Тайна священного колодца - Василий Михайлович Чичков

— Можно попробовать, — согласился Педро.

Рыбаки погрузили сеть в лодку и столкнули ее с мели. А старик, опираясь на палку, опять шел у самой кромки воды, там, где песчаный берег потверже, и на старом морщинистом лице была улыбка.

Лодка ушла от берега и остановилась. Рыбаки опустили сеть в воду. Когда на воде появилась ровная линия поплавков, они направили лодку к берегу, как раз к тому месту, где был камень.

Старик к этому времени подошел к своему камню и устало опустился на него. Слишком большой путь проделали его старые ноги. Приложив руку козырьком ко лбу, он смотрел на лодку, и улыбка по-прежнему украшала его лицо.

Рыбаки на берегу выстроились в две шеренги. Когда лодка подошла, они взяли канаты и прицепили их к поясам. Снова затянули песню и снова в такт песне шагали босыми ногами по песку, не спуская глаз с моря.

Старик тоже смотрел в море. Лет сорок назад у него была сеть куда меньше, но каждый раз вынимали воз рыбы. И сейчас виделось старику, что в сети уйма рыбы. Она бьется в упругие клетки, но не может вырваться.

Все ближе поплавки. Все напряженнее тишина на берегу. Как хотелось бы старику стать в ряд вместе с этими мускулистыми ребятами и, крепко ухватив руками канат, тянуть его! Но за плечами были восемьдесят два года.

Сеть была уже близко от берега. Она изогнулась как подкова. Старик привстал от волнения, но между поплавками и берегом вода была тихая. Вскоре вся сеть показалась на берегу, и в ней опять было всего несколько штук пампано и сьерры.

К старику подошел Педро.

— Плохо дело! Видно, мы провинились перед богом, — сказал он.

Снова рыбаки стали сматывать сети и грузить в лодку. А старик сидел на камне и, опершись на палку, смотрел вдаль. И так ясно видел рыбу, которую ловил на этом месте сорок лет назад… Большая, серебристая, она билась на песке, и люди весело кричали и плясали от радости. Потом он думал о гринго, о том, что у них есть специальные корабли и трубы, в которые даже под водой можно разглядеть рыбу. Старик никогда не видел таких кораблей и труб и сейчас пытался представить их.

Солнце уже скрылось в горах. Рыбаки растянули сети на песке и ушли. А старик все сидел и думал.

Над сетями в поисках рыбешки кружились хищные сопилото. Они размахивали черными крыльями, протяжно кричали, и крик их разносился над дремлющим берегом, над вековыми соснами и хижинами, очень похожими на те, что стояли здесь несколько веков назад.

НА КОЛЕНЯХ

Запыленный автобус прибыл в Гуанахуато и остановился на площади перед базаром. Приехавшие на базар пассажиры спешили покинуть автобус, чтобы занять у прилавка места поудобнее и разложить свой товар.

Только одна пара, муж и жена, уже немолодые люди — им, наверно, перевалило за пятьдесят, — не торопились покинуть автобус. Когда все вышли, муж взял жену под руку и осторожно повел к выходу. И было что-то торжественное в их походке и в одежде. На нем была новая широкополая шляпа, отороченная черной каемочкой, новая белая рубашка, на ней — белое платье и черный легкий платок, спадавший с головы на плечи. Они молча вышли из автобуса. На тротуаре жена сняла туфли и отдала их мужу. Босиком она сошла на булыжную мостовую и опустилась на колени. После этого она посмотрела на небо, сложила на груди руки, и губы ее прошептали молитву. Поправив платок на голове, женщина пошла по мостовой на коленях. Муж шагал рядом.

На улицах Гуанахуато всегда мало народа. Это город печальной судьбы. Гуанахуато называли прежде жемчужиной Мексики. Золото, серебро, олово — все это добывалось здесь, в Гуанахуато. В XVI и XVII веках сюда устремлялись испанские гранды и священники. Одни приезжали сюда, чтобы набить кошельки. Разбогатев, они строили в Гуанахуато дворцы не хуже тех, что были в Андалусии или Севилье. Люди божьего храма отправлялись в Гуанахуато тоже с целью обогатиться. Но вслух говорили о своей великой миссии — превращении темных индейцев в добрых католиков. И конечно, в Гуанахуато строились храмы. Чем больше добывалось золота на рудниках, тем выше и могущественнее были эти храмы.

Слава Гуанахуато гремела в Европе. Может быть, она не померкла бы и по сей день. Но в начале этого века подземные воды прорвали заслоны, и рудники были затоплены. Кончилась жизнь рудников, подаривших несметные богатства их владельцам, кончилась жизнь города, созданного этим богатством. Но по-прежнему открываются по утрам многочисленные храмы Гуанахуато. И сюда стекаются из окрестных деревень и поселков верующие. Поэтому у прохожих не вызывала удивления женщина, двигающаяся на коленях, и мужчина, идущий рядом, с туфлями в руках.

Лицо мужа было задумчивым, в глазах жены было видно благоговение и восторг. Ей казалось, что каждый шаг на коленях — это ступенька к богу. Она знала, что сегодня ей нужно будет сделать еще много сотен шагов по круглым камням мостовой, но это не пугало ее, а, наоборот, укрепляло в ней веру в бога и в чудо, которое все-таки свершилось. Сколько раз за последние два года мечтала Хасина об этом чуде!

Два года она лежала в постели. Разве можно объяснить другому человеку, как трудно быть прикованной к постели! Колени распухли, стали чужими, и она не могла ходить. Она лежала на спине и смотрела в потолок немигающими, печальными глазами. Потолок был белый. Когда-то она сама белила его. И хорошо, что он был белый: можно было смотреть на него и вспоминать прошлое и даже что-то увидеть, если очень захочешь, как в кино на экране.

Больше всего Хасинта любила вспоминать те годы, когда она была сильной, когда могла без устали пройти десятки километров, носить воду в больших ведрах, пахать землю, шагая босиком по мягкой борозде вслед за сохой. Все, что было в прошлом, казалось таким заманчивым и прекрасным.

Часто Макарио, который шагал сейчас рядом, садился на кровать и убеждал Хасинту: «Все пройдет, ты будешь ходить, как прежде!» Хасинта улыбалась. Она знала, что Макарио любит ее! Прожито тридцать лет вместе. Сколько радости и, конечно, горя осталось позади! Лицо мужа было таким близким, каждая морщинка была знакома.

Очень похож на отца был сын Хорхе. Ему уже стукнуло двадцать, когда он полюбил девушку из соседней деревни. Она была невысока ростом. Глаза у нее были большие и черные. Такие же черные, как и