Призрачные дороги - Галина Ли

— Пойдемте, господа, — шагнул к выходу вампир, — она не уймется, пока не останется одна.

— Так почему вы ее не убьете? — повторил я вопрос, стоило лязгнуть замку.

Вампир долго молчал. По его лицу было ясно, что он вообще предпочел бы не отвечать. Да он и не ответил… Зато не преминул задать встречный.

— Дюс, вы, наверное, уже заметили, что среди этернус мало женщин?

"Мало" — это мягко сказано. Правильнее было бы сказать — фактически нет. Из-за отсутствия вампирш этернус здорово походили на служителей неизвестного бога или членов тайного братства, главным требованием которого стал обет воздержания.

— Заметил. Это как-то связано с вашей супругой?

— В этом мире все связано, — философски заметил правитель нежити, помолчал немного и продолжил: — Я действительно испытываю перед Аврил чувство вины. В конце концов, это из-за меня она сначала стала вампиром, а позже вовсе лишилась рассудка.

Андру вздохнул:

— Знаю, что смерть стала бы для Аврил настоящим успокоением, но… видите ли, ее участь служит прекрасным напоминанием о должниках. Все-таки триста лет — приличный срок, не каждая ненависть способна выдержать его без… подпитки. А еще достаточно одного визита в подземелье, чтобы удержать от неразумных просьб моих подданных или тех, кто стремится ими стать.

— Все еще не вижу связи. Объясните понятнее. Вампирши склонны со временем сходить с ума? Что-то не верится, — вспомнил я невероятно хитрую и изворотливую упырицу за которой гонялся по всему Наоргу.

— Не все. Только те, кто решается на обряд подчинения, — невозмутимо пояснил Андру. — По неизвестной причине женщин-вампиров всегда одолевает сумасшествие. Может, они физически не способны подчиняться и сама мысль об этом тут же сводит их с ума? Как думаете, Дюс?

Он еще шутит, Мо шизане….

Мда… а все-таки недоброе чувство юмора у богов. И у светлых, и у темных. Это надо было до такой пакости додуматься. А я еще жаловался на свою судьбу. Воистину — все в сравнении.

— Сочувствую, — впервые в жизни пожалел я нежить.

Князь в ответ неожиданно улыбнулся:

— Да, проблема не из приятных, но этернус уже привыкли к вынужденному воздержанию. Хотя, не буду скрывать, как только закончится военная кампания, придется вплотную заняться решением этой задачи. Я не хочу прослыть жестоким правителем.

— Но одну женщину мы в замке все-таки видели, — напомнил Агаи.

— Нет ни одного правила, в котором не встретилось бы исключения. Собственно изучением ее феномена я и намерен заняться.

При этих словах улыбка сама собой сползла с лица вампира, и я почувствовал волну раздражения, исходящую от него. Видимо, перспектива общения с упырицей князю не нравилась. Я бы на его месте тоже был не в восторге. В такой ситуации даже самая обычная женщина сядет на шею… Представляю, что творит порождение темных богов! Бедный князь. Бедные его подданные. Хотя о чем это я? Не век же им кровь сосать, пусть и у них попьют немного.

— Так что моя супруга служит одновременно прекрасным предостережением для этернус, мечтающим о плотских утехах, и заодно — напоминанием о старом должке.

— А может, это из-за того, что вы любите жену? — неожиданно влез в разговор сирин, чем вызвал понимающий и сочувствующий взгляд правителя вампиров. Но ответ оказался вовсе не таким, как ожидал мальчишка.

— Наш брак был заключен по политическим соображениям. Нынешняя ситуация, сами понимаете, любви не прибавила, но Аврил по-прежнему остается моей супругой, которую я поклялся защищать. Стало быть, пока существует хоть один шанс на излечение, она не умрет окончательно.

Вампир обвел нас внимательным взглядом, задержавшись на Рисе, и спросил:

— Ну что, господа, ваша любознательность полностью удовлетворена, или еще остались вопросы, касающиеся моего прошлого? Нет? Тогда предлагаю вернуться к более насущным проблемам. Агаи, достаньте ваши изобретения и покажите их друзьям. Я скоро к вам присоединюсь.

Агаи воистину королевским жестом — не иначе от Андру научился — повел рукой в сторону одного из столов:

— Прошу!

В отличие от ближайшего стола, изгвазданного и "украшенного" препарированными трупами животных, на этом царили чистота и порядок, да поблескивали прозрачным стеклом два сосуда. В богатых домах в таких выставляют хрупкие редкости. Я подошел поближе и присмотрелся. На первый взгляд это были очередные "клетки" для ядовитых тварей: в первой склянке на плоском сланце едва заметно мерцали тонкие нити паутины. Вот только их хозяина я так и не увидел, зато почему-то вспомнил о кровожадных тенетах, поджидавших нас на заснеженных тропах. Правда, та паутина была из снега, а эта…

Я почти прижался лицом к стеклу и пододвинул ближайший светильник, чтобы лучше осветить камень.

… эта походила на обычную, только от нее за версту несло магией и смертельной угрозой. Голову на отсечение даю, но эта дрянь связана с коконом, который притащили в дорожном мешке!

— Она действует так же, как оригинал? — поинтересовался я.

Агаи, который смотрел на свое "детище" взглядом гордого отца, кивнул:

— Абсолютно. Правда, мне пока не удалось добиться самопроизвольного размножения. Его светлость сказал, что не стоит тратить драгоценное время на решение второстепенных задач. И еще есть один побочный эффект, на который я не рассчитывал.

Удержаться от ироничного хмыканья не получилось:

— Только размножения подобной пакости не хватало. Она у вас, поди, еще и под солнцем не горит?

— Естественно, — удивленно посмотрел на меня сирин, — иначе какой в ней смысл?

Я покивал, радуясь про себя, что один из экспериментаторов все-таки разумен.

— Агаи, я запрещаю даже думать о ее разведении. Это тебе не крокуты и даже не шушваль. Покусами не отделаешься.

В ответ парень обиженно поджал губы:

— Сам понимаю. Не дурак.

"Если бы", — подумалось мне, но вслух я сказал другое: — Рассказывай дальше.

Сирин снова оживился, огляделся по сторонам, протянул было руку к большой склянке с мышами, но передумал и ограничился жуком, похожим на огромного таракана. Колдун вытащил пробку из крышки, сунул насекомое и быстро закупорил сосуд. Жук даже не успел коснуться дна, как паутина выгнулась ему навстречу, словно под напором ветра, и спеленала добычу! На дно упал шевелящийся кокон, который буквально на глазах ужался до размера фасолины, после чего взорвался, оставив в воздухе темное облачко праха.

…!

Я медленно распрямился и посмотрел в упор на чокнутого колдуна:

— Агаи, дай-ка левую руку.

Тот удивленно моргнул, недоумевая, какая муха меня укусила, но приказ выполнил беспрекословно. Я задрал рукав, убедился, что руны клятвы на верность остались на месте, и поинтересовался: