Прощай, Нью-Йорк? - Светлана Бланкина

— Может, ты и думаешь, что обманул меня, но на самом деле ты обманул сам себя, Джек! — довольно тихо, но твёрдо говорит Джессика. — И если бы не твои идиотские…

— Это всё, что ты хотела мне сказать? — перебиваю её я.

— Нет. Я хочу, чтобы ты понял, что Клэр… всегда была той Клэр, которую мы знали и любили, а её поступок, её бегство… ты же знаешь её, она всегда убегала от проблем, но на этот раз она оградила от проблем и несчастья не себя, а тебя…

— Меня? — не выдержав, усмехаюсь я. — Ты издеваешься? Кларисса не просто разбила мне сердце, она… убила меня, уничтожила, растоптала… она угробила всю мою жизнь, — снова повышаю голос я, чувствуя, как на душе становится всё тяжелее и тяжелее.

— Ей было больно, было плохо и возможно, у неё была ещё какая-то причина, о которой мы с тобой не знаем и сейчас не лучшее время начинать с ней третью мировую.

— Джессика, к чему всё это? — устало перебиваю, её я и несколько продолжительных секунд девушка просто молчит.

— Я… не просто так пришла сюда сегодня и я позвала тебя не для того, чтобы сказать, что Кларисса вернулась и что она всегда была той Клариссой, которую ты любил, — говорит Джессика, смотря мне в глаза, и я надеюсь, что сейчас она не видит в них отражение боли, которую я сейчас чувствую. — Я думала, что вчера мне просто показалось, но… сегодня я убедилась, что всё правильно поняла, — говорит она и садится на диван. — Ты ничего странного в ней не заметил? Ты не заметил… как странно она себя ведёт? Клэр всё время озирается по сторонам, натянуто улыбается, мило со всеми общается… — Я не понимаю, к чему она клонит. — На неё это совсем не похоже и может ты, Джек, и не замечал того как Клэр смотрела на тебя, когда вы были вместе, но я всегда с замиранием сердца наблюдала за вами… она всегда с такой любовью смотрела на тебя…

— Зачем ты это говоришь? — перебиваю её я, потому что больше не могу слышать её рассказы о прошлом, это неприятно, это… причиняет боль.

— Я говорю это для того, чтобы сейчас ты спустился вниз и присмотрелся к Клариссе. Вчера я думала, что мне просто показалось, что Клэр могла просто устать после перелёта, но сегодня я вновь увидела ту же натянутую улыбку, что и вчера, — говорит Джессика и я, наконец, понимаю, к чему она ведёт. — Она притворяется счастливой, Джек, Клэр притворяется, что любит Брайана, я вижу это, потому что я прекрасно знаю, как выглядит влюблённая и счастливая Кларисса Олдридж и сейчас… она… притворяется.

Я несколько секунд обдумываю слова Джессики и понимаю, что в них есть… доля правды. Я тоже заметил, что её улыбка не искренняя, я тоже заметил её словно погасший взгляд, её чересчур бледное и худое лицо, но… я думал, что это из-за меня, из-за того, что мы вновь встретились.

— Прошло четыре года, ты не думаешь, что за это время она просто изменилась? — озвучиваю свою догадку я.

— Но ты же и сам это видишь, Джек! Ты же видишь, что Клэр… играет на публику!

— Но зачем ей это? — повышаю голос я, чтобы перекричать подругу.

Джессика вдруг стихает и её взгляд меркнет и не от того, что она не знает, что мне ответить.

— Я думаю, Джек, что у Клэр проблемы, — тихо и неуверенно говорит она, смотря на меня с каким-то страхом в глазах. — Я думаю, она в беде.

Мы долго молчим, комната погружается в тишину, и я понимаю, что всё напряжение, что между нами было ещё десять минут назад, теперь испарилось.

Я ненавижу Клариссу, я ненавижу её за то, что она так со мной поступила, за то, что она так поступила с нами, ненавижу её за то, что она уехала и за то, что снова вернулась, напомнив мне о прошлом, вскрыв все мои зажившие раны. Но… я, как и Джессика помню, как выглядела Клэр, когда она была действительно счастлива. В такие моменты она не могла скрыть широкой улыбки, а в её глаза мерцали озорные огоньки и сейчас Клэр совсем другая. Джессика права, она просто притворяется, но я не могу понять зачем?

— Мы должны помочь ей…

— А ты уверена, что она этого хочет? Может, это её игра?

— Боже мой, Джек! — вдруг кричит Джессика, резко поднявшись на ноги. — Приди в себя и перестань быть таким уродом! Да, она оступилась, да, она причинила тебе боль, как и мне, но вспомни себя самого! Ты столько раз ошибался, столько раз причинял ей боль, но она всегда тебя прощала и давала ещё один шанс! — кричит Джессика, и я вижу, как в её глаза едва ли не стоят слёзы. — Она всегда помогала тебе, но теперь ей нужна твоя помощь, а ты не можешь даже переступить через собственное эго и просто попытаться узнать, что с ней случилось!

Джессика тяжело дышит и держится за живот, а я пытаюсь переступить через себя самого, пытаюсь убедить себя, что Клэр… вернулась, убедить себя в том, что она никогда не лгала мне, потому что это правда, Джессика права и я знал это, но все эти четыре года мне легче было верить в собственно придуманную ложь.

— Я понимаю, Джек, у вас у обоих такие раны, которые не скоро затягиваются, если затягиваются вообще, но вы так давно с ним живёте, что возможно привыкли к ним, потому что у этой боли длинные корни, и я говорю о том, что есть только один способ выкопать их — простить её, Джек, и простить себя, — говорит Джессика внимательно смотря на меня.

Простить Клэр… простить себя… это не так уж и просто и если бы я мог… я бы не был сейчас женат на Молли, с которой мы вполне могли бы быть счастливы, если бы я не думал всё время о другой.

— У меня предчувствие, — уже тише говорит Джессика, — она в беде, но я знаю, мне Клэр ничего не скажет, но… у вас с ней… — делает глубокий вдох она. — Ты всё ещё любишь её, я знаю и не надо говорить мне, что это не так! — говорит Джессика и задерживает на мне прищуренный взгляд.

Я хотел возразить ей, хотел сказать, что она сошла с ума, что у меня есть семья и что