Горбун лорда Кромвеля - К. Сэнсом

На мой стук вышел старый слуга. Он сказал, что аббат Фабиан дома и ныне занят важным разговором с приором, а господин Марк находится у себя в комнате. Потом проводил меня наверх в прежние покои Гудхэпса, которые к этому времени были очищены от всяких склянок и запаха немытого старого тела. Марк сидел за столом, заваленным кучей писем. Я заметил, что волосы у него сильно отросли, и про себя решил, что, если он хочет вновь обрести современный вид, ему придется посетить в Лондоне мастера по прическам.

Он кратко меня поприветствовал, посмотрев на меня холодным и осторожным взглядом. Я почти не сомневался, что последние несколько дней они с Элис не упускали ни единого случая, чтобы побыть вместе.

– Просматриваешь переписку аббата?

– Да, сэр. Ничего интересного. – Он внимательно на меня посмотрел. – Как дела в Лондоне? Что-нибудь удалось узнать о мече?

– Есть кое-что. Я сделал еще несколько запросов и ныне жду вестей из Лондона. Однако лорда Кромвеля ничуть не озаботило мое сообщение о письмах, которые Джером, возможно, неоднократно посылал Сеймурам. Кстати сказать, я слышал, что он сбежал.

– Да. Но приор вместе с молодыми монахами прочесал все вдоль и поперек. Я тоже им немного помогал, тем не менее мы не нашли никаких следов. Приор мечет молнии.

– Могу себе представить. Скажи, откуда сюда просочились слухи насчет закрытия монастырей?

– По всей очевидности, от одного человека из Льюиса, что остановился на постоялом дворе.

– Кромвель сказал, что этим все кончится. Очевидно, все эти толки – его рук дело. Наверняка он намеренно разослал своих людей по всей стране, чтобы те распространяли подобные слухи, нагоняя страх на другие монастыри. Но ныне они мне совсем не на руку. Придется попытаться уверить аббата в обратном. Убедить его в том, что для Скарнси еще не все потеряно. Что его могут еще оставить действующим. Пусть хотя бы на какое-то время он в это уверует.

Взгляд Марка стал еще отчужденней. Ложь явно была ему не по нутру. На ум мне невольно пришли слова Джоан о нем и его идеалистическом отношении к миру.

– Я получил письмо из дома, – сказал я, – Должно быть, урожай был совсем плох. Твой отец уповает только на то, что монастыри будут постепенно закрываться и это принесет членам Палаты больше работы.

Вместо ответа Марк с грустью посмотрел на меня.

– Пойду спущусь к аббату, – произнес я. – Пока оставайся здесь.

Аббат Фабиан сидел за рабочим столом напротив приора. Вид у них был такой, будто они уже долгое время обсуждали какие-то дела. Фабиан выглядел как никогда изможденным и осунувшимся, а лицо приора было красным и раздраженным. При моем появлении они оба встали.

– Господин Шардлейк, сэр, очень рад вашему возвращению, – произнес аббат. – Удачно ли прошло ваше путешествие?

– Если считать, что лорд Кромвель не выразил никакого интереса к переписке Джерома, то можно сказать, что да. Однако я слыхал, что этот негодяй сбежал.

– Я перевернул весь монастырь вверх дном, пытаясь отыскать старого паршивца, – ответил приор Мортимус. – Понятия не имею, в какой норе он залег. Но уверен, через стену он не перелезал и мимо Багги не проходил. Должно быть, он где-то здесь.

– Интересно, что у него на уме?

– Именно об этом мы сейчас с приором и говорили, сэр, – покачал головой аббат. – Может, он выжидает случая, чтобы сбежать. Брат Гай полагает, что при его состоянии здоровья без пищи и на холоде он долго не протянет.

– А может, он выжидает случая, чтобы от кого-нибудь избавиться. Например, от меня.

– Я молю Бога, чтобы этого не случилось, – ответил аббат.

– Я сказал Багги, чтобы в ближайшие два дня никто без моего разрешения не покидал окрестностей монастыря. Проследите, чтобы об этом сообщили всем братьям.

– Но почему, сэр?

– Обыкновенная предосторожность. А теперь вот еще что. Я слыхал, что из Льюиса сюда дошли слухи, которые теперь охватили весь Скарнси. Все только и говорят о том, что монастырь скоро закроют.

– Вы сами мне дали это понять, – вздохнув, произнес аббат.

Я слегка склонил голову.

– Насколько я понял из моей последней беседы с лордом Кромвелем, этот вопрос еще далеко не решен. Очевидно, я сделал преждевременные выводы.

Когда я сообщал им заведомую ложь, меня больно кольнуло чувство вины, однако я знал, что это необходимо было сделать. Мне не хотелось, чтобы страх толкнул кого-нибудь на весьма опрометчивые действия.

Лицо аббата просветлело, и искра надежды мелькнула в глазах приора.

– Значит, есть вероятность, что нас не закроют? – переспросил аббат. – Значит, еще не все потеряно?

– Можно сказать, что так. Во всяком случае, этот разговор еще преждевременен.

– Может, мне следует обратиться к монахам во время ужина с речью? – слегка подавшись вперед, произнес аббат. – Трапеза начнется через полчаса. Я мог бы сказать, к примеру, что пока у лорда Кромвеля нет никаких намерений нас закрывать.

– Пожалуй, это было бы неплохо.

– Постарайтесь хорошенько продумать, что вы собираетесь говорить, – предложил приор.

– Да, разумеется.

И аббат потянулся за бумагой и пером. Мои глаза упали на монастырскую печать, лежавшую рядом с его локтем.

– Скажите, господин аббат, всегда ли вы держите дверь этой комнаты открытой? Я имею в виду, вы не закрываете ее на замок?

– Да, – удивленно поглядел он на меня.

– А разве это разумно? Разве сюда не может кто-нибудь незаметно войти и поставить печать на любой документ?

– Но здесь всегда присутствуют служки, – возразил он – Никому не разрешается так просто сюда заходить.

– Никому?

– Никому, кроме монахов.

– Да, конечно. Что ж, очень хорошо. Позвольте мне вас покинуть. До ужина.

Ныне мне довелось еще раз стать свидетелем того, как монахи собрались в трапезной. Мне вспомнился мой первый вечер, проведенный в этом месте. Тогда еще Саймон Уэлплей в своем колпаке, стоя у окна, ежился при виде падающего на дворе снега. Сегодня за окном звенела капель, а на снегу виднелись черные проталины, в которые стекали крошечные струйки воды.

Занимавшие свои места за столом монахи были словно в воду опущены. У меня даже возникло такое ощущение, что за их облачением вообще отсутствует плоть. Стоя вместе с аббатом у резного аналоя, я неоднократно ловил на себе их враждебные и взволнованные взгляды. Когда Марк, направляясь к своему месту за столом, проходил мимо меня, я схватил его за руку.

– Аббат собирается сообщить, что король пока не намерен прибирать к себе Скарнси, – шепнул я ему по дороге. – Это важно. Я не хочу спугнуть с куста одну птичку. По крайней мере, пока.

– Как я от всего этого устал, – недовольно пробормотал он и, увернувшись от моей руки, сел на скамью.

От его откровенной грубости у меня загорелись щеки. Отложив в сторону записи, аббат Фабиан с повеселевшим румяным лицом сообщил братии о том, что слухи о закрытии монастыря не подтвердились и что лорд Кромвель в данное время вовсе не преследует подобного намерения относительно Скарнси, несмотря на имевшие в нем место жестокие убийства, расследование которых до сих пор продолжается. В завершение он попросил, чтобы никто из присутствующих не покидал окрестностей монастыря.

Но монахи восприняли его речь неоднозначно. Некоторые, в особенности люди более старшего возраста, вздохнули и с облегчением улыбнулись. Иные насторожились сильнее прежнего. Молодая поросль, брат Джуд и брат Хью, казалось, воспрянули духом, а на лице приора Мортимуса даже мелькнула искра надежды. Меж тем брат Гай недоверчиво покачал головой, а брат Эдвиг нахмурился.

Служки принесли ужин: густой овощной суп и тушеную баранину с ароматными травами. Я следил во все глаза за тем, чтобы мне положили первое и второе блюдо из общих котлов и никто ничего не подбросил в мои тарелки по дороге. Как только мы приступили к трапезе, приор Мортимус, который к этому времени уже осушил два стакана вина, обернулся к аббату и сказал:

– Теперь мы спасены, мой господин. Поэтому пора подумать о назначении нового ризничего.

– Побойтесь бога, Мортимус. Не прошло и трех дней, как бедняга Габриель отошел в лучший мир.

– Но ведь жизнь продолжается. Кому-то все равно придется заниматься реставрационными работами, вести переговоры с церковным казначеем, братом Эдвигом, не так ли? – Он указал своей серебряной чашкой на казначея, который по-прежнему сидел понурившись.

– Только п-при том условии, что вновь н-назначенный ризничий окажется более разумным, чем брат Габриель, и поймет, что мы не можем себе позволить слишком больших затрат.

– Когда речь заходит о деньгах, – обернулся ко мне приор, – скупее нашего казначея во всем королевстве днем с огнем не сыскать. Никак не могу взять в толк, почему ты был против того, чтобы развесить по стенкам леса, Эдвиг. Невозможно хорошо выполнить работу только при помощи веревок и люльки.