Однажды придёт отец... - Таня Белозерцева

— Эй, пёсик, на-на-на-на-на…

Красные, налитые злобой глазки вперились в него. Фред ласково кивнул ему и опрокинул коробушку… Пестрым каскадом посыпались и радостным стаккато поскакали по полу во все стороны пуговицы и бусины. Чердачный зина завороженно уставился на пестрое море, растекшееся перед ним. Чавкнув, со всхлипом всосал в себя нити слюни, протянул дрожащую грабку и трепетно взял ближайшую пуговичку… потом вторую, похожую, третью, четвертую… И всё, увлекся весь, с потрохами, перебирая и собирая одинаковые пуговички и бусинки.

Джордж сунул рогатку в руку Ранкорну, потом туда же впихнул мешочек с чем-то, после чего близнецы стратегически слиняли. Альберт машинально развязал горловину мешочка и высыпал на ладонь горсть серебряных шипастых шариков — звездочек. Также машинально определил, что это такое — стилизованные эспины семнадцатого века, их по сей день повсеместно находят при распашке полей, собирают килограммами и сдают в музеи. Хм. В кожаную плашку рогатки уместились пять таких. Тщательно нацелившись, Альберт залихватски запульнул первую порцию серебра прямо промеж красных глаз. Вторая порция усвистела в раззявленный рот упыря.

Серебро, пущенное без магии, подействовало моментально: в месте проникновения кожа посерела и сморщилась, быстро и естественно высыхая и трескаясь, сам упырь-зина захрипел, хватаясь за горло, встал было и тут же осел обратно на пол, рассыпаясь-распадаясь на пересушенные куски, как вампир под воздействием солнечных лучей или осинового колышка.

Всё было кончено. Альберт с осторожной брезгливостью потыкал носком сапога в мерзкие останки, среди которых поблескивали колючки-эспины, сгубившие не одну лошадиную жизнь, а теперь послужившие для устранения нечисти. Чувствуя странную печаль к усопшим коням, Альберт нагнулся и молча, с каким-то уважением, подобрал шарики, спаянные из серебряных игл и олова.

Выйдя из разворошенного дома, Ранкорн принес личную благодарность Фреду и Джорджу и пообещал представить их к награде, чем заставил забиться гордостью сердце матери. К чести сказать, близнецы совершили ещё один самоотверженный подвиг: высмотрели в толпе Рона, цапнули его за руку и, вытащив вперед, заявили, что главная заслуга принадлежит Рональду, это именно он подсказал про упыря. Смутившийся Рон тоже попытался откреститься от подвига, свалив всё на Зевса, мол, это всё он, это всё сфинкс подсказал, ещё в школе, правда… Растроганная Молли расплакалась, обняла и слегка придушила своих чудесных, умненьких, честных, солнечных, славных, потрясающих и-ещё-сколько-то-эпитетов мальчиков.

Вот такие новости прозвучали сейчас в Большом зале на праздничном пиру. По мере повествования знаменитых близнецов уважали всё больше и больше, а к концу рассказа их уже обожали. Перси, кстати, за две недели каникул и маминых питательных блюд полностью оправился и сейчас сидел тут же, за гриффиндорским столом, среди своих братьев, заметно похудевший, но счастливый и гордый за свою семью. И всё чаще и чаще он ловил на себе заинтересованный взгляд одной симпатичной девушки, старосты с факультета Когтевран.

Зевс тихо хмыкнул:

— Ну-ну, смотрю я, по-прежнему лезут поперек батьки в пекло, но на сей раз заслуженно, я бы сказал. Аккуратно сработали, и на том спасибо.

— То есть угрозы для общества они не представляют? — ехидно уточнил Гарри.

— Представьте себе — нет! — подмигнул ему Зевс. — Раньше они сами стали бы обстреливать монстрика из рогаток, но в этот раз они — подумать только! — предоставили это благородное пацанское дело взрослым. Одобряю! Растут мальчики.

Очевидно, близнецы и вправду подросли, потому что час спустя после пира и за двадцать минут до отбоя Филипп Паркер услышал стук в дверь. Открыв её и увидев посетителей, он замер, при этом его рука чисто машинально взлетела к затылку.

— Профессор Паркер! — начал Джордж.

— Мы пришли извиниться, — продолжил Фред. И хором завершили:

— Простите нас, сэр!

— Потрясающе… — пробормотал опешивший учитель и недоверчиво сощурился. — Вы серьезно?

— Да, сэр, — и рыжики скорбно понурились, всем своим видом выражая раскаяние.

— Кисти вас дожидаются! — с угрозой прошипел Паркер. В ответ сверкнули радостные улыбки:

— Да, сэр!!!

Потом, наблюдая за работающими парнями, учитель не удержался от любопытства:

— Как вы догадались победить упыря таким способом?

— Ну… мы, в отличие от мамы, всегда интересовались магглами, не всегда в хорошем смысле, уж извините, сэр, — принялся рассказывать Джордж, протирая кисти. — Считали, что у них тоже можно кое-чему научиться, например, открывать двери отмычками, не прибегая к помощи магии. И сказки у них опять же интересные.

— Да, — подхватил Фред. — Сказки. В них очень часто и подробно описаны разные способы борьбы с темными силами. И про упырей там написано всё: как и чем отвлечь, как убить и многое другое.

Гарри с улыбкой смотрел на своих друзей: на Невилла и Драко, Торина и Нели, Зевса и Гэвина, Гермиону, Рона… Как же он по ним соскучился, оказывается! А ведь совсем недавно, ещё летом прошлого года, он о них ничегошеньки не знал, о мификах даже и не подозревал. А теперь роднее их у него никого нет. Ну, кроме папы и Дурслей, конечно.

Невилл провел каникулы с мамой, и это были самые счастливые праздники в его жизни. Мама его обнимала и постоянно расспрашивала, стремясь узнать всё и сразу о своем сыне. Папа больше молчал, но смотрел на Невилла с интересом, понемногу приходя в себя и привыкая к мысли, что он — отец, а рядом сидит его сын. И как апофеоз всему…

— Ребята, а можно мы с мамой тоже приедем к вам на лето? — умоляюще спросил Невилл, заглядывая в глаза мификам.

— Да о чем вопрос-то, Невилл, конечно, приезжайте! — пылко отозвался Зевс.

— О, Боже, как у меня голова болит… — чопорно произнесла миссис Гамильтон и с укором попеняла подруге, миссис Поллард: — Уйми свою дочь! От её прыжков всё вокруг рушится… ну вот, слышите?

«Бум, бэмс, трах…» — донеслось откуда-то издалека. Миссис Поллард, сосредоточенно считая петли, успокаивающе бросила:

— О, не волнуйся, Мэри, дорогая, моя ласточка скоро в Хогвартс отправится вместе с твоей доченькой. Ты ещё успеешь пожалеть о тишине, которая наступит, когда наши девочки уедут на десять месяцев. Да, кстати, как там Зевс, пишет?

— У него же лапки, Лавиния! — фыркнула Мэри. Лавиния вздернула серебристую бровь, и Мэри сменила шуточный тон: — Ну пишет, что подружился с замечательными ребятами, маленькими волшебниками, что хочет пригласить их к нам на лето.

— Люди?.. — поджала губы Лавиния. — Хм, ну-ну, поглядим.

Мэри задрала голову и окинула объемистую подругу подозрительным взглядом.

— А ты что-то имеешь против них?

— О нет-нет, дорогая, против них я ничего не имею, скорей, наоборот, это они очень так против нас… — с этими словами она встряхнула вязаньем размером с туристическую палатку и ядовито-розового