Тень Великого Древа - Роман Евгеньевич Суржиков

следа. Во множестве горели свечи, из золоченых оправ глядели мудрые лики Праотцов и Праматерей. Монахи пели торжественно и строго, дьякон окуривал храм благовонием, святой отец в парадной ризе стоял перед иконой Вивиан, осеняя себя спиралями. На алтаре поблескивала драгоценная чаша причастия. Из такой пьют юноши в день воцерковления и новобрачные в день свадьбы, но сегодня, очевидно, ей отводилась иная роль. Гости устремляли на чашу взгляды, полные волнения.

Приарх Галлард, граф Виттор и Пауль беседовали, стоя в тени. Джо и Аланис подошли к ним, граф поблагодарил за исполненное поручение после чего вернулся к разговору. Слово держал приарх Альмера. На его плечах покоилась лазурная риза, расшитая серебром; голову венчала драгоценная митра. В навершие епископского посоха был вставлен Священный Предмет. Он источал мягкое сияние, придававшее особый вес речам приарха:

- Нынче один из нас лично встретится с Ульяной Печальной. Я считаю своим долгом сказать ей некоторые слова. Дайте мне клятву, граф: если вы встанете перед Праматерью, то передадите мое послание.

- Почту за честь, ваше преосвященство.

- Я молю святую Ульяну о прощении за ту войну, которую вел против Праматеринской Церкви, и за ту смелость, с которою отверг решение вселенского собора. Да будет ведомо Печальной: я не искал вражды между Церквями! Напротив, я жажду спасти подлунный мир от засилья греха. Интриганы и самозванцы, захватившие власть, позволили пороку цвести буйным цветом. А Церковь Праматерей потворствовала и потакала им, лишь потому я вынужден был взять в руки карающий меч. Не славы и власти я ищу, а лишь исполняю долг истинно верующего человека. Ведь сказано Праотцом Фердинандом: кто видел грех и остался безучастен – тот согрешил и сам!

- Святые слова, - согласился граф Виттор.

- А если Праматерь Ульяна осуждает мои действия – пускай скажет об этом, и в тот же день я сброшу мантию с плеч, отрекусь от сана и паду на колени с молитвой раскаянья.

- Ничего иного я и не жду от столь благонравного человека! – Граф поклонился архиепископу. – Позвольте и мне со своей стороны высказать просьбу. Коль случится так, что не я, а ваше преосвященство предстанет перед Праматерями, то передайте Светлой Агате мои слова. Я глубоко опечален тем, сколько неудобств причинил ее внукам. Видят боги, я приложил все усилия, чтобы быть хорошим мужем и зятем. Даже сейчас я не оставляю надежд на примирение с семейством Ориджин. Но таковы были поступки этих людей, что мне просто не осталось иного выхода, кроме конфликта. Быть может, выход существовал, а я не увидел его? Да будет ведомо Агате: это случилось не со зла, а лишь по несовершенству моего смертного рассудка.

- Слышу речи праведного человека, - изрек Галлард, осеняя графа спиралью. – Клянусь передать в точности ваши слова.

Искренность этих людей тронула сердце Джоакина. Вот лорды, за которых стоит сражаться и не жалко умереть! Но дрянная Аланис испортила всю красоту этой сцены. Со скучливым видом она достала из сумочки пудреницу и принялась смотреться в зеркало. В храме, в преддверии священного таинства не нашла ничего лучше, как побелить щеки! Будто этого было мало, она опозорилась еще хуже: поморщила нос и чихнула. Пудра взлетела облаком прямо в лица графу и приарху.

- Какое бесстыдство! – Вскричал Галлард.

Аланис чихнула еще, и еще раз, и лишь тогда закрыла проклятую пудреницу.

- Прошу прощения, милорды. Видимо, я простудилась…

Граф и приарх принялись отряхиваться от порошка. Галлард с подозрением спросил у Пауля:

- Моя племянница известна преступными наклонностями. Нет ли в пудре яда? Вы видели, как она пользовалась ею?

- Сотню раз, - успокоил Пауль. – Белилась каждое утро, моя красотка.

- Из этой самой пудреницы?

- Так точно. Ее легко узнать – на крышке перо Агаты.

Пауль велел Аланис отойти в сторону, Джоакин проводил ее суровым взглядом. Говорят, черти не выносят слов молитвы. Так и Аланис не может видеть благородное чувство и ничем его не изгадить.

Очистив ризу от пудры, архиепископ сказал:

- Я вижу, приготовления завершены. Осталось обсудить вопрос первенства. Граф Виттор, вы – хозяин этого дома. Вы тяжко пострадали за свои убеждения, испытали голод и утраты. Кроме того, вы уже носите на себе все необходимые Священные Предметы. Я буду рад уступить вам честь первым пройти испытание.

Как истинно скромный человек, граф тут же поднял руки в протесте:

- Ваше преосвященство в тысячу раз достойнее меня! Вы гордо несете знамя нашей борьбы, вы пострадали ничуть не меньше моего, но лишь укрепились в воле и отваге. Я не смею принять первенство. Только вы заслуживаете его!

С этими словами граф начал снимать с себя Предметы, чтобы передать приарху. Тот отступил на шаг, качая головой:

- Нет, граф, это вы должны быть первым! Ведь вы положили столько усилий на создание Абсолюта, а я лишь оказал малую помощь.

- Верно, ваше преосвященство. Но неважно, кто и сколько сил затратил. Боги сами решат, кому быть избранником.

- Да, милорд, решение за владыками подземного царства. Несмотря на все старания, они могут отказать вам в благосклонности и избрать меня. Но будет справедливо, чтобы вы хотя бы испытали удачу. Коль я буду первым, существует риск, что вы даже не взглянете в лицо богам. А вы сполна заслужили такое право.

Граф Виттор выдержал долгую паузу – и поклонился:

- С великой благодарностью принимаю вашу уступку. Для меня честь, что ваше преосвященство оценили мои старания.

Галлард ответил поклоном и дал знак начинать ритуал.

Гости заняли места на скамьях: Джоакин, Мартин, Лед и Аланис - на стороне Виттора, а Лаура, Пауль и вильгельминский аббат – на стороне приарха. Монахи взяли горящие свечи и торжественным шагом прошли к алтарю, встали двумя шеренгами по бокам от него. Местный уэмарский священник отдал архиепископу право вести службу, но тот ответил:

- Сегодня я испытуемый, а не служитель Церкви. В положенную минуту я только скажу слово. Править мессу будете вы.

Священник смиренно попросил совета, какие молитвы и фрагменты из писания подойдут наилучшим образом. Приарх, конечно, был готов к вопросу и назвал несколько священных текстов. Ветровые трубы на башне затянули полуденную песнь. Святой отец вышел к алтарю и начал главную молитву – «Укрепимся трудами». Гости склонили головы перед величием Праотцов и шепотом повторяли слова, озаряя себя спиралями.

Когда молитва завершилась, дьякон поднес святому отцу книги писания, в которых закладками пометил отобранные фрагменты. Священник раскрыл