Московские легенды. По заветной дороге российской истории - Владимир Муравьев

Крест, установленный в Сретенском монастыре в память «умученных и убиенных на месте сем в годы смуты». Современная фотография

Отец Владимир попал на Соловки по так называемому «делу лицеистов». В 1924 году группа бывших лицеистов Александровского (Царскосельского) лицея заказала ему в день основания Лицея панихиду по покойным основателям лицея, преподавателям и лицеистам, которую он и отслужил. В ГПУ ее квалифицировали как панихиду по царской семье и усмотрели в этой акции монархический заговор. Присутствовавшие на панихиде лицеисты и служивший священник были арестованы и осуждены на сроки от 5 до 10 лет. На одном из полученных мною стихотворений отца Владимира имеется посвящение: «Посвящается архиепископу Иллариону» и стоит дата — 1927 год.

Над этим полным страха строем,Где грех, и ложь, и суета —Мы свой, надзвездный город строим,Наш мир под знаменем Креста.

Настанет день, и в час расплатыЗа годы крови и тревогКогда-то на земле распятыйНа землю снова снидет Бог.

С Крестом, как с символом спасенья,Он воззовет и рай и ад:И се расторгнутся каменья,Се бездны тайны возвестят.

Полярные растают льдины,Погаснет солнце навсегда,И первозданные глубиныОткроет каждая звезда.

Тогда из тьмы времен смятенныхВ последнем ужасе угрозВосстанут души убиенныхЗа имя вечное — Христос.

И Бог страдавший, Бог распятый,Он примет подвиг их земной:Его посол шестикрылатыйИх призовет своей трубой.

И в град грядущего, ликуя,Они войдут, как в некий храм,И вознесется «Аллилуйя»Навстречу бурям и громам.

Тогда, о Боже, к смерти, к ранам,Ко всей их скорби мировой,Теперь Тобою осиянным,Мы, люди, бросимся толпой.

Твоя любовь есть бесконечность;И ради их нас не кляня,Ты, Господи, введешь нас в вечностьНевечереющего дня.

Митрополит Илларион прошел общий крестный путь с народом, буквально прошел в самых тяжких этапах с миллионами жертв ЧК, ГПУ, НКВД. Один бывший зек, сидевший по известной 58-й статье, сказал, узнав о причислении митрополита Иллариона к лику святых: — Теперь, слава Богу, и у нас есть свой святой…

На Архиерейском соборе Русской православной церкви, состоявшемся 13–16 августа 2000 года в Москве и проходившем в Храме Христа Спасителя, было принято решение о причислении к лику святых новомучеников, среди других и отца Владимира Лозины-Лозинского, расстрелянного в 1937 году.

Между Лубянкой и Сретенкой

В. Е. Маковский. На бульваре. 1886–1887 гг.

Название Сретенка — старинное, выразительное, единственное, истинно московское, настоящее сокровище московской топонимики — всегда привлекает к себе внимание, и закономерно всегда возникает вопрос, почему улица, где находится Сретенский монастырь, давший ей имя, не называется этим именем. И тут приходится обращаться к истории топонима.

С превращением местностей вдоль Сретенской дороги в город и превращением ее в городские улицы возникла необходимость иметь для каждого ее отрезка-улицы свое уличное название по своему местному признаку. Поэтому отрезок в пределах Китай-города стал называться по местному Никольскому монастырю Никольской улицей. В Белом городе жители переселенные сюда из Новгорода назвали улицу близким им названием — Лубянская улица.

Название Сретенка до 1990-х годов сохранялась за частью улицы-дороги до Бульварного кольца и улицей в Земляном городе. В справочнике А. А. Мартынова «Названия московских улиц», изданном в 1888 году, определяются так: «Сретенка улица, Сретенской части. Идет от Сретенского монастыря до Сухаревой башни». То есть монастырь находится на улице своего имени. Но уже в эти годы обнаружилось неудобство того, что улица состоит из двух частей, разделенных площадью и Бульварным кольцом.

Во-первых, ее начало не имело четкой границы с Большой Лубянкой и практически воспринималось как ее продолжение, к тому же в деловом мире иметь контору на Большой Лубянке считалось более престижным, чем на Сретенке, и некоторые дельцы явочным порядком свои помещения на Сретенке, находившейся в черте Белого города, именовали «на Лубянке». Во-вторых, пребывание одной улицы в разных административных районах: до бульвара — в Мясницкой полицейской части, а за бульваром — в Сретенской полицейской части — также вносило путаницу.

С точки зрения исторической сохранение названия «Сретенка» за той ее частью, в которой находится монастырь, было бы оправданно и логично. Но и административная точка зрения имела свои резоны. К последним годам XIX века победила административная логика, и XX век Большая Лубянка встретила удлиненной «до Рождественского и Сретенского бульваров», а Сретенка — соответственно укороченной на эту часть. Большая Лубянка получила Сретенский монастырь, зато продолжению Сретенки за Бульварным кольцом было оставлено название всей улицы.

Кусок Большой Лубянки, отторгнутый от Сретенки, несмотря на давность этого акта, не стал органичной частью Лубянки, но в то же время перестал быть собственно Сретенкой. По твердому убеждению нынешнего москвича, Сретенка начинается за Бульварным кольцом, а Большая Лубянка — от Сретенского монастыря — подход к ней, так сказать, преддверие Сретенки.

Следующий за Сретенским монастырем дом № 21 — «серый и мрачный четырехэтажный дом», по характеристике Ю. А. Федосюка, — построен на бывшей территории монастыря. Начинал его строить в последние предреволюционные годы монастырь, а достраивал уже после революции Моссовет. Изначально дом предназначался для сдачи в аренду различным учреждениям, при достройке его учрежденческий, общественный характер не изменился. В 1920-е годы здесь находились гостиница, несколько магазинов, пошивочная мастерская, в 1930-е годы помещался Клуб московского общества глухонемых. В настоящее время его занимает какое-то промышленное предприятие.

Последний по нечетной стороне дом Большой Лубянки — 23 — угловой, он выходит также на Рождественский бульвар. Вернее, в проезд Рождественского бульвара, так как в этой части бульвара сохранилась застройка, существовавшая прежде в торцах всех московских бульваров. Последний дом Лубянки — характерный жилой доходный дом конца 1890-х годов — с угловым эркером и обязательной башенкой-куполом. Он построен по проекту архитектора Митрофана Александровича Арсеньева (1837–1905), много строившего в Москве, его дома можно встретить на разных улицах и в переулках старой Москвы.

До революции этот дом принадлежал купцу, потомственному почетному гражданину Семену Ивановичу Малюшину, крупному московскому домовладельцу. В районе Сретенки семье Малюшиных принадлежало еще несколько домов. Сам хозяин в этом доме не жил, помещения в нем сдавались внаем. В разное время кроме квартир в доме размещались меблированные комнаты «Родина», «Самарканд», «Сретенское подворье», трактир, кухмистерская «Гамбринус», букинистический магазин, а также находилось Сретенское начальное училище. После революции жилая часть дома была переоборудована под коммунальные квартиры.

Дома по четной стороне Большой Лубянки — от дома Ростопчина и до конца улицы, до Сретенского бульвара, — представляют собой тот вид застройки, которую называют рядовой для начала XX века. Здесь нет зданий, отличающихся особой архитектурной выразительностью, но и они являются свидетелями исторических событий и связаны с известными именами.

Владение № 18 в XVII–XVIII веках принадлежало князьям Хованским. В доме, построенном в начале XIX века, в 1860–1870 годах снимал помещение Артистический кружок — клуб, который посещали литераторы, актеры, музыканты, в 1930-е годы там находился Клуб рабочих-типографщиков.

Дом № 20 — огромное здание Управления госбезопасности по Москве и Московской области, построенное в 1982 году (архитектор Ю. С. Африканов). Оно занимает половину квартала по Большой Лубянке, а в глубину доходит до Малой Лубянки. Это расширилась бывшая МЧК, которой стало тесно в особняке Ростопчина и в трех многоэтажных корпусах, которые московские органы безопасности уже понастроили за главным домом. В литературе встречается сравнение: здание УКГБ по Москве и области имеет форму атомохода. Дом в виде атомохода вполне может быть достопримечательностью улицы.

Для постройки дома-атомохода был снесен целый квартал между Большой Лубянкой, Сретенским переулком и Милютинским переулком, плотно застроенный и до 1920-х годов плотно заселенный. В XVII веке здесь были владения князей Ромодановских, в XVIII веке — князей Голицыных, после 1812 года владельцами участков и домов этого квартала становятся купцы. В конце XIX — начале XX века здесь находились лавка турецких шалей, магазин белья и вышивок «Белый лебедь», меховой салон, модный магазин, торговавший парфюмерией, «Итальянский магазин» шляп, мушкетерок и картузов из итальянской соломки, антикварный магазин, оружейный магазин, булочная и пекарня Ивана Чуева и одна из 88 имевшихся в Москве молочных Чичкина, были также меблированные комнаты «Бельвю» и «Слава». В 1920-е годы по адресу Большая Лубянка, дом 20 находилась редакция журнала «Медицинский работник», в котором было напечатано первое крупное произведение М. А. Булгакова «Записки молодого врача». Снос прежней застройки под возведение дома-атомохода расширил короткий — всего в два дома — Сретенский переулок до небольшой площади и открыл вид на Малую Лубянку и Милютинский переулок.