Первый удар (сборник) - Сергей Анисимов

Первое, что сделали воровские казаки, выйдя к Волге, – перехватили барки с хлебом, идущие на Дон.

Казалось бы, донские степи, черноземье, самые что ни на есть хлебные места, однако именно тут в течение столетий пролегал русский фронтир, Дикое поле. Непрерывная война всех против всех не стихала ни на миг: калмыки, ногайцы, каракалпаки, едиссанские и крымские татары резали друг друга. Русские казаки не уступали, а может быть, и превосходили по части грабежей воинственных соседей, но растить хлеб на благодатных землях не могли. Посеять – не проблема, а вот достанется урожай кому угодно, только не пахарю. Опять же, казак обязан по первому призыву бросать хозяйство и выступать в поход. Землепашец не мог нести такую службу, поэтому царскими указами служилым казакам запрещалось заниматься земледелием. Хлеб присылался на Дон из России и выдавался реестровым казакам в счет жалованья. Последний раз списки служилых казаков составлялись в 1665 году, а с тех пор на Дону прибыло слишком много гулящих людей. Присылаемого хлеба не хватало, но без него войску Донскому грозил настоящий голод. Конечно, богатые казаки с голодухи мереть не станут, гибель грозила лишь бесштанной голытьбе, такой же, что и разинцы, – но, как видим, голодный голодного тоже не всегда разумеет. Со смехом и веселым гиканьем хлеб был утоплен в Волге.

Так начались многократно воспетые простым народом Стенькины подвиги.

Еще раз повторим, без Сеньки Разина хлеб, идущий на низ, и рыба, предназначенная для верховых городов, все равно, скорей всего, были бы уничтожены. А вот остановить вакханалию разрушения атаман мог. Но не захотел.

С Разиным или без него, казацкая ватага равно жестоко грабила бы проезжающих купцов, вырезала татарские кочевья и, конечно, наложила бы хищную лапу на патриаршую казну.

Кстати, каким образом занесло эту самую казну на Волгу?

В 1667 году в Москве проходил Поместный собор, лишивший опального патриарха Никона его сана. Никон, до этого проживавший неподалеку от Москвы, в Новоиерусалимском монастыре, был отправлен в ссылку на север, в Белозерский монастырь. А казна, получается, поехала на юг. Вряд ли Никон собирался бежать в Персию, прихватив с собой казну, – не таков был патриарх. Скорей всего, казну отправили в Астрахань на сохранение митрополиту Иосифу, одному из немногих, кому Никон мог доверять. Вот только до Иосифа сокровища не доехали, а были пограблены и в тот же день раздуванены гулящими казаками.

После таковых дел возвращаться на Дон было нельзя, слишком уж заметный след тянулся за воровским людом. Оставалось уходить на юг. Кто бы ни принял командование ватагой, он должен был миновать Астрахань и расположиться на зимовку либо на учугах, либо на островах возле Синего Морца. А возможно, и каменный Яицкий городок был бы взят, свет не сходится клином на одном атамане, поэтому не будем напрасно плодить сослагательные наклонения.

По весне перед казацкой вольницей встала проблема: куда волочиться дальше? Путь в Россию отныне закрыт не только законом – от Москвы подходили войска, царь Алексей Михайлович собирался ратной силой остановить грабежи. Тут места сослагательным наклонениям не оставалось: домой грехи не пускают, в сторону Хивы не шатнешься, там без следа пропадали отряды куда более серьезные, нежели ватага Сеньки Разина. Зато дорога на юг была открыта. К тому же где-то там, на Каспийских островах, зимовала ватага другого разбойного атамана – Сережки Кривого.

История любит работать с запасом. Понадобится для великих свершений великий человек, и провидение готовит разом когорту великих. А мы потом восхищаемся золотым и серебряным веками литературы, удивляемся, что композиторы, словно грибы, произрастают могучими кучками, и рассуждаем об эпохе великих географических открытий. Беседовать на эту тему можно долго и безрезультатно, ясно одно – людей необычной судьбы влечет друг к другу словно магнитом.

Забудем на минуту обо всяческих допущениях и просто подивимся, глядя как на крошечном казацком струге посреди моря Хвалынского встретились два харизматических лидера, два почти былинных героя: Сережка Кривой и Стенька Разин.

Почему-то, вспоминая о Персидском походе, люди забывают, что у казаков было два атамана. Даже в книгах, посвященных будущему великому землепроходцу, округло говорится, что он «участвовал в Персидском походе Степана Разина». А между тем власть атаманы делили поровну, к тому же Сережка Кривой занялся морским разбоем на год раньше Разина. Именно от Сережки должен был охранять купеческие караваны заложенный в том же 1668 году в селе Дединово на Оке и прибывший в Астрахань год спустя первый русский военный корабль – барк «Орел».

Некоторых читателей может покоробить последний абзац: как же так, герой, радетель русского величия, которого привычно сравнивают с Кутузовым, адмиралом Нельсоном, а то и Яном Жижкой, и вдруг – пират с черной повязкой на выбитом глазу. Однако из песни слова не выкинешь, именно пиратом был Сережка Кривой в начале своей бурной карьеры.

Флотилией Стенька и Сережка командовали на паритетных началах, и совершенно непонятно, почему Разин в глазах потомков затмил подельщика. Может быть, оттого, что Сережка был бандитом, но не был отморозком, а в легендах живут лишь дела, окрашенные безумием делателя. Хотя не исключено, что причина в трагической смерти Разина; русские былины, сказы и песни непременно окрашены фатальной обреченностью героя. Удачники русского человека не интересуют, не утони Ермак в Иртыше – кто бы о нем знал, кроме десятка замшелых историков? Тот же Ерофей Хабаров куда как больше Ермака сделал, но имени «Еропка» не заслужил, и песен о нем не поют – а все потому, что умудрился умереть в своей постели. «Ревела буря, дождь шумел; во мраке молнии блистали…» – это не о покорении Сибири, а об утоплении в сибирской реке.

Между прочим, наш рассказ идет так, словно никакого сослагательного наклонения мы не допускали и Стенька Разин невредимым прошел перед жерлами царицынских пушек. А поскольку история в значении «занятная байка» сослагательное наклонение любит, то остается лишь подивиться живучести харизматического героя. И все же авторской волей прикончим донского казака и посмотрим, что станет делать разбойная ватага под командованием лишь одного из атаманов.

А будет она под водительством Сережки Кривого громить прибрежные селения, совершенно так же, как громила в реальной действительности.

Каспийское море малость поменьше Карибского с прилегающими к нему водами, поэтому русским пиратам негде было особенно развернуться. Рыбные ловы Волжской дельты – разграблены, а чтобы впредь такого не повторялось, на острова прислан сильный гарнизон. Биться со стрельцами казакам не с руки, да и вообще – зачем нужна соленая рыба посреди соленого моря? Пустынный восточный берег занимали воинственные туркменские племена. Серьезной добычи там не взять, а вот отпор дать туркмены вполне могли, что и доказали спустя год. Зато на юго-западе богатства, можно сказать, ожидали, когда явится настоящий хозяин и заберет их. Два крошечных государства: шемхальство Тарковское, владения Суркай-хана и шемхальство Шемаханское, под рукой Ширван-шаха. Какое-то подобие независимости они сохраняли, непрерывно лавируя между грозными соседями: Турцией, Персией и Россией. Несмотря на маломощность, оба буферных государства были богаты. Если с Персией Россия торговала напрямую, то вся торговля с враждебной Блистательной Портой шла через Дербент и Шемаху.