Бессмертный - Николай Слимпер

— В этой истории полно нестыковок, — сказал Иолай, когда Верон замолчал и явно не собирался продолжать. — Например, если они хотели скрыть свои преступления, почему уничтожили только тело Нероса, при этом бросив всех остальных посреди двора? И еще: кто был тот мистический Человек? Хотя этот вопрос, думаю, уже отпал.

— Неплохо историю перекрутили, — прокомментировал я. — Все было совсем не так.

И я все же решил рассказать, как было на самом деле. Почти. Я не соврал, просто утаил детали. Я рассказал про то, как меня поймали, как несколько недель держали взаперти, как пытались пытать и изучать, слишком поспешно и нетерпеливо, как я нашел в шкафу мальчика, как была драка, убийство виросуса Гонсала, а также «убийство» самого Нероса. Иолай слушал с интересом в глазах, Верон же будто вновь ушел в себя, хотя было видно, как он напрягается и шевелит скулами, когда я упоминаю его отца.

— Да, все совсем по-другому, — сказал Иолай, когда я окончил. — А тот мальчик, которого ты упомянул…

— Как я понимаю, это был сам Верон. Глаза у него были зажмурены, так что я не знал, что он тоже был гераклидом, как и его отец.

— А ты знал, что это сын Нероса?

— Нет, — соврал я. Я это понял, как только увидел его черные волосы. — Откуда?

— Верон, а ты что-нибудь помнишь из этого?

Верон нахмурился. Ему явно вся эта тема было не по нутру, но он хотел знать правду, какой бы она ни была. Вряд ли он решит присоединиться в своему отцу, но если это произойдет, как, интересно, поведет себя Иолай? Останется с давнишним другом или встанет на защиту людей? А если Нерос будет шантажировать сына Марой и Костуном? Так или иначе, количество противников мне было не важно, сам не знаю почему, но больше всего мне хотелось спасти Мару.

— Лишь отрывками. Я помню завод. Помню, как отец постоянно дарил мне игрушечное оружие, которое я ненавидел. Вроде даже помню белую палату с телевизором, но, возможно, тут я путаю воспоминания. Шкафа тоже не помню, как и разговор с тобой. Хотя… Помню, как меня несли по заводу, я вроде как проснулся на чьих-то руках и позвал папу. Потом все обрывается. Мне тогда было лет пять-шесть, поэтому я почти ничего не помню. Или просто не хочу вспоминать.

Обычно у камируттов очень хорошая память, некоторые уверяют, что помнят даже момент, когда они произносили первое осознанное слово, и не точные воспоминания Верона, относящиеся аж к возрасту пяти-шести лет, были странностью.

— Он же оставил тебе наследство? — спросил я.

— Да, но лишь пятьдесят процентов от всего капитала. Остальную половину он завещал какой-то там благотворительной организации или вроде того.

— Что за организация? — живо осведомился я.

— Я никогда особо не интересовался, — пожал Верон плечами. — А что?

— Полагаю, та организация была придумана для отмывания денег. Он ведь выжил, но при этом подстроил свою смерть. Оставив себе половину своего огромного состояния, Нерос мог жить припеваючи и использовать деньги, чтобы продолжать эксперименты и готовиться к настоящей войне.

Самое главное, что он должен был написать завещание заранее. Предусмотрительный, гад. Хотя если бы он умер на самом деле, чтобы случилось с деньгами? А еще была вероятность, что завещание появилось уже после того, как я довел его до комы, но тут тоже было много нюансов; его должен был составить кто-то другой, поставить дату задним числом, подделать подпись. Трудно было представить себе кого-то, кому Нерос мог бы так сильно доверять, при условии, что он не доверился даже собственному, подстроив свою смерть, точнее это опять же сделал кто-то другой, ведь если верить Трегу-старшему, он в то время находился в коме.

— Эксперименты? — удивился Иолай. — Я думал, он хотел ставить их на тебе.

— Даже провалившись со мной, он не оставил попыток найти способ стать бессмертным. Его друг, которого я упоминал, Гонсал, был очень умен в области химии. Нерос использовал его разработки, чтобы создать эликсир бессмертия. И добился кое-каких успехов, как вы могли лицезреть лично.

Все это было со слов самого Нероса, но я сомневаюсь, что он врал, потому что его себялюбие было слишком высоко, чтобы он решил похвастаться, при этом солгав о собственных достижениях, ведь поймай я его на подобной лжи, это бы слишком сильно ударило по его гордости.

— Значит, его теперь невозможно убить? — сокрушенно спросил Иолай.

— Любого можно убить, если знать как, — сказал я.

— Даже тебя?

— У каждого правила есть свое исключение. Что скажешь, Верон? — повернулся я к камирутту.

— Насчет чего?

— Насчет всего этого. Твой отец, которого ты считал мертвым, устроил настоящий пожар войны, и все ради какой-то мести. По его вине уже погибли сотни, если не тысячи. Вся Вселенная стоит на ушах. Готов ли ты убить своего отца? — напрямую спросил я. Верон весь напрягся и сильнее сжал челюсти. Он с раннего детства не видел своего отца, и даже забыл, как тот выглядел, но Нерос все равно был его родителем, пусть и сумасшедшим. Мало кому в жизни приходится делать выбор между жизнью родного Человека и тысяч незнакомцев. И не каждый может этот выбор сделать. Нерос же свой выбор сделал без толики сомнения, но сможет ли его сын с этим согласиться?

— Сначала, — заговорил он, немного подумав, — я хочу с ним поговорить. Я хочу знать, зачем он все это устроил. Хочу понять, почему он бросил меня ради мести. Если все было так, как ты и сказал, Амар, то во всем виноват только он один.

— Я рад, что ты это понимаешь, — кивнул я. Если Верон все же получит ответ, который удовлетворит его, останется ли он на нашей стороне?

— Но сначала, — продолжил Верон, — нам надо найти и спасти Мару и Костуна.

— Костуна? — удивился Иолай. — Ты все еще хочешь его спасти?

— Он тоже был втянут во все это против воли, как и мы. Я и раньше не желал ему смерти, а теперь, зная, что за всем этим стоит мой отец, я не могу все это так оставить.

Когда-нибудь его комплекс спасителя доведет Верона до беды, если этого уже не случилось. Надеюсь, ему не придет в голову вместо убийства Нероса просто поймать его и сдать властям.

— Это может быть ловушкой, — сказал я.

— Так и есть.

— Ловушкой? — не понял Иолай.

— За нами следили с самого нашего прилета на Кавитан, — напомнил я свои же слова, пусть и единственным доказательствам было мое ощущение. — Как думаешь, кто был тот аноним, что вывел патрульных на Костуна?

— Неужели Нерос? Он так тебе сказал?

— Он не говорил, — покачал я головой, — но это и так понятно. Он контролирует как патрульных, так и повстанцев, так что ему ничего не стоило приказать его людям захватить кого-то из нас, желательно, самых слабых. Он хочет, чтобы мы разделились ради спасения Костуна и Мары. Все сходится.

— Ты это прямо сейчас понял?

— У меня бывает, — усмехнулся я.

— Я ведь говорил, что у тебя удивительно работает мозг? — подал голос Верон. Его настроение все еще было ниже плинтуса, но мысль о том, что Костун и, главное, Мара все еще живы, явно придало ему новых сил и желание сражаться. Однако трудно сражаться с невидимым противником, его нужно еще найти.

— Не помню, — улыбнулся я.

— Ладно, — вновь заговорил Иолай, — с Костуном понятно, его забрал патруль, а Мара, она тоже у них?

— Сомневаюсь, — покачал я головой. — Думаю, она у повстанцев.

— Почему?

— Ну так ж Нерос хочет нас разделить, а если заложники буду в одном месте, это не получится.

Только не ясно, почему он оставил в живым Верона и Иолая? Проснулись отеческие чувства или он решил их использовать в дальнейшем? Он не двусмысленно намекнул, что собирается их всех убить, чтобы причинить мне еще больше страданий, но я знаком со всеми этими Людьми всего несколько дней, и он должен понимать, что их смерть не заставит меня особо горевать. Или не должен? Кто знает, что в голове у психов?

— А, точно! Так значит нам как раз таки разделяться и не нужно.

— Ошибаешься, — сказал Верон. — Есть вероятность, что если мы все пойдем лишь за кем-то одним, второй ему будет без надобности, и он его убьет.

— А ты не можешь этого допустить, — вздохнул Иолай. Спорить с Вероном все равно, что спорить со стеной, и киборг это понимал.

— Не могу. И не допущу.

— Значит, мы все же разделимся? Но ведь именно этого он и добивается.

— Если мы знаем о ловушке, — сказал я, — то это уже никакая не ловушка. Мы будем к ней готовы.

Правда, я не совсем понимал, как можно подготовиться. «Знал бы куда упаду — соломку бы подстелил», — говорит народная молва. А если падать придется в самое пекло? Солома просто сгорит, а за ней и ты сам, так что там понадобится что-нибудь посущественней. Удача нам не помешает.

— Я должен встретиться с отцом, — твердо сказал Верон, — он точно будет либо с Марой, либо с Костуном. Но где?

— Лично я иду за Марой, — сказал я. — На Костуна мне так-то плевать.