отвечать на мольбы, помогать обделенным. Ты не видел обратную сторону, потому что ее видела я. Мне все еще хочется показать тебе всю глубину человеческой души. То, что разделено на тебя и меня, в них сошлось. Свет и Тьма. Добро и Зло. Радость и Печаль. Противоположности, каждое рождение смешивающиеся в неповторимое творение.

– Почему вы так поступили со мной? Неужели я недостойная, неужели меня можно использовать… – Ана думала, что закричит, но горло разодрал безвольный шепот.

Хельга с грустью посмотрела на нее.

– Ты человек, которого полюбил бог Света, поэтому недостойной тебя вряд ли можно назвать.

Какая красивая горка песка. Слеплю из нее свою мечту.

Ана запрокинула голову, уставилась в потолок. Казалось, он тоже покрылся трещинами.

– Он полюбил Тьму во мне.

– Это лишь моя маленькая уловка, – призналась Хельга, – когда я увидела, что между вами загорелась искра, когда я поняла, что ты крепко держишься за Тьму, то решила помочь Свету увидеть в тебе равную. Иначе он бы не снизошел. – Она хмыкнула. – Это был единственный способ, чтобы он расслабился рядом с тобой, чтобы начал открывать сердце. Свет мой, разве это не прекрасное чувство?

Кеннет молчал. Впервые с прихода Хельги он поднял взгляд на Ану.

И этот взгляд вонзился в нее медленно и грубо ржавым зазубренным ножом. В груди разлилась боль, нарастая с каждой секундой, как пожар, пожирающий все теплое, нежное и ласковое, что было между ними: робкие слова, трепетные недомолвки, украденные минуты уединения, пылкие поцелуи. Песчинки плавились. Ана вернула Кеннету остекленевший взгляд.

Свет вспыхнул на груди, она вздрогнула, заледеневшей рукой сорвала с шеи опустошенного мотылька и, разжав пальцы, позволила ему упасть на пол.

Глава 99. Пустой сосуд

– Простите меня, – искренне попросила Хельга. – Но я по-прежнему верю, что Свету нужно приглядеться к людям, а тебе, птенчик, подходит этот заносчивый, но добрый бог. Люди тебя подвели.

Ана стряхнула оцепенение и усмехнулась этой надменной снисходительности.

– Давай вернемся, – вдохновленно произнес Кеннет, не замечавший и не желавший замечать Ану. – Здесь для нас ничего не осталось.

– Я не могу, Свет мой. Во мне нет ни капли божественной силы, – буднично сказала Хельга и развела руками.

Кеннет улыбнулся с вопросом на губах.

– И я не хочу возвращаться. Мне там тяжело и грустно, – договорила Хельга. – Давай останемся здесь. Насколько лучше быть среди, чем смотреть свысока!

Кеннет вскочил на ноги и обвинительно воскликнул:

– Ты видела, что они сотворили с нашими силами?! Ты стала символом всего зла, а части меня достаются убийцам! Они получили бесценный дар, чтобы превратить его в оружие, манипуляцию, власть. Я здесь не останусь. Для меня каждое новое перерождение мучительнее предыдущего. Я жил, но я жил преданный,