Длинная тень - Синтия Хэррод-Иглз

Мартин понимающе улыбнулся.

– Ты же знаешь, что главная причина не эта. Ты любишь быстрые результаты, и у тебя нет терпения ждать годы, чтобы увидеть, как твои планы претворяются в жизнь.

– Пусть так, тогда я дострою купальню и запрещу пользоваться ею всем, кто мне не верит.

– Ты никогда не запретишь пользоваться купальней тому, кто будет восхищаться ею и говорить, насколько ты умна, – сказал Мартин.

Когда был готов фундамент, она подвела к нему Мартина и точно описала, как все это будет выглядеть.

– Здесь будет две комнаты, видишь? Тут – ванны. Тут – раздевалка. Вокруг – окна из цветного стекла, так что все внутри будет залито светом. На пол постелят черную и белую плитку, а в центре каждой комнаты установят фонтан. Вот здесь будет стоять огромная ванна из белого мрамора, в раздевалке я поставлю французский шезлонг, обитый белым атласом с золотыми нитями. А кругом расставят деревца в белых мраморных горшках – апельсины и лимоны. А здесь будет котельная, чтобы можно было нагреть столько воды, сколько захочется. А над ванной, на потолке, будет большая мраморная роза с множеством дырочек, а над ней – на чердаке – цистерна с водой, так что, если дернуть за шнурок, вода через дырочки в розе упадет на тебя, как дождь. Посмотри, я сейчас все тебе нарисую.

Мартин шел следом, слушая ее описания. Аннунсиата была так воодушевлена и так молода в своем энтузиазме, что он улыбался от удовольствия, глядя на нее. Фэнд тоже ходил за ней по пятам и при каждой остановке тыкался любопытным носом в ее платье, стараясь выяснить, что с ними происходит и что так заинтересовало хозяйку. Но когда в октябре настала сырая и холодная погода, ее пыл остыл и она предпочитала наблюдать за продвижением своего проекта, читая отчеты в тепле и уюте Морлэнда.

Из-за плохой погоды и отсутствия развлечений и дел на улице Аннунсиате и Мартину пришлось сидеть взаперти. С каждой неделей им становилось все тяжелей находиться в такой близости друг от друга и не выдать своих истинных чувств. Она бросала на него жгучие, алчущие взгляды, а в ноябре он разработал план, о котором и рассказал ей однажды утром, когда они были одни в комнате стюарда.

– На Северной улице есть один дом, – сказал он. – Дом принадлежит Киту, но я, будучи доверенным лицом, занимался его реставрацией. Строители уже закончили работу, и мне надо найти подходящего арендатора, но пока я этого не сделаю, дом будет пустовать.

Мартин замолчал, и их глаза сказали друг другу то, что не было произнесено вслух.

– Это, наверное, довольно опасно, – сказала Аннунсиата, – но...

– Но лучше, чем ничего, – закончил он за нее. – Я могу беспрепятственно поехать туда в любое время, но тебе придется ездить отдельно и в маске. Мы должны быть очень осторожны...

Она кивнула и почувствовала, что сердце сжимается от внезапного предчувствия беды и страха.

– Об этом должна будет знать Хлорис. Я могу ей довериться.

– Очень хорошо, тогда...

– Пусть это случится поскорее, – с надеждой сказала она.

Ничего особенного в этом доме не было, за исключением, может быть, вида из верхних окон на реку и величаво возвышающийся Гайдхолл. Мартин обставил дом кое-какой мебелью, и они начали встречаться там при каждом удобном случае. В магазине, куда дворяне иногда сдавали вещи, которыми давно не пользовались, Хлорис удалось купить плащ и маску. Эти вещи помогали Аннунсиате оставаться неузнанной, когда она шла на свидание. Они оставляли лошадей в гостинице на Миклгейт, напротив церкви Святого Мартина, и шли задними дворами к дому, и именно эта часть пути доставляла Аннунсиате больше всего беспокойства. Никогда раньше она не ходила по городу пешком и скоро обнаружила, что на уровне земли город пахнет еще хуже, чем на уровне спины лошади. Мартин всегда приезжал раньше ее, приближаясь к дому с противоположной стороны, в плаще и светлом парике, что считал вполне достаточной маскировкой. Если все было в порядке, он повязывал на ручку двери ленту, тем самым давая им знать, что путь свободен. Хлорис, на случай неожиданного визита нежелательных гостей, поджидала в гостиной внизу, читая книгу или вышивая.

– Много лет назад, – сказала однажды Аннунсиата, когда они с Мартином были одни в комнате, которую она называла «убежищем», – я бы посчитала все это приключением. Сейчас я расцениваю это как испытание нашей любви.

– Ты хочешь прекратить наши встречи? – спросил он.

Аннунсиата стояла у окна, глядя на первый белый легкий снег, падающий с серого неба на серую реку, но при этих словах быстро обернулась, и лицо ее осветилось радостью, которая всегда так воодушевляла его.

– О, нет! – воскликнула она. – В них вся моя жизнь. Я только хочу...

– Чего ты хочешь, мой ангел? – спросил он, пересек комнату, подошел к ней, крепко обнял за талию, чтобы вместе с ней смотреть на этот серо-белый день.

– Я хотела бы уехать далеко-далеко отсюда, навсегда, вместе с тобой. И чтобы мы просто жили друг с другом, как любящие муж и жена. Где-нибудь там, где нас никто не знает.

– Неужели ты согласишься расстаться со своим положением и богатством? – спросил он, слегка удивленный и тронутый ее словами.

– Все мое богатство и положение ничего не значат, если рядом нет самого дорогого человека – тебя. Но дело не только в этом, – печально добавила она.

– Не только. – Согласился он. – Кроме того, есть долг, ответственность...

Аннунсиата медленно повернулась, чтобы еще раз взглянуть в любимое, нежное лицо – он давно был знаком с чувством долга. Ему было уже почти тридцать лет, и большая разница в возрасте, поначалу так пугавшая ее, уменьшалась с каждым годом.

– Ты всегда был старше своих лет, Мартин, – сказала она. – Мне кажется, ты никогда не имел возможности быть абсолютно беззаботным.

Он засмеялся.

– Я не был шаловливым ребенком даже тогда, когда ходил под стол пешком. Может быть, если мы убежим вместе, я научусь быть беззаботным. Ради этого, наверное, стоит попробовать.

Они повернулись, движимые одним и тем же импульсом взглянуть на маленькую комнату, на их общую постель, на матрас в грубом деревянном каркасе, на треножник с умывальными принадлежностями, смешные колченогие табуретки и некое подобие стола, на котором лежала брошенная ими одежда. Все было куплено по дешевке в том же магазине, где и маска с плащом.

– Это не слишком похоже на рай, – заметил он.

– Это вообще ни на что не похоже, – ответила она. – Это место вне времени. Но здесь мы защищены от всего мира.

– Пока мир не последует сюда за нами, – сказал Мартин, нежно целуя ее и увлекая к кровати. – Рано или поздно это обязательно случится.

– Тогда мы пойдем куда-нибудь еще, – сказала она.