Врата Изгнанников - Кэролайн Черри

— Нет, рана. — Он глубоко вздохнул, потом задержал дыхание, проверяя снова и снова: если сидеть прямо, было намного лучше. — Я справлюсь.

— Вейни. — Ее рука нашла его запястье и сильно прижала к себе. — Ты меня слышишь? Я скажу тебе кое-что, что может поддержать тебя—

Она заколебалась и замолчала. Не похоже, чтобы то, что ей не хотелось говорить, способно поддержать его. — Что, — спросил он. — Лио, что ты хочешь мне сказать?

— Ты знаешь — когда субстанция входит в ворота — она… она как бы рассеивается… и потом собирается в похожее на первоначальное тело, но уже по ту сторону…

— Ты уже говорила мне об этом. — Ему не нравились разговоры на такие темы. И ему не хотелось думать об этом чаще, чем он должен думать — тем более сейчас, когда перед ними ворота, которые ведут себя не так, как должны. Он бы хотел, чтобы она сразу перешла к сути дела.

— Ты увидишь — эти раны — они не будут болеть на другой стороне. Ты даже не унесешь с собой шрамы. Ты вылечишься.

Вообще-то она могла лгать, с искренним видом. Или говорить кусочки правды. Но не ему, потому что ему это не нравилось. И в таких случаях она никогда не глядела прямо в глаза. Очень просто.

— Что ты говоришь? — спросил он.

— Я выбрала время, — ответила она. — Составила схему перехода, для тебя и для меня — совершенный узор, без единого пятна. С некоторыми ограничениями — они есть, увы — ворота всегда восстанавливают субстанцию. Любые ворота, в любом мире — восстановят тебя таким, каким ты был, создадут тебя заново. И не будет шрамов. Ничего, что напомнило бы тебе о боли.

Сейчас во всем этом смысла не было. Вейни положил руку на ребра, спрашивая себя, сможет ли переход через ворота вылечить и то, что под поверхностью.

Или все остальное, то, что они с ним сделали.

— Колени трясутся всегда, — сказала она. — Особенно перед выбором схемы перехода. Я должна всегда составлять ее. Ни почти никогда нет свободного времени.

— Шатан, — вспомнил он. — Врата Азерота.

— Да, там. Ворота не любят никаких случайных отличий. Они всегда восстановят субстанцию, насколько смогут. Мысли могут уйти. Воспоминания. Тело — не изменится, никогда.

— Не изменится? Никогда? — Его охватила паника. Потом он решил, что должен быть благодарным им. Ведь это что-то вроде подарка.

Данного воротами. Но в любой магии Ворот есть подвох.

— Я же должен стареть…

— Нет. Не телом.

— О Боже, — прошептал Вейни. На мгновение вернулось головокружение. Но в любом случае он смертен, и острая боль в боку и бедре не давали забыть.

Он всегда знал, как выглядит, и считал что становится старше, сила растет, он взрослеет — и был уверен, что так оно и есть: плечи стали шире, руки налились силой. Мужчина всегда замечает такие вещи.

Но нет, это никогда не произойдет. Его жизнь остановилась. Он вспомнил дракона, замерзшего в снегу, с наполовину раскрытым крылом.

— О Боже. — Он взял себя в руки, стал холодным снаружи и внутри.

— Раны никогда не соберут дань с тебя. И возраст — это не для тебя. Ты станешь мудрее, но не старше. И всегда после перехода через ворота вылечишься от всех ран, всегда сбросишь дни и годы.

— Почему тогда такие как Чи? Почему Гаулт? Почему Фай, во имя Небес?. — Ему хотелось выть. Опять он запутался, концы и начала путешествий спутались и переплелись. — Если так может быть, почему они выбрали убивать…?

— Потому что, — сказала она, — они кел. И я знаю то, что они не знают. Называй это наследством моего отца. И если они узнают эту тайну, Вейни, они узнают и другие, которые я никому не расскажу, которые даже не записаны на мече — и которые я не разрешу никому узнать и остаться в живых. — Ее рука опять погладила его щеку. — Я собиралась сказать тебе об этом в более лучшие времена. Но, так получилось, и тебе лучше всего узнать об этом сейчас… Прости меня. Я так нуждаюсь в тебе. И мой путь становится все более одиноким.

Он взял ее руку, оцепенев от внезапного прилива чувств. Прижал к сердцу. И это было все, что он мог ей сказать.

— Отдыхай, — сказала она. Потом встала и пошла прочь, остановившись на мгновение, чтобы взглянуть на Чи и остальных, но главным образом на Ранина, стоявшего позади всех с завтраком в руках. — Я сама приготовлю себе завтрак, — сказала она ему. Потом перевела взгляд на Чи, не сказала ничего и пошла дальше, держа Подменыш в левой руке.

Вейни сидел, пораженный услышанным и неспособный двигаться, на мгновение. Он весь дрожал, то ли от возмущение, то ли от печали. И тут он вспомнил, что знал, всегда знал, что она когда-нибудь предаст его, каким-нибудь образом, но она нашла способ, который он не предвидел.

Ты должна была приказать мне, в его душе вспыхнула ярость. Но, о Бог в Небесах, если уж ты собралась сделать такое, лио, то могла бы не играть со мной, пощадить мою честь и дать мне по меньшей мере тень возможности выбрать свой собственный путь.

Но он не мог сказать ей такое. Не мог ссориться прямо перед посторонними. Тем более сейчас, когда ему нужно было вернуть себе самообладание.

Это и была та защита, на которую она надеялась. Но это за пределами здравого смысла. Это обещает — о Небеса — обещает, обещает…

Он даже не мог себе представить, что это обещает.

Но, в любом случае, она украла у него возможность выбора. И если она думает, что он настолько глуп, что неспособен выбрать свою судьбу, это о чем-то говорит. Чаще всего она оказывается права.

Он протянул руку назад, не глядя пошарил в складках кольчуги и нащупал маленький бумажный пакетик. Он развернул его и увидел несколько крошечных пилюль, лежащих на красной бумаге — ровно восемь.

Он подобрал пояс, закрыл пакетик и сунул его карман на поясе, в котором хранил разный маленькие плоские вещи, и где раньше была бритва с лезвиями. Но люди Чи забрали ее. Судя по всему обратно он ее не получит.

Он лег на спину, чтобы отдохнуть, потому что у него было столько же возможностей переубедить Моргейн, как у Чи. Для задержки были все основания: помимо его самого: лошади должны отдохнуть, а Чи и его люди вообще почти не спали ночью. Если лошади и люди отдохнут, то они могут рискнуть и пересечь ночь равнину, а если придется драться — то них будут силы и для боя, и для бегства.

Но была и опасность, от которой по его телу побежали мурашки.

— Она остается здесь, — Чи подошел и наклонился над ним, золотоволосая тень на фоне восхода. Чи — не самый достойный человек и, конечно, подошел к нему в поисках союзников.

Есть в этом что-то смешное. — Парень, — спокойно и рассудительно сказал Вейни, — она думает. Подойди к ней. Будь терпеливым. И тщательно, насколько можешь, расскажи ей все что ты знаешь о предстоящем пути, и нарисуй карту. Ответь на вопросы. Потом отойди и дай ей подумать. Если ты что-то скрыл — в момент сделки — сейчас время выдать ей все, что у тебя есть. Она не предаст тебя. Скажи, что готов последовать за ней. И докажи.